Вредная одержимость Германии экономией

ФОТО ANDREAS MEICH SNER/THE NEW YORK TIMES Ужин на открытом воздухе в берлинском ресторане. В августе ФРГ сообщила, что профицит бюджета за первое полугодие 2016 года составил почти 21 миллиард долларов.

Я хочу продолжить тему, поднятую недавно в блоге старшим научным сотрудником Совета по международным отношениям Брэдом Сетцером  (читайте здесь: on.cfr.org/2cp7YCw). Тема касается бюджетного профицита Германии.

В настоящий момент мы наблюдаем в стане элит очень запоздалое осознание (которое, однако, можно только поприветствовать), что нынешняя монетарная политика остро нуждается в помощи в виде бюджетной экспансии. Если этот двойной удар выразится в «сбросе денег с вертолета» и люди почувствуют от этого облегчение, то замечательно. Важнее сам факт проведения комбинированного финансово-монетарного воздействия на экономику. 

На пути реализации этого проекта стоит пара громадных препятствий. Первое из них – это Республиканская партия в США, которая уже готова проводить политику обструкции в стиле выжженной земли в случае прихода в Белый дом Хиллари Клинтон. Вторая проблема – немецкая. Она состоит в одержимости Германии финансовой праведностью, базирующейся на том, что, когда дело доходит до макроэкономики, ФРГ живет в иной интеллектуальной вселенной, чем все остальные. А обстоятельства придали этой одержимости гораздо большее значение, чем это обычно случается с неудачными идеями.

Вдумайтесь в суть европейской проблемы. На самом деле у нее две стороны, а возможно, две с половиной. 

Во-первых, еврозона переживает по крайней мере ранние стадии длительной стагнации, в которую регион вступает с уровнем инфляции, составляющим половину целевого показателя Европейского центрального банка и еще больше не дотягивающим до значения, на котором следовало бы установить эту планку. Чтобы решить проблему «низфляции», требуется бюджетное стимулирование. 

Во-вторых, относительные цены и стоимость рабочей силы в Европе по-прежнему не сопряжены. На юге Европы все еще нужно провести внутреннюю девальвацию. Сделать это было бы гораздо легче в случае бума и повышения инфляции в Германии.

Во-вторых с половиной, это по-прежнему банковская проблема, требующая новых вливаний госсредств. 

Между тем Германия хочет иметь профицит и хочет, чтобы у всех остальных был профицит. Жесткая бюджетная политика страны непосредственно усугубляет слабость совокупного спроса в Европе, а ястребиный подход ее руководства к теме дефицита является важной причиной, по которой другие европейские страны все еще продолжают затягивать пояса, хоть и имея низкую стоимость обслуживания заимствований. 

Кроме того, немецкая политика бюджетной экономии означает, что так и не запущен процесс бума и инфляции, который должен способствовать внутренней девальвации на юге и который, кстати, стал бы противовесом процессу бума и инфляции на юге периода 2000–2007 годов, выведшему Германию из депрессии 1990-х.

Все это, в свою очередь, ведет к продолжению затягивания поясов в Южной Европе.

Наконец, насколько я это понимаю, Германия, по сути, требует участия частных кредиторов, когда речь заходит о спасении банков, в основном чтобы блокировать дальнейшие государственные заимствования. Иногда это является неплохой идеей, но в настоящий момент продлевает тлеющий банковский кризис. 

Таким образом, одержимость Германии фискальной строгостью производит эффект мультипликатора в отношении Европы и косвенно – мира в целом, эффект, который несоразмерен с экономическим весом даже самих немцев. А это заставляет меня задаться вопросом: будет ли большая польза от перемен во взглядах элит, которые мы наблюдаем? Ведь как раз правительство, которому больше всех и нужно менять стратегию, упрямо отказывается от смены курса. 

Безумие благоразумия

В другом посте г-на Сетцера (здесь: on.cfr.org/2bficPC) отмечается, что даже сейчас Международный валютный фонд настаивает на ужесточении бюджетной политики практически повсюду в мире – в еврозоне, Японии, Китае, при этом не предлагая смягчить фискальный режим почти нигде.

Г-н Сетцер представляет это как нарушение фондом собственного подхода, согласно которому страны, в которых зафиксировано положительное сальдо счета текущих операций, должны больше тратить. Это действительно так. Но я бы поместил аргумент в более широкий контекст: мы живем в мире, где длительная стагнация представляет очень реальные риски и где инфляция не дотягивает до целевого показателя повсюду, несмотря на беспрецедентную монетарную экспансию. 

Весь опыт последнего времени показывает, что мир остро нуждается в бюджетной экспансии с целью увеличения спроса и расширения предложения надежных активов и наша опора исключительно на центральные банки себя не оправдывает. 

Даже если финальное решение в итоге может включать в себя в том числе повышение целевых показателей инфляции и структурные реформы, о которых всегда вспоминают, ничего из этого скорее всего не сработает без серьезной поддержки со стороны бюджетной политики. 

Такой диагноз наконец начинает звучать и в более широком дискурсе. Теперь это не просто слова, которые произносили некоторые из нас, кейнсианцев. Тем не менее МВФ во имя благоразумия по-прежнему (!) настаивает на бюджетной экономии. 

Мы живем в условиях экономического спада с низкими ставками уже восемь лет, а ключевые игроки ведут себя так, как будто ничему не научились.

КОММЕНТАРИИ ЧИТАТЕЛЕЙ С САЙТА NYTIMES.COM

Вопросы доверия: экономия против расходов

Германия всегда ставила свои экономические интересы превыше тех, что есть у ее европейских партнеров и Европейского континента в целом.

Жестко настаивая на приверженности правилам, пока эти правила выгодны Германии, эта страна в значительной мере подорвала добрую волю, требуемую для создания континентальной наднациональной политической системы.

– Ron Cohen, Массачусетс

В этой области я не могу согласиться с вами, г-н Кругман. Европе нужна большая централизация бюджетных расходов, чтобы использовать крепость немецких финансов во благо тех регионов Европы, которые переживают спад спроса.

В прошлом звучали предложения по централизации ряда инвестиционных затрат на континентальном уровне, но институциональной структуры, способной осуществлять такое расходование средств, не существует. Отчасти это потому, что сами европейцы не доверяют европейским наднациональным институтам.

– Без имени, Вашингтон

У меня создается впечатление, что для немцев экономика – это вопрос морали, но на очень поверхностном уровне. Все, что их интересует, – это гарантия, что долги не прощаются. Но выплата долгов равнозначна увеличению дефицита, а этого они тоже не хотят. Сейчас они чувствуют себя победителями, в то время как Южная Европа переживает кризис.

– Без имени, Австрия

Нет, Германия не живет в иной интеллектуальной вселенной в плане бюджетной политики, затягивать пояса предпочитают почти повсюду, и государства выбрали это по своей воле. 

От всех остальных стран, которые урезали бюджетные расходы, Германию отличает то, что она добилась успеха. Но сделала ли она это благодаря политике экономии или вопреки ей?

Независимо от ответа ФРГ много работала, чтобы преодолеть трудности, возникшие после объединения страны. Немецкий народ просто не собирается отказываться от всего того прогресса, которого они добились.

– Без имени, Теннеси

Я согласен, что нам нужно объединить бюджетное и монетарное воздействие, чтобы преодолеть глобальный экономический спад.

Проблема в том, что такая политика, как правило, противоречит нынешним трендам, в рамках которых богатство и доход концентрируются в руках небольшой группы людей. 

– James Jordan, Вирджиния

МВФ – это порождение глобального консерватизма.

Именно это движение решило предпочесть полной занятости значительный уровень безработицы. 

В конце концов у владельцев бизнеса большее влияния на своих работников, когда работу трудно найти. 

– Без имени, Нью-Йорк