Владимир Огнев Машина от Булонского леса по дороге из Парижа в Версаль доставит вас через какие-то от силы двадцать минут в городок Сель-Сен-Клу, где направо покажет стрелка - "Datcha Turgenev", не вилла, не "шато", а именно так, по-русски: дача. Здесь Сена, только что виденная нами в Париже, делает крутой поворот, а на лесистой горе мы и в самом деле увидим маленькую деревянную дачу, купленную Тургеневым недалеко от дома пошикарнее, что уверенно разместился на ровной земле под горой. Это - вилла Полины Виардо, знаменитой певицы, дочери и ученицы испанского певца и педагога - М. Гарсия-старшего. Ее полное имя, Виардо Гарсиа Мишель Полина.
Когда стоишь на горе, у дачи Тургенева, кажется, что вилла Виардо внизу - лишь дополнение к дому-музею классика. Так считают и в мэрии Сель-Сен-Клу, чтя великую честь, выпавшую на долю их городка.
Но тогда все было иначе...
Дом Тургенева стоял на горе, но сам очарованный его хозяин всю оставшуюся ему жизнь был у ног Виардо. Он занял в ее жизни место "на краешке чужого гнезда".
С начала 1847 года и по день смерти, 22 августа 1883 года, лишь наезжая в родное имение свое, Спасское-Лутовиново Орловской губернии, прожил Тургенев в Париже (на Rue de Dovai, 4) и здесь, в Буживале, с 1875 года.
...Мы подымаемся на бельэтаж парижской квартиры и слышим гаммы, кто-то невидимый играет их. Каждый наш шаг - отдельная нота, так неуверенно играют ученики... Здесь с утра и тогда звучало, но очень уверенно, маленькое пианино - в семье Виардо не следили за домом. Тургенев переходил на цыпочки, поравнявшись с этой дверью. На его пальто всегда не хватало пуговиц...
Современники Тургенева жалели писателя, которому не хватало места в чужой семье. Но он знал другое счастье - любить. А для художника - это почти все. Судьба подарила ему Францию, ставшую, пусть холодным, но вторым домом.
Тургенев - мост двух великих культур - русской и французской. Его искренними и близкими друзьями были Золя, Флобер, Жорж Санд, братья Гонкуры, Мопассан, считавший Тургенева учителем. Вместе с Виктором Гюго Тургенев руководил Международным литературным конгрессом в 1878 году. В Париже встречался с Герценом, чей лондонский "Колокол" звучал в России как набат, тревожно будивший общество. В издании 1860 года, во Франции, Тургенев пишет новую редакцию эпилога "Рудина" - герой гибнет на баррикадах Парижа. А баррикады он видел воочию: 1848 год застал его в столице Франции. Воздух Парижа? Переписка с Толстым, его влияние? Но Тургенев едет в Россию освобождать крестьян, половину их переведя на оброк. Это было, заметим, до исторической реформы. Франция будила Россию. Россия завоевывала культуру "столицы мира", Париж. Тургенев открывает Западу великана Толстого. Флобер писал Тургеневу, что голосом Толстого говорят "природа и человечество", что лучшее в нем - ранга Шекспира.
"Чужое" и "свое"... Тургенев сравнивал "Детство" Толстого и "Домби и сын" Диккенса, а "Мцыри" Лермонтова - с Байроном; дочь Пушкина избрала Тургенева издателем во Франции писем своего отца, чье французское воспитание не помешало ему быть "самым русским из писателей", по словам того же Тургенева. Писатель считал, что "сближаться с иностранцами можно только на почве общих интересов, общего знания".
...Молчит рояль в комнате Тургенева, на котором играл Франц Лист, так же покрыта балдахином кровать, на которой долго и мучительно умирал писатель, чей смертельный недуг помешал вернуться на родину в шум "чуть лепечущих лип моего детства".
И мы снова вспоминаем о "краешке чужого гнезда"...
В произведениях Тургенева почти нет счастливых браков. Одиночество в любви, односторонняя страсть - его лейтмотивы. Отношения Европы и России сегодня - не из этой ли области? Мы все еще тянемся к Западу, говорим о "единой Европе", поминаем мудрого де Голля, но почему-то осуществление идеи единства так же трудно, как и отношения Виардо и Тургенева... "Сидеть на краешке чужого гнезда" - удел Тургенева - не должен стать уделом России. Любовь должна быть взаимной. Маска рыжего Людоеда, в которой Тургенев потешал гостей Виардо, не должна прирастать к России, не должна пугать или потешать Запад. Любовь Виардо к нашему гению была Lamour sans ailes - любовью "без крыльев", большой дружбой. Как говорил современник Тургенева А.Ф. Кони, появление же крыльев составляет загадку судьбы каждого человека, в которой винить никого не приходится.
Но если судьба личностей в известной степени случайна, не случайны судьбы культуры. Они зависят от нас.
Об этом, прежде всего об этом, хотелось мне сказать, прочитав в "ЛГ" (# 30, 2004 г.) статью сотрудника Музея-заповедника Тургенева Л.Скоковой. Речь здесь идет о судьбе Буживаля, но уже название настораживает: "Нам своего не надо?" "Свое", по Скоковой, - и я ее понимаю в этой части - несчастная судьба музея и вообще музеев - памятников культуры в России. Но автор статьи противопоставляет Спасское-Лутовиново Буживалю. И даже делает вывод: "А быть во Франции музею Тургенева или не быть, решать не России, а самой Франции... мы не должны вмешиваться во внутренние дела другой страны..." Вот те раз! Будто вопрос о Буживале не стоял в повестке дня переговоров Ельцина и Ширака в 1997 году и президент Франции не согласился продлить срок аренды? Срок был продлен до 2003 года. Дача Тургенева действительно может быть продана с молотка мэрией Сель-Сен-Клу. Но вот история борьбы за дело, святое для нашей культуры, к сожалению, многим неизвестна.
Случилось так, что мне выпала честь вести переговоры по спасению Буживаля с французской стороной - и в мэрии городка, и в Министерстве культуры Франции, и в представительстве России в ЮНЕСКО, и в двух департаментах МИД РФ, и в Минкульте нашем. В этой роли я выступал, конечно, не как частное лицо, а как председатель Международного Литфонда и президент Ассоциации писателей "Европейский форум". Со всей ответственностью могу сказать, что дело не увенчалось успехом исключительно по вине нашей стороны.
Мэр Сель-Сен-Клу г-н Оливье Делапарт лишь до нашей с ним беседы говорил о "нерентабельности музея" для его коммуны. А в 2001 году согласился с моим предложением не о выкупе или аренде музея российской стороной, где мы все годы спотыкались на ровном месте, а о совместной "Ассоциации франко-русских культурных связей - Тургенев", что существенно сдвинуло вопрос с мертвой точки. Мэр впервые дал согласие на совместную эксплуатацию комплекса (дача Тургенева, вилла Виардо), поддержав мою идею мастер-классов деятелей культуры России и Франции, что, несколько забегая вперед, было закреплено договоренностями с художниками и композиторами (Масуд Фаткуллин и Владимир Дашкевич - от имени Координационного совета деятелей культуры и искусства СНГ, членом которого являюсь и я).
Делапарта беспокоило одно: примет ли участие в совместном проекте Минкульт Франции. 29 августа 2001 года мадам Паскаль, Гамон - ответственный работник дирекции музеев Франции и госпожа Катрин Фагар - директор регионального отделения Минкульта Франции по коммуне Иль-де-Франс, приветствовали идею создания ассоциации, дали согласие на финансовую поддержку мэрии и общее участие в расходах русской и французской сторон.
Одним словом, никаких препятствий, кроме (как всегда в России) "угрозы" материальных затрат, для создания ассоциации и спасения музея Тургенева уже в 2001 году не было.
А дальше - тишина, как говаривал Гамлет... Мои демарши в Минкульт, письма в инстанции, где я просил "проявить политическую волю", оказались тщетными. Мне потом объяснили, что наш Минкульт не имеет права финансировать объекты за рубежом даже символически (речь шла о наличии спонсора, который, не дождавшись решения, охладел тоже). Вставал вопрос: а почему же французы готовы финансировать "не своего" писателя?
Новый проект, если б он был осуществлен, имел бы гораздо больше сторонников в международном культурном сообществе, чем локальная проблема музея. Речь теперь шла бы о более глубокой преемственности тургеневской традиции. Ведь проблема Буживаля - это и проблема участия в пропаганде нашего искусства, нашей культуры. Это главное. Хотя и судьба Буживаля сама по себе, как и Париж, "стоит мессы"...
Линия на "дележ" классика по географическому признаку была отмечена мною еще в 2000 году, когда в досье по Буживалю, предоставленному в Минкульте, я прочел: наши музеи скептически относятся к попыткам проявить внимание к музею во Франции. Так и написано в их рекомендациях министру: нет там, мол, ничего ценного в экспозиции.
И еще. В этом перетягивании каната стоит ли пытаться сбросить со счетов уже и любовь классика к Виардо?
Нет, господа, жалко и Спасское-Лутовиново и Буживаль.
Культуру жалко.
...Судьба Буживаля поставлена перед угрозой снесения музея, строительства на его месте... гостиницы.
