Мария Соколова Москва превращается в город-зомби, незаметно теряя свой привычный облик. Вроде как становится лучше. Все-таки архитектурные памятники не должны пугать прохожих обваливающимися фасадами. Но чего-то очень сильно не хватает переработанным шедеврам XVII, XVIII, XIX и даже ХХ века. Словно и правда – души лишили. Казалось бы, здание только выиграло: и окна стали больше, и стеклопакеты блестят - но не то.
12 августа в РИА-Новости прошел круглый стол с грустным названием «Архитектурное наследие Москвы: точка невозврата». Суть обсуждения стремление сохранить столицу в ее историческом виде. В итоге получился консилиум с постановкой диагноза.
Москва мутирует. Здания и скверы исчезают за одну ночь, оставляя у коренных жителей и москвофилов ощущение дежа-вю. При этом нельзя сказать, что не ведется никакой работы по охране исторических архитектурных памятников.
«Москомнаследия защищает город как может. Общественность тоже не молчит, самозарождаются различные движения», – сказал директор Государственного музея архитектуры имени Щусева Давид Саркисян.
В чем же тогда причина того, что «в центре город уже фактически наполовину заменен на новодельные копии и фантазии», как замечает Саркисян?
Причин назвали несколько. Во-первых, как отметила заместитель руководителя управления Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в области охраны культурного наследия (Росохранкультуры) по Москве и Московской области Светлана Жданова, проблема сохранения исторического наследия Москвы создавалась десятилетиями, ведь многие памятники даже не имеют внятных паспортов и описаний. До появления в 2002 году закона об охране культурного наследия работы по защите исторических памятников финансировались по остаточному принципу. Вторая проблема вытекает из первой. Естественно, это законодательство.
«Закон получился замечательный, строгий, – говорит Светлана Жданова. – Но он не может действовать в полной мере, потому что подзаконные акты и механизмы для его реализации так и не приняты. Законодатель предоставил возможность создать их министерствам и ведомствам, но это начнется только в январе 2009 года».
Еще одна сложность – явное нежелание чиновников прислушиваться к специалистам. Долгое время архитектура просто обслуживала строительство, отчасти это утверждение верно и по сей день. Получается, что корень зла кроется в том, что любой чиновник мнит себя большим специалистом в историческом архитектурном наследии Москвы, чем собственно реставратор и архитектор.
Так и появляются проекты наподобие нового Военторга. Директор музея архитектуры назвал его «зомби, восставшим из гроба». А казалось бы, 35 тыс. квадратных метров подземного паркинга, плюс три этажа под светлые офисы – чем плохо?
«Туристы приезжают в Москву, ходят по городу и не понимают, что тут много подделок, – возмущается одна из основателей Московского общества сохранения культурного наследия (MAPS) британская журналистка Клементина Сесил.
«Наше время создает какое-то безумное представление о прошлом. Уверен, господин Ресин совершенно искренне считает, что сломать старый дом и поставить его новенькую копию, – это хорошо», – сетует Давид Саркисян.
Правда, по мнению художника и журналиста Андрей Бильжо, дело не только во вкусах. «Здания строятся такими, какими их проще продать», – констатирует он.
Список «горячих точек» Москвы, подвергшихся «улучшению», растет с каждым днем, его не успевают отслеживать даже краеведы-активисты. К тому же информация о потенциальной судьбе здания не всегда доступна. «Общественность нуждается в списке зданий, представленных к постановке на охрану. Тогда их можно будет проверять и отслеживать, чтобы ничего не было снесено втихую», – предлагает руководитель проекта «Москва, которой нет» Адриан Крупчанский.
Тем не менее, Светлана Жданова искренне полагает, что застройщики, как правило, знают, что делают, но не могут не следовать коммерческой выгоде.
«Было бы хорошо сделать из Москвы один большой памятник, но кто будет за это платить? Поэтому привлекаются коммерческие инвесторы. Игра идет на том, что ищется разумный баланс: чтобы и памятник был сохранен, и застройщик был доволен. Реставрация может быть для него и рентабельной, и нерентабельной – все зависит от того, как он договорится с городскими властями. Конечно, у Правительства Москвы есть и любимые компании – те, которые активно реконструируют Остоженку, например. Всегда можно найти адекватные решения. Если не строить паркинги, то вдоль того же Военторга будут стоять два, а то и три ряда машин. Любое подобное вмешательство в проект здания все-таки искажает первоначальный облик, но помимо высоких материй есть реалии жизни», – рассказывает директор портала IRN.ru Олег Репченко.
Выходов из сложившейся ситуации предложить, к сожалению, нельзя. Если не считать совсем радикальных, конечно. Художник и архитектор Юрий Авакумов высказал только один вариант: «Ровно на 50 лет наше сознание отстает от мирового. Поэтому нам нужно пользоваться уже готовыми моделями сохранения культурного наследия».
Так или иначе, у архитекторов, историков, городских властей и инвесторов свое мнение, имеющее право на жизнь, а Москва потихоньку становится фантомом.
