Сергей Шулаков
Лампа и дымоход. № 3 (3), 2011.
– М., 2011. – 248 с.
Вокруг Литературного института имени Горького неизбежно складываются сообщества в разной степени новаторствующих авторов. Здесь выходит несколько серьезных регулярных изданий, однако журнал «Лампа и дымоход» существенно расширил пространство между Тверским бульваром и Бронной улицей, привлекая в него авторов, имеющих к литературе собственно профессиональное отношение, а жить и учиться они могут хоть в ближнем, хоть в дальнем зарубежье. «Лампа и дымоход» – первая серьезная попытка преодолеть упадок местных литературных «точек», к которым провинциальные поэты и писатели устремляются часто от полной безысходности, за неимением выбора. В такой ситуации формат нового толстого журнала сложился сам собой.
В третьем (что свидетельствует об устойчивости начинания) номере журнала «Лампа и дымоход» есть экспериментальная проза и мистификации, но главной, как обычно, остается актуальная литература. «Черный зонт» – выполненный вполне в духе пражского импрессионизма рассказ московского писателя и журналиста Николая Калинниченко. «Жил в Праге мастер. Всю свою жизнь он делал зонты┘ Едва дождь пойдет – чудо тут как тут из-под купола выглядывает. Одному мяснику из Градчан достался кусочек весеннего неба. Пожилому пивовару со Староместской – теплый солнечный свет┘ А одна юная дама пожелала, чтоб из зонта – виданное ли дело – ромашки сыпались┘ Идет дама по Карлову мосту. На дворе ноябрь, дождь холодный хлещет, а за ней тропинка из цветов. Городские пройдохи ромашки эти собирать навострились и приезжим продавать. Мол, счастье приносят». Но рассказ, конечно, как и требует традиция, о загробном мире.
В названии рассказа Германа Арзуманова «Vaccinium vitis-idaea, или Молодая» за ученым названием скрыта сибирская брусника – говорят, способствующая омоложению. А за сюжетом из быта и нравов Литературного института, за экзаменационными ответами не к месту, повисающими в коридорах фразами, злыми подначками и заурядными сплетнями, тостами, танцами – невидимая холодная война против приехавшей из далекого города молодой в душе студентки. Но Вера не может по-старушечьи оставаться на обломках той жизни в Литинституте, которая сулила уют и надежность, – слишком молодая. И, как жизнерадостный подросток, неосознанно конструирует ее вокруг себя заново.
Стихи Григория Гаврилова, аспиранта Орловского государственного университета, могут показаться провокационно-наивными. «┘Нам, северным,/ звезда видна./ А тем,/ чей дом за ве’трами и волнами,/ которых называют будто вольными,/ нас боязно./ И им, безглазым, завидно./ Но больше боязно.// Посадим зерно./ Зерно подсолнуха./ И вырастим всемирный свет./ И скажем всем:/ «Ступайте вслед!». Но они четко отсылают к началу XX века – не только посвящением Велимиру Хлебникову.
Взвалив на себя выполнение задач Министерства образования, журнал «Лампа и дымоход» предоставляет страницы Юрию Лунгину, учителю-словеснику из Ивангорода Ленинградской области, для его эссе, а точнее будет сказать, литературоведческой статьи «Как тяжело быть человеком, только человеком!» Иуда Искариот и другие герои рассказов Леонида Андреева». Сравнивая нравственные критерии Андреева и Достоевского, Юрий Лунгин отмечает, что у первого проблема противостояния добра и зла становится более трагической – Андреев не верит в изначальную нравственность человеческой природы. Но все же, считает Юрий Лунгин, Андреев продолжает Достоевского.
Документальная часть представлена темой Великой Отечественной войны, всегда актуальной, а в год, когда мы вспоминаем 70-летие ее начала, особенно. В записках «Три дня без власти» симферополец Константин Яцков перелагает «Детские воспоминания брата Кости». Гитлеровцы ушли из Симферополя без боя. «Мы не сразу заметили, что на привокзальную площадь со стороны Перекопской улицы вышел отряд эсэсовцев. Впереди на коне едет командир, за ним строем идут солдаты. Идут медленно, чувствуется, что уставшие┘ Эсэсовцы прошли по параллельной с нами улице и никого не тронули. А уставшие они были оттого, как потом стало известно, что вырезали почти все население совхоза «Красный» в пригороде Симферополя». В прошлом номере в записках того же автора мы читали не менее сильные по воздействию рассказы – о том, например, как во время оккупации мальчишки из блатного пригорода утопили купавшегося вместе с ними немецкого сына полка. Это ощущение реальной опасности и ужаса затягивает сильнее, чем понимание несовершенства текста, в литературном контексте такого рода документы, осознанно нехудожественные, недеформированные, аутентичные, имеют ценностью сами сообщаемые факты. Они довольно редки, вспоминается лишь сборник «Я это видел. Новые письма о войне», составленный Максимовой и Данилевич и изданный сравнительно давно – в 2005 году, материал которого сходен по реальности, неприглаженности событий.
 Расхождение литературы и надписи... Фото Максима Лаврентьева |
«Лампа и дымоход» – действительно толстый журнал: 248 страниц. Стихи Ирины Сурниной, Евгения Усовича и Николая Иодловского, статья Ирины Макаровой «Лирика как производная биографии» к 80-летию Романа Сефа, пьеса украинского драматурга Сергея Лысенко «Мой маленький Троцкий»┘ Но это не просто новый «толстяк». Это лаборатория тестирования, попытка оформить точку зрения на современную провинциальную литературу, соответствующую ее реальному уровню. Без такого издания она и далее будет оставаться в рамках художественной самодеятельности откровенно слабых литстудий и плохоньких альманахов – или пространстве маргинального, лишенного конкуренции и перспектив сетевого письма.
