Познание истории через изображения

2 апреля 2019 года исполнилось 100 лет со дня рождения выдающегося ученого и организатора науки, члена-корреспондента АН СССР Семе­на Романовича Микулинского. Материал о нем вы, уважаемые читатели, можете прочитать на стр. 15 нашего выпуска «НГ-науки». С директорством Микулинского (1972–1986) связан период расцвета Института истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН. И это именно ему принадлежит идея создать в институте специальное подразделение – иконотеку. О прошлом и перспективах этого уникального собрания научных изображений с ответственным редактором «НГ-науки» Андреем ВАГАНОВЫМ беседует заведующая иконотекой Института истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН Ольга СЕВАСТЬЯНОВА.

– Ольга Валентиновна, социологи и культурологи сегодня много говорят и пишут о так называемом визуальном повороте. Собрание изображений, визуальных образов науки и техники, которое вы курируете в ИИЕТе, кажется, вполне подтверждает сказанное…

– Я не теоретик, но думаю, что и визуальный мир, и познание мира через язык изначально составляли единое целое. Ведь изображение – это тоже познание мира, но другими средствами.

Наш институт владеет уникальным собранием изобразительных материалов по истории науки и техники. Достаточно познакомиться с содержанием именного и предметного каталогов, чтобы понять, как разнообразны изобразительные источники по истории науки и техники в фондах иконотеки института.

– И все-таки какие можно привести примеры?

– Моя стезя – это портреты ученых. В фонде «Персоналии» хранится более 11 тысяч портретов отечественных и иностранных деятелей науки и техники ХIХ–ХХ столетий. Поэтому я приведу только несколько характерных примеров.

В этой огромной папке хранятся портреты сотрудников ГИРД – знаменитой Группы исследования реактивного движения, созданной в 1931 году в Москве и Ленинграде (Ф.А. Цандер, М.К. Тихонравов, Ю.А. Победоносцев, С.П. Королев и др.). В 1934 году ГИРД преобразовали в Реактивный научно-исследовательский институт. Часть материала из этой папки я разобрала и систематизировала, но он еще полностью не описан.

В фонде «Персоналии» хранятся личные фотоархивы историков науки ИИЕТ и других институтов. Например, академика Бонифатия Михайловича Кедрова, химика, директора ИИЕТ АН СССР, Леонида Ефимовича Майстрова – историка математики, создателя группы «Памятники науки и техники»... Наума Иосифовича Родного – у нас в институте он заведовал сектором логики развития науки. У него трудная судьба – он пережил репрессии, был в ссылке в Воркуте восемь лет.

С удовольствием работала с коллекцией гравированных портретов натуралистов работы французского гравера и выдающегося картографа Амбруаза Тардье (1788–1841). Большинство портретов ученых было сделано с натуры. Работа завершилась созданием каталога «Портреты натуралистов конца ХVIII – начала XIX столетия».

К сожалению, гравюры Тардье и гравюры из фонда «Персоналии» начали покрываться рыжими пятнами. Специалисты определили, что это – специфическое заболевание бумаги. Борьба с ним стоит очень дорого. Таких денег у института сейчас нет. Увы…

– Наверное, не только с фотографиями вам приходится работать?

– Да. У нас в институте хранится огромный фонд иконографических материалов – более тысячи единиц хранения, который в 1976 году безвозмездно передал иконотеке художник Николай Андронов – сын известного коллекционера, историка математики и педагога, члена-корреспондента Академии педагогических наук СССР Ивана Кузьмича Андронова. Когда я стала заниматься хранящимися в этом фонде материалами, то была поражена богатством его содержания. Честно говоря, одним только этим фондом можно заниматься много лет группе специалистов. Там очень много фотографий второй половины XIX века и первой половины ХХ: персоналии и групповые снимки. В основном, хотя и не только, это преподаватели, математики, ученые… Есть и фонд графики.

– Вы прикидывали, сколько единиц хранения в генеральной коллекции иконотеки?

– Фонд Андронова – более тысячи единиц хранения: негативы, гравюры, фотографии, научные иллюстрации. Основной фонд портретов – 12 тысяч единиц хранения без негативов. А негативы – это около 20 больших картонных коробок. Кстати, там не только стандартные негативы на пленке (в основном 50–60-е годы прошлого века), но достаточно много негативов на стекле (1940–1960-е годы)… К сожалению, опять же, нет денег на закупку соответствующей аппаратуры, чтобы отсканировать эти материалы. А ведь на этих негативах помимо портретной съемки много прекрасных фотокопий редчайших научных изданий. И очень обидно будет, если все это так и останется втуне, недоступно для исследователей, историков науки и техники.

Но, повторяю, иконотека нашего института по своей специфике уникальна.

– А в чем ее уникальность?

– Это объясняется спецификой научных направлений нашего института. У нас собран портретный материал ученых, начиная с Древней Греции и до наших дней. Причем ученых самых разных специальностей.

В тяжелые послевоенные годы для формирующегося фонда иконотеки делалось много репродукций из старинных альбомов – английских, французских, итальянских. И здесь не только портреты, но и изображения различных машин, механизмов, научных лабораторий, титульных листов редких книг по астрономии, географии, физике, математике научных изданий конца ХVIII–XIX века.

– Вы интересовались происхождением этих изображений?

– Да, конечно. Скажем, на обороте некоторых гравюр имеется штамп антикварного магазина, который располагался в гостинице «Москва» на втором этаже. И целая серия гравюр явно была закуплена в этом магазине.

В 1954 году, во времена директорства Ивана Васильевича Кузнецова, был издан приказ: если сотрудник нашел при подготовке своей работы изображение, касающееся истории науки и техники, одну копию этого изображения необходимо было сдать в иконотеку института. Это был очень разумный подход, он помог комплектованию иконотеки.

И знаете, выскажу свое личное мнение: в отличие от гравюры, графики, художественного портрета фотография дает более глубокое и одновременно разностороннее представление о человеке.

– Изобразительные материалы как источник по истории науки и техники – насколько они востребованы были раньше и сейчас?

– В 40–90-е годы прошлого века иконотека была очень востребована. До сих пор мне звонят люди, зачастую из других городов, спрашивают, имеется ли у нас тот или иной портрет, та или иная тематическая иллюстрация. И это несмотря на расцвет и, казалось бы, полное доминирование интернета, в котором вроде бы можно найти все… Оказывается, нет, не все.

Увы, я должна отвечать заинтересованным исследователям, что сегодня иконотека института находится в разобранном состоянии, далеко не все я могу найти. И поэтому сейчас все свои силы вкладываю в ревизию, систематизацию имеющегося материала, в составление сводного каталога. Но когда есть возможность, я с удовольствием сканирую и отправляю исследователю разыскиваемый изобразительный материал.

И все-таки сегодня востребованность иконографических материалов нашей иконотеки значительно меньше. Все обращаются в интернет, не подозревая, что там много ошибок. Иногда просто анекдотических. Скажем, изображен ученый XIX века – это видно по одежде, аксессуарам, даже по прическе и позе, – а подпись сообщает, что это известный математик середины XX века...

– Иконотека – чем она может быть полезна историку? Скажем, портреты?

– Я думала над этим очень много. Я ведь архивист и отношусь к иконографическим материалам так же, как к письменным источникам. Это все те же источники по истории науки, биографические источники, но иного вида.

Например, почти два года я работала над созданием каталога портретов из альбома XIX века (фонд И.К. Андронова). Очень сложно было идентифицировать портреты, искать биографические данные к каждому портрету: фамилии на обратной стороне фотографий были написаны по-французски, не всегда разборчиво и правильно. Но еще в процессе этой работы стало понятно, что я держу в руках историю европейских государств конца ХVIII–XIX века, запечатленную в портретах. В альбоме – портреты деятелей науки, культуры, политики. Некоторые принадлежат известным фотографам – Эжену Дисдери (1819–1889) и Феликсу Надару (1820–1910).

Для Европы 1848–1949 годы – это время революций. В альбоме находятся портреты участников этих событий в Италии, Венгрии, во Франции, например портрет деятеля Великой французской революции Жана Батиста Карье (Carrier) – одного из самых жестоких комиссаров Конвента; портрет Адольфа Альфонса Асси (Assi) – члена Парижской Коммуны 1871 года, воевал в отряде Гарибальди.

Для историка, занимающегося историей середины XIX века, портреты участников революций – исторический документ, позволяющий более пристально приглядеться к участникам этих событий и соответственно к самим событиям.

Любой портрет, фотографию надо снабжать справочным материалом. А это неминуемо тянет за собой полноценное историческое исследование. Скажем, в процессе работы с личными фондами сотрудников института у меня появилось огромное желание выявить всех наших сотрудников, подвергшихся в свое время репрессиям. Сами они не любили сообщать о себе эти сведения. И это понятно: тяжелые, трагические переживания…

Так что сама по себе работа с изобразительным материалом часто подсказывает иное развитие исследовательской темы.

– Существует ли какая-то профессиональная организация, объединение специалистов вашего профиля? Скажем, наподобие многочисленных союзов и объединений библиографов, библиофилов, библиотечных работников…

– Мне такого рода объединения незнакомы. Я о таковых не слышала, и в том же интернете мне ссылки не встречались. И это странно. Еще древние греки не различали понятий «видеть» и «знать», а мы сегодня к иконографическому, визуальному наследию относимся более чем несерьезно.