Пол Кругман
ФОТО DOUG MILLS/THE NEW YORK TIMES
Экс-председатель ФРС Бен Бернанке на слушаниях на Капитолийском холме. Снимок 2009 года.
В недавнем интервью автору колонок Financial Times Мартину Вулфу Бен Бернанке заявил, что его раздражают утверждения, согласно которым количественное смягчение – это подарок богатым (и одновременно что оно вредит тем, кто копит деньги, попробуй разберись): «Это четвертый или пятый аргумент против количественного смягчения после того, как была доказана ошибочность всех остальных», – заявил экс-председатель федрезерва г-ну Вулфу.
Действительно, это в своем роде удивительно. В глазах критиков количественное смягчение как плохой ручной комбайн: все портит – режет ломтиками, кубиками и протирает, впустую переводя добро. Количественное смягчение способствует росту инфляции, ну а если это, возможно, не так, то подрывает доверие; может быть, и не подрывает, но провоцирует чрезмерно рискованные шаги; возможно, не провоцирует, но препятствует капиталовложению предприятий (думаю, что этот аргумент новый).
Экономист Брэд Дэлонг, возможно, потратил слишком много времени, разбираясь с этим последним пунктом в своем блоге (bit. ly/1Md7uc4), цитируя недавнюю публицистическую статью экономистов Кевина Уорша и Майка Спенса в газете Wall Street Journal. Аргументация этой парочки лишена всякого смысла, и к ней прибегли, чтобы объяснить то, чего не происходит: капиталовложения предприятий ничуть не ниже ожиданий с учетом относительно медленного оздоровления. Я не удивлен, что г-н Уорш пошел по этому пути: он вечный ястреб, который прежде предостерегал по поводу инфляции, но, когда инфляция так и не материализовалась, просто поменял свои доводы. Когда г-н Дэлонг сетует, что в статье не предлагают последовательной аргументации, доводы в ней не просто плохие, их вообще нет – это как раз то, что можно было бы ожидать от г-на Уорша.
В 2010 году я так отреагировал на одно из его выступлений: «Итак, здесь мы имеем утверждение, согласно которому, если сделать определенные вещи, случится нечто плохое, но не приводится доказательств этого и объяснения, почему эти вещи должны случиться». Да, возможно, рынки облигаций накажут нас, если мы не сократим расходы прямо сейчас; возможно также, что нам не повезет, если мы наступим на трещину или не сумеем повернуть, когда черная кошка перебежит нам дорогу. Но к чему идти таким путем к обсуждению здравой стратегии?». (Читайте мой пост в блоге: nyti. ms/1PhsFdJ).
И я действительно не понимаю, зачем г-ну Спенсу впутываться во все это.
Но позвольте мне сказать, что вся эта антипатия к дешевым деньгам под предлогами, которые продолжают меняться и, кажется, имеют мало общего с разумными экономическими доводами, очевидно, глубоко засела в консервативной психике. И она в подсознании, а не в здравом уме.
Событие, которое ничему не научило
Прошло почти семь лет с момента, когда федрезерв снизил процентные ставки до нуля. Эпоха низфляции + ловушки ликвидности теперь соперничает по продолжительности с эпохой стагфляции в 1970-х и ассоциируется с гораздо худшими реальными экономическими показателями. Так где же, задается вопросом Антонио Фаташ, великое переосмысление экономической теории и политики?
Я задавал тот же вопрос пару лет назад. Я бы добавил, как сделал это в статье ранее (nyti. ms/1WuIIFM), что некоторые из нас предвидели многое, хотя и не все из того, что пошло не так. Г-н Фаташ, экономист бизнес-школы Insead, пишет в блоге: «Но, согласно моей догадке, даже те, кто согласен с таким прочтением японской экономики, никогда бы не подумали, что мы увидим то же самое в другой развитой экономике. Большинство считало, что это был всего лишь уникальный пример некомпетентности японских политиков».
Хотя на самом деле я написал в 1999 году книгу «Возвращение депрессивной экономики», по сути, предупредив, что Япония могла бы стать предвестником для остальных. Конечно, я никогда не ожидал, что политика будет настолько плохой, что Япония в итоге будет казаться ролевой моделью.
Дело в том, что к настоящему моменту нам следовало бы ожидать не меньшего переосмысления экономической политики, чем произошло в 1970-х; но фактически мы не видели никакого переосмысления. Экономисты, писавшие в 2009 году, что грядет инфляция, предупреждали о надвигающейся инфляции и пять лет спустя.
И это только профессиональные экономисты. Как отметил в 2012 году в Bloomberg Джош Барро (bv.ms/1hcl2bn), консерваторы, которые воображают себя интеллектуалами, все больше обращаются к австрийской экономике, которая открыто отрицает, что необходимо принимать в расчет эмпирические данные. Хотя, конечно, эти консерваторы заявили бы, что были правы, если бы инфляция, которую они прогнозировали, материализовалась.
Вернемся к г-ну Фаташу: сколько времени потребуется, прежде чем длительная стагнация последних нескольких лет окажет такое же интеллектуальное воздействие, как сделала это стагфляция? Действительно, сколько времени пройдет, прежде чем люди перестанут относиться к 1970-м как к последней поучительной истории, когда мы сами живем в разгар экономической катастрофы, на фоне которой 1970-е кажутся не такими страшными?
Я не знаю ответа, но ясно, что нам следует разобраться в этом феномене в разрезе политики и социологии, а не логики.
КОММЕНТАРИИ ЧИТАТЕЛЕЙ С САЙТА NYTIMES.COM
Есть два аргумента против количественного смягчения. Во-первых, если бы постоянное печатание денег было идеальной стратегией, то к ней прибегли бы уже давно.
Во-вторых, если бесконечное предложение труда посредством аутсорсинга и инфляции снизит зарплату до уровня, при котором невозможно повышать потребительские цены, то инфляция ударит по активам. В прошлый раз, когда такое случилось, от инфляции пострадали цены на жилье, а на этот раз инфляция бьет по ценным бумагам. В конечном счете пузырь лопнет.
Разумеется, вы, г-н Кругман, не примете этот аргумент и не станете отвечать на него. Вы всегда находите менее вескую критику и спорите с ней.
– Jerry Hough,
Северная Каролина
Г-н Кругман, что именно дало нам количественное смягчение? Эта стратегия, похоже, только делает богатых еще богаче, усиливает неравенство, раздувает цену активов и бьет по людям с реальными сбережениями.
Я хотел бы услышать ваше мнение по данному вопросу. Я не консерватор и не «вечный ястреб», но у меня есть деньги в банке. Я не доверяю финансовым рынкам и хотел бы получить хотя бы небольшой процент по своим сбережениям.
– Steve Smith, Нью-Гемпшир
Главная проблема с количественным смягчением заключается в том, что проводилось демократической администрацией. Следовательно, оно должно быть злом.
– J.G., Нью-Йорк
Количественное смягчение привело к росту цен на жилье и ценные бумаги после кризиса, и с тех пор это стало источником капитала.
Однако кейнсианцы не говорят вам, что подобный капитал не превращается в рискованные долгосрочные инвестиции, которые необходимы для роста экономики в ближайшие годы.
– F., Нью-Мексико
Когда нужно выяснить, почему люди ведут себя определенным образом, деньги всегда являются наиболее вероятным объяснением. Более высокие процентные ставки приносят выгоду банкирам и держателям облигаций, которые в большинстве своем и так богаты.
– Без имени, Калифорния
Я считаю, весь этот спор сводится к одному факту: количественное смягчение предполагает использование средств, полученных от налогоплательщиков. А консерваторам не нравятся налоги, за исключением тех случаев, когда их платят другие люди.
– Jeff, Иллинойс
