Пол Кругман
ERNEST HEMINGWAY COLLECTION AT THE JOHN KENNEDY LIBRARY AND MUSEUM, BOSTON
Писатель Эрнест Хемингуэй с мечом-рыбой примерно в 1935 году
Ах, Париж 1920-х. Это была эра Эрнеста Хемингуэя, Френсиса Скотта Фицджеральда и Элис Токлас, государственного долга и стабилизации. Подождите-ка, чего-чего?
Ладно, я уже писал о том, что Франция образца 1920-х годов являет собой самый похожий исторический пример кризиса, о котором предупреждают противники дефицита в США. Мы совсем не как Греция. У нас есть своя валюта, и наши долги номинированы в ней. Так что наличные у нас не закончатся, даже если стражи рынка облигаций и утратят веру в Америку. В худшем случае мы как Франция в 1920-е с ее плавающим обменным курсом и огромным послевоенным долгом. Правда, наш долг не так велик по отношению к ВВП и у нас нет ментальности в духе золотого стандарта, преобладавшей тогда в западном мире.
Так что же на самом деле произошло с Францией 1920-х?
Франция вышла из Первой мировой войны с огромными долгами. Взгляните на график, построенный на основе данных МВФ. На нем сравниваются Франция 1920-х и современная Греция, пример которой противники дефицита используют, чтобы запугивать нас. Самое поразительное, конечно, – произошедшее тогда во Франции резкое снижение доли долга по отношению к ВВП. Как это стало возможно? На самом деле, это произошло благодаря спекулянтам, которые набросились на Францию в 1926 году и спровоцировали стремительное обесценение франка. Это, в свою очередь, привело к значительному скачку цен и снижению реальной стоимости долга.
Как это повлияло на реальную французскую экономику? Как ни странно, на протяжении 1920-х французская экономика бурно росла. Она, правда, пережила сильную рецессию, вызванную мерами Пуанкаре по стабилизации франка (в основном, я полагаю, из-за внезапной экономии), но это продолжалось недолго.
Затем случилась Великая депрессия, но это совсем другая история.
Долги Франции были куда больше, чем сейчас у нас, а ее политическая система функционировала еще хуже, чем в Америке начала ХXI века. И даже в этих условиях французский долг не привел к концу света, которым нас пугают противники дефицита, если мы не поступим, как они говорят. Там не было затяжного экономического спада, ничего похожего на ад, в котором оказались Испания, Португалия и Ирландия. И хотя во Франции случилась вспышка инфляции, там не было ничего похожего на Веймарскую республику или современное Зимбабве.
Я знаю, что противники дефицита жаждут наступления своего апокалипсиса. Они очень-очень хотят верить, что если мы не пойдем у них на поводу, произойдут страшные вещи.
Однако самый релевантный исторический пример, который мне удалось найти, не дает никакого оправдания для их паникерства.
 Источник: Международный валютный фонд |
КОММЕНТАРИИ ЧИТАТЕЛЕЙ С САЙТА NYTIMES.COM
Накликанный апокалипсис
Инфляция стала решением для долговых проблем Франции в 1920-е, а теперь это выход для всего мира. Однако противники дефицита правы, когда говорят, что это приведет к апокалипсису – к апокалипсису для них, и только для них. Противники дефицита являются держателями облигаций, и именно они пострадают при таком развитии событий.
– Без имени, Испания
Если мы не послушаем противников дефицита, то произойдут по-настоящему страшные вещи. Система социального страхования, программы Medicare и Medicaid будут сохранены и рациональным образом реформированы, вместо того чтобы быть бездумно уничтоженными.
– Без имени, Нью-Йорк
Сравнивать Францию 1920-х и США 2013 года – это все равно что сравнивать яблоки и апельсины. Обстоятельства были совершенно разными. В 1920-х торговля и финансы не были настолько глобализированы, как сейчас. Американский доллар не был де-факто мировой резервной валютой, а Китай не был страной со стремительно растущей экономикой и огромными валютными резервами.
Утверждать, что США могут решить проблему долга путем печатания денег и это им сойдет с рук, по меньшей мере слишком оптимистично.
– Keyser, Австралия
Стране с большим дефицитом бюджета, которая печатает собственные деньги, грозит не опасность остаться без наличных, а гиперинфляция.
Такое происходило со многими странами, у которых уровень долга был аналогичен сегодняшнему американскому.
– Vince Cate, Ангилья
Есть очевидный факт, который вдохновил Джона Мейнарда Кейнса написать его «Общую теорию занятости, процента и денег»: богатые не пожертвуют своими капиталами ради полной занятости, сколько бы на них ни давили. Если для достижения полной занятости экономике нужны отрицательные процентные ставки (как сейчас, например), всегда найдутся влиятельные группы интересов, которые позаботятся, чтобы ставки оставались на уровне куда выше «естественного».
Хоть вы и правы, вы не убедите богачей и их прихвостней в научном мире пересмотреть их подход. Им нужны положительные реальные процентные ставки, чтобы они могли сидеть на своих деньгах и любоваться, как они растут.
– Без имени, Австрия
Жаль, что у Кругмана такое ограниченное видение ситуации. Не
все кредиторы богаты. Более высокие темпы инфляции просто приведут к перераспределению доходов от тех, кто сберегал, в пользу тех, кто этого не делал. Это приведет к обесценению
сбережений тех, кто придерживается традиционных ценностей. Это сделает общество менее производительным, и все. Мы все станем нищими, живущими на правительственное пособие.
К счастью, вероятность того, что наиболее радикальные идеи г-на Кругмана будут воплощены в жизнь, невелика. Слава богу!
– George Dover, Калифорния
Дарья Гармоненко