Григорий Заславский "У нас будут праздники и фейерверки!" - многие запомнили эту фразу, которую произносил Владлен Давыдов в спектакле "Амадей", много лет он играл в этом спектакле императора Иосифа. Прямая спина, аристократ, - эту спину и аристократизм он сумел пронести через всю жизнь, таким его полюбили в роли советского офицера в фильме "Встреча на Эльбе", где нужен был такой вот идеальный образ советского солдата-совободителя. За роль в этом фильме, кстати, он у3спел получить Сталинскую премию.
Он боготворил стариков МХАТа, он и во МХАТ попал из-за этого своего неизменного восхищения стариками, первым поколением художественников. Из эвакуации написал письмо - о своей любви и восхищении, его пригласили на прсслушивание, так он был принят в Школу-студию, только что созданную. Этот театр всегда жив был и жил идеей обновления, и перед самой смертью Немирович-Данченко задумал такую вот Школу-студию, в 43-ем Немирович умер, а Школа-студия - открылась, Давыдов стал одним из первых студентов, в 47-ом - был среди первых выпускников этой театральной школы. Давыдов мечтал, как его кумир, Добронравов, умереть на сцене. Судьба распорядилась иначе. Но Давыдов все равно запомнится таким вот - продолжателем и - хотя играл роли, скажем так, второго плана, не главные, но в этих ролях тем не менее он оставался носителем тех идей того Художественного театра, таким вот идеалистом театра, аристократом сцены.
Трогательно - свою супругу, актрису Анастасьеву, называл даже на людях птичкой, переживал за то, как складывается жизнь в Художественном театре его сына, тоже актера. Он успел еще поиграть в спектаклях того, великого МХАТа, в частности - унаследовал от Качалова роль Барона в "На дне". В "Трех сестрах", уже не Немировича_Данченко, но в великих "Трех сестрах" Олега Ефремова он выходил в роли Ферапонта, глуховатого и простодушного сторожа земской управы, - и все, кто писал о спектакле, неизменно упоминали его и еще Саввину, которая играла няньку Анфису, - в них, на них держалась во многом главная мысль режиссера - о бренности жизни, преходящести всего и вся, скоротечности всего на свете. И о главном не скажешь, а если и говорят - этих слов не расслышать...
Много лет он был директором Музея МХАТа, но это был такой особый директор, не чиновник, а скорее такой летописец, свидетель, очевидец, готовый с восхищением поведать дела давно минувших дней, преданья старины глубокой, один из главных - для него - экспонатов он носил на мизинце, всем показывал - это вот перстень с чайкой, раньше принадлежал Немировичу-Данченко, рассказывал, какими путями перешел по наследству к нему.
В театре и так-то все непрочно, но с уходом таких людей, как Владлен Семенович Давыдов, конечно, связь нынешнего МХТ с тем легендарным Художественным театром становится тем более призрачной.
