Киллер стал кинозвездой

"Кандагар" - фильм скандальный. Дело не в эстетике. Скандал разразился, когда американцы узнали, что один из главных героев фильма в прошлой жизни - политический киллер. Это Хассан Тантаи (по фильму - Табиб Шахид), он же Хассан Абдул Рахман, он же (раньше) Дауд Салауддин, он же (при рождении) Дэвид Белфилд.

Проблема не в том, что Хассан Абдул Рахман - моджахед, воевавший против СССР в Афганистане. Это ни у кого в Штатах не вызвало бы вопросов. Проблема в другом. 22 июля 1980 года Дауд Салауддин стрелял в Али Акбара Табатабаи и смертельно ранил его. Дело происходило в штате Мериленд. Али был диссидентом, Дауд - агентом. Сразу после убийства Дауд бежал в Иран.

Это Америка. Если бы Дауд Салауддин описал свою историю в книге, продал ее, и режиссер Махмальбаф сделал бы фильм по такому сценарию, только завзятый консерватор ткнул бы пальцем в режиссера. Мало ли убийц, по книгам которых снимают фильмы? Но тут дело в другом. Киллер перешел грань - он стал актером.

Дэвид-Дауд-Хассан в жизни не раз переходил Рубикон. Он был радикальным студентом университета Ховард и обратился к исламу в 1969 году, когда не было студента, который бы не был радикалом - правда, одни всего лишь курили травку, "не затягиваясь", как Билли Клинтон, а другие вступали в "черные пантеры" и мечтали о городской герилье на улицах Нью-Йорка. Мечта сбылась 11 сентября прошлого года. Правда, по другому сценарию.

Сын черного отца и белой матери, Дэвид Белфилд вырос в Северной Каролине. И он сполна вернул своей стране ту ненависть, в которой вырос. "Это человек, который убил человека, которого он никогда не видел, для страны, в которой он никогда не был", - так сказал газете "Гардиан" следователь, ведущий его дело.

Дэвид-Дауд-Хассан - один из тех, кто всю жизнь воевал против. Против СССР. Против Америки. Против ненавистного мира куфра, в котором он вырос. Воевал пером и автоматом. Был журналистом, потом стал моджахедом и вновь вернулся к журналистике после нашего ухода из Афгана. Теперь он пришел на Запад как актер в новом фильме лучшего иранского режиссера Мохсена Махмальбафа. Кинопромоутеры в растерянности и пребывают в ней с Рождества, когда история новой звезды всплыла на поверхность.

Иранское кино - самое яркое открытие девяностых. Мода на иранцев, как волна, прокатилась по мировым фестивалям (и в Россию дошла - "Кандагар" у нас впервые представили на последнем Московском кинофестивале, а показывать начали в августе). Необычные образы, свежие характеры - целый новый мир открылся перед почитателями Мохсена Махмальбафа. Но все хорошо только до тех пор, пока этот мир иной культуры помещается в рамки западной политической корректности. Когда он сталкивается с ней так, что не разрушает ее границ.

Актер - это актер. Нет сомнения, что среди убийц есть яркие натуры, которые могут хорошо сыграть. Но убийц не снимают в кино, потому что кино - это оружие пропаганды (как завещал нам великий Ленин). Если ты снимаешь убийцу - ты пропагандируешь убийство.

Журналист - это журналист. Если ты стреляешь - не пиши статей. Если ты пишешь - не стреляй. Потому что если ты убиваешь и пишешь - ты пропагандируешь убийство. Хассан Абдул Рахман явно нарушил эти профессиональные нормы западной журналистики и западного кино. Он был воюющим журналистом, он был политическим киллером - и стал кинозвездой. Вслед за ним эти нормы нарушил Мохсен Махмальбаф. И теперь американцы смотрят "лучший фильм 2001 года" (как назвал его критик журнала "Тайм") не так, как смотрели его европейцы на прошлогоднем фестивале в Каннах. На фильм лег отсвет 11 сентября.