Обзор CD

Колибри. Любовь и ее конечности. Real Records

При всей ущербности понятия "изысканная женская поп-музыка" именно эта группа породила его в начале 90-х, когда молодому коллективу из четырех певиц интеллигентно-сексуальной наружности сочинял и записывал фонограммы почти весь питерский рок-клуб. С уходом из группы Натальи Пивоваровой (бывшей негласным идеологом проекта) их готовились похоронить, но не тут-то было - товарки легко собирали аншлаги в клубах двух столиц. Но выше прыгнуть не могли.

Эту пластинку готовили к выпуску два года - записывали, сводили, пересводили, обкатывали на концертах (типичная черта русского музыканта - ни один западный артист до выхода альбома своих карт не выкладывает). Альбом получился в лучшем смысле нехитовый - "Колибри" не ударяются в хорошо продающуюся "святую простоту", песни изобилуют изящными аранжировочными кружевами и атмосферными эффектами, радующими ухо сбивками, многоголосиями и прочими музыкальными финтифлюшками. Проблемы с поиском выпускающей компании были вызваны тем неприличным с точки зрения рынка музыкального масскульта градусом экспериментаторства, который вдруг позволили себе девушки из поп-сообщества. Неглупые тексты не мешают слушать плоды изрядной девичьей музыкальной выдумки.

Гарик и Неприкасаемые. Ночной полет. Пролог Music.

Не все с возрастом становятся мягче, но почти все - мудрее. По мере приближения к своему полувеку Игорь Иванович, объявивший было себя "в основном кинорежиссером", снова свернул на столбовую дорогу городского фолк-панка и идет по ней вразвалочку увереннее любого. Несмотря на гламурное название и не менее гламурную обложку, под ней скрывается Сукачев более концентрированный, чем когда-либо. 11 самых разнохарактерных треков - ни дать ни взять выставка-ярмарка - от люмпенских зарисовок "Грязной песни" до бытовых макабров ("Трусики Бо-бо"). От светлой грусти новой версии старого хита "Людоед пойман" до квазиностальгии по советскому лозунгу "Свободу Анджеле Дэвис". Даже обвинения в подражании угару "Ленинграда", чей лидер Сергей Шнуров публично записывается в ученики к Гарику, выглядят передернутыми. "Моя бабушка курит трубку" и "Полюби меня", два боевых радиохита, намекают скорее на воссоздание той среды, в которой теперь проживает пьяная и матерная муза "Ленинградов", чем на эпигонство ветерана по отношению к молодежи. Несомненный плюс - едва ли не эксклюзивное умение ставить синтезированные звуки и компьютерные эффекты на пользу стилю. Не подпадать под их гипноз - как случилось с последними работами "Машины времени" или "Аквариума".

Cabernet Deneuve. Кабачки. Bad Taste.

Московская группа успешно пропагандирует в наших холодных широтах стили "ска-панк" и "рокстеди", завезенные к нам с улиц теплой Ямайки. При упоминании первого направления у массового слушателя возникает в мозгу образ группы Offspring и их калифорнийских последователей, второе же, коренящееся в народном творчестве ямайских "руд бойз" (а попросту - люмпенов), ему вообще неизвестно. Так что любые попытки сколько-нибудь понятно описать свой стиль у музыкантов оканчивались неудачей. Самые благожелательные сравнивают их с веселыми англичанами Madness, недавно возродившимися из пепла 70-х. И эта аналогия представляется наиболее адекватной, с поправкой лишь на географически-климатические реалии: присущая британцам безголовость и беззаботность у "Каберне" мутировала в невротическую, почти депрессивную горькую усмешку, наложенную на быстрые, гуттаперчиво-прыгучие ритмы и громкую, яростную духовую медь. "Кабачки" - яркий пример первенца, которого долго собирали в большую жизнь: почти каждая песня - хит. Монологи разочаровавшегося романтика в текстах, арлекинский имидж на сцене, ровное и беспокойно-частое биение ритма в музыке. Суетная обреченность их маленькой Ямайки.

Dandy Warhols. Thirteen Tales from Urban Bohemia.Capitol

Разудалые молодцы долго собирались с мыслями: бэнд с каламбурным названием основал человек с тоже ничего себе именем Кортни Тейлор еще в начале девяностых. Тем не менее первый альбом ("Dandy"s Rule, OK?") появился только в 1995-м, а следующего пришлось ждать пять лет. "Эффекта второго альбома" у парней из Орегона почти не наблюдается. Как почти не видно у них национальных корней - только в одном из треков машет платочком легкий намек на кантри. Остальное похоже на все, что было хорошего в туманном брит-попе. Начинают за упокой помпезно-гитарным периодом Radiohead, продолжают за здравие распевно-ритмичным Томом Петти. В одной из песен сквозь "запримоченные" гитары тревожно просвечивает неясный лик Курта Кобейна, в другой - маршеобразность Джарвиса Коккера из Pulp. И так до бесконечности в любых комбинациях и пропорциях. Благозвучно и весело, однако претензией на создание собственного языка и не пахнет. Типовое изделие пахнет музыкальным инфантилизмом, Старым Светом, американской музыкальной машинкой.

Алексей Крижевский