Мария Соколова Реставраторов у нас, как правило, ругают. Потому что удачно отреставрированное здание не воспринимается как плод многомесячных, если не многолетних, трудов специалистов, а кажется, что здание само по себе так хорошо сохранилось, без вмешательств. Зато неудачная реставрация сразу бросается в глаза. И горожане легко отвечают на вопрос, кто виноват.
«Главное в работе реставратора – сохранение подлинности. Памятник существует, пока есть подлинность. После ее утраты объект наследия превращается в новодел», – рассказывает главный архитектор ГУП «Центральные научно-реставрационные промышленные мастерские» Сергей Куликов.
Чтобы не превращать исторические памятники в новоделы, реставраторы изучают целый ряд экзотических, с точки зрения дилетанта, дисциплин. Среди них древнее строительное ремесло и искусство, строительная механика, инженерная геология, геодезия, специальные разделы физики и химии, история градостроительства и архитектуры, архивное и фотодело. Уходит на получение квалификации 5 лет, как и в любой другой специальности.
Сейчас в Москве готовят профессиональных реставраторов только три вуза: Московский архитектурный институт, Московский государственный строительный университет (кафедра инженеров-архитекторов в области реставрации) и Институт искусства реставрации. И в приемных комиссиях говорят, что это далеко не самое популярное направление.
И если высококвалифицированные специалисты из высших учебных заведений все-таки выходят, то совсем плохо дело обстоит с теми, кто должен быть их «руками». «Готовить рабочих можно или на практике, или с помощью профтехучилищ, но их почти не осталось. 90-е годы прошлого века здорово покосили среду. Сказался общий упадок, да и считается, что реставрацией можно заниматься, когда уже все остальные проблемы решены. Не было финансирования, и специалисты уходили кто куда», – сетует Сергей Куликов.
Именно поэтому на ряде крайне ценных объектов работают гастарбайтеры. «К фрескам Рублева гастарбайтера не подпустят, а к памятнику архитектуры – запросто. До сих пор в умах не отложилось, что объект архитектурного наследия имеет такую же ценность, как и картина, скульптура», – продолжает Сергей Куликов.
Впрочем, наличие диплома еще ничего не говорит о реставраторе как о профессионале. В идеале специалист должен проходить обязательную аттестацию. До 2004 года при Министерстве культуры существовала специальная комиссия по аттестации реставраторов. Потом начались изменения, связанные с реформированием министерств, поэтому комиссию распустили и не восстановили до сих пор. Сейчас, чтобы получить подряд на восстановление памятника архитектуры, нужно иметь лицензию реставратора. Весь этот процесс находится под контролем Росохранкультуры.
«Процедура прописана в федеральном законодательстве, в соответствии с которым ответственность за проведение аккредитации и выдачи лицензии возлагается на федеральные органы исполнительной власти, занимающиеся охраной исторического наследия. Со своей стороны и мы, рассматривая и согласовывая документацию, проводя выездные проверки, всегда требуем наличия лицензии у организаций, проводящих реставрационные работы», – рассказывает председатель Комитета по культурному наследию города Москвы Валерий Шевчук.
Правда, как уверяют специалисты, Росохранкультура, выдавая лицензии, опирается на последние аттестации существовавшей до 2004 года комиссии Минкульта. Получается, что де-юре комиссии нет, а де-факто реставраторы получают лицензии на основе своих старых аттестационных книжек, но скоро срок их действия закончится.
«Не все так печально, – уверяет Сергей Куликов. – При нашей организации есть Технический совет, который объединяет около 30 крупнейших в стране организаций. Они собрались вместе, чтобы выработать своды реставрационных правил, нормативную базу и т.д. В течение года мы уже «протащили» через Министерство культуры первые четыре части свода правил и добились ряда позитивных сдвигов. К концу года мы должны возобновить работу комиссии».
Помимо проблемы с кадрами, нехватку которых испытывают московские реставраторы, есть и другие, решить которые гораздо сложнее. Больше всего, по словам профессионалов, им мешает в работе система конкурсов и тендеров. Они проходят каждый год по каждому из находящихся в стадии восстановления объектов, поэтому нередко получается, что памятник проходит через руки нескольких подрядчиков. Именно в суматохе передачи объекта культурного наследия от фирмы к фирме и исчезают с карты Москвы старинные здания.
Правда, успешно восстановить памятник мало, нужно его еще и грамотно после этого эксплуатировать. Казалось бы, лучшая возможность – огородить забором и никого не пускать. «Есть непреложная истина: сохраненный памятник погибает, если его не использовать. Так что важно грамотно приспособить каждый объект охраны под свое служение городу», – поясняет Сергей Куликов.
Пока же Москомнаследия обещает москвичам вернуть в эксплуатацию аж две гостиницы-высотки – полностью обновленную бывшую «Ленинградскую» (ныне Hilton) и «Украину», обследование которой показало, что причина обрушения башни – банальная спешка при строительстве еще в 50-е годы прошлого века. Вместе с ними в строй вернутся и символические «Рабочий и колхозница», которых вернут на ВВЦ уже весной 2009 года, установив на более высокий, чем мы все привыкли видеть, постамент – как он выглядел на момент проведения выставки, где впервые представили знаменитую скульптуру. К Дню города москвичи опять обретут Петровский путевой дворец.
