Эрос и танатос по-российски

Михаил Вострышев. Частная жизнь москвичей из века в век. – М.: Алгоритм, 2007. – 448 с.

Сколько ни читай про Москву – все мало. Начавши в детстве с Гиляровского, с «Москвы и москвичей», потом будешь глотать все подряд – о том, как это было, как розовели фонари на Арбате, как торговали на Хитровке, как пили и как ели. Действительно по пословице «Москва – не город, а целый мир». Этот мир в книге Вострышева, описанный крайне ненавязчиво, просто и с нежностью, не устает удивлять, иногда просто радовать, иногда поражать воображение.

Вот, к примеру, описание самых известных трактиров, вроде «Егоровского» или «Лопашева». Из краткой, но со вкусом написанной статейки о последнем мы узнаем, что хозяин его, купец Василий Аферов (фамилия какая хорошая!), когда разорился в 1913 году, так сразу и покончил с собой. А следом за тем, без перебоя, так сказать, идет меню классического лопашевского обеда: «Закуски: балык, свежепросоленная осетрина, провесная белорыбица, свежепросоленные огурцы, икра зернистая, икра паюсная, масло сливочное, редька, сыр... Горячее: уха стерляжья с налимовыми печонками. Пироги: расстегаи»... Такое можно читать бесконечно: просто эрос и танатос в одном флаконе, и все это как-то мило, простовато, опять же – по-московски чистосердечно.

Если уж говорить про танатос, то к нему у москвичей, как выясняется, была особая любовь. А именно: к надгробным надписям и к прогулкам по тенистым кладбищенским дорожкам. «...Прогулки по кладбищу имели вид какого-то пилигримства... Вы встречали толпы людей, обремененных саквояжами, узелками, стремящимися не на веселье, а из потребности хоть на мгновение пожить счастливым прошлым, поскорбеть и посетовать о суете мира сего»... И душераздирающие надписи (иногда даже диалоги с покойным): Восстань, любезный друг!/ Восстань и утеши/ Печаль моей души./ Восстану я тогда,/ Когда настанет день/ – День Страшного Суда».

Все эти милые подробности московской жизни – включая сюда и народные гуляния, и уголовный мир, и спортивные состязания и забавы, и, конечно, кинематограф – поданы с размахом: аж с XVI века мы можем проследить все перипетии московской жизни. Читая подобную книгу, можно отдохнуть душой, только лучше не сравнивать все же «век нынешний и век минувший». Ведь несмотря на всю любовь к танатосу прошлых московских времен, им до нас, нынешних, куда как далеко.

И появляется что-то вроде загадочной ностальгии по тому, чего ты никогда не видел. Странное чувство. Приятное, пожалуй.