Екатерина Сальникова -Сергей Александрович, как вы относитесь к широко дебатируемой теме кризиса отечественного кино на фоне тотального засилия зарубежного?
- Очевидно, что ситуация с нынешним русским кино - результат слома советской общественно-экономической формации. Прошло всего лишь десять лет после распада Союза, с его системой кинопроизводства и проката. Тогда Бондарчуку для эпопеи "Война и мир" могли дать чуть ли не всю Советскую армию, одеть ее на государственные деньги в исторические военные костюмы и гонять по полям туда-обратно. Сейчас таких прав нет ни у одного российского кинорежиссера. Драма большинства кинематографистов и состоит в том, что многие в новых условиях хотят, как было раньше. Да еще и с полным госфинансированием проката.
- Смотрят ли какое-нибудь русское кино на Западе вне фестивалей?
- Успех на Западе русского кино часто обрастает мифом. Российский режиссер приезжает с фестиваля или с показа в зарубежном кинотеатре на 248 мест. Там к режиссеру подходят 10 или даже 30 человек и говорят, что ничего более великого в своей жизни не видели. Довольный режиссер возвращается и дает интервью двадцати изданиям: "В Америке меня приняли на ура. В Израиле меня носили на руках. В Польше меня наконец поняли". Газеты это распечатывают. А все потом цитируют с восклицаниями и вопрошаниями: "Там нас смотрят, почему же здесь не хотят?!" Сегодня наше кино смотрит на Западе только фестивальная аудитория.
- Что же тогда интересует более всего эту аудиторию?
- Сокуров - почти единственный наш фестивальный продукт, который всегда востребован. Только "Телец" вызвал идеологические проблемы. Западная интеллигенция - все еще левая, и они до сих пор любят Владимира Ильича Ленина. Кроме Сокурова, им интересен Балабанов. Хотя и он шокирует фестивальную тусовку вопиющей "политнекорректностью". Также привлекает внимание Никита Михалков, наш русский "мейнстрим".
- На ваш взгляд, картины этих режиссеров там понимают?
- Думаю, нет. Державные устремления Михалкова в "Сибирском цирюльнике" прочувствовались всеми, но были очень болезненно восприняты - там это пугает. А вообще, "Телец" и "Сестры" - вот две последние картины, которые успешно путешествуют по фестивалям.
- Но ведь их художественная ценность - такая разная┘ Значит, эстетические достоинства не так уж важны?
- Западу нужен не уровень, а сама Россия - чтобы ее можно было "пощупать". Помню, кто-то из съемочной группы "Дневника его жены" говорил мне: "Мы сняли европейское кино, а в Европе его не очень заметили". Но беда в том, что европейского кино в Европе и так достаточно. Они хотят русского кино. "Москва" Александра Зельдовича очень точно - и стилистически, и актерски - отразила наш "раздрай" 90-х годов. Но он-то как раз менее всего интересует западного зрителя. Не нужны ему и наши попытки сделать жанровое кино. Кроме того, жанровые фильмы тем лучше, чем более укоренены в действительности, но именно из-за этого их сложнее понимать. "Бриллиантовая рука" - главная комедия советского народа - никогда не шла за рубежом, исключая соцстраны. Но и там зритель не мог прочувствовать идеологическую "подкладку" - сюжет о человеке, отправившемся в капстрану под надзором КГБ... А сейчас мы недостаточно экзотичны, но и недостаточно цивилизованны. Западная публика не знает, как к нам относиться.
- У более "экзотичного" кино из бывшей Югославии, к примеру, больше шансов на мировом кинорынке?
- Да, но и "югославская волна" уже идет на спад, поскольку на Балканах ситуация приходит к стабильности. Сейчас, напротив, возникает интерес к албанскому кино. В этом году были две албанские картины, которые пропутешествовали по всем фестивалям. Одну из них я смотрел, и она действительно очень хороша - "Лозунги" режиссера Джерджи Хувани. Следует помнить, что кино, как никакое другое искусство, связано с общественно-политической ситуацией. Не исключено, что с новым положением России в мире после событий 11 сентября, после того как Россия политически ассоциировала себя с Западом, может появиться и новый интерес к русскому кино. Но есть еще одна проблема. Я не вижу пока ни одного человека, про которого можно сказать, что он спасет наше кино. Поколение, выросшее в 90-е годы.., его как-то жаль. Они очень слабо ориентируются в окружающей реальности┘
- Приближается наш основной зимний фестиваль "Лики любви"? Почему в конкурсе нет ни одного русского фильма?
- Все очень просто: в России к нашим срокам не сняли ни одной новой картины о любви. Нам предлагали "Лавину" - но по законам фестиваля фильм, уже побывавший в нашем прокате, не может участвовать в конкурсе. Вне конкурса мы покажем фильм "Расставание с Москвой" режиссера Шона Макгаффи, американца, учившегося здесь, влюбившегося здесь в России и рассказавшего с экрана свою историю. Конкурс в этом году большой - 19 картин из Швейцарии, Франции, США, Словении, Скандинавии, Бразилии, Японии, Южной Кореи, Индии. Мы покажем милый чешский мюзикл "Бунтари" (о любви летом 1968 года), выдержанный в стиле знаменитых музыкальных картин того времени. Кроме конкурса, готовятся две ретроспективы: "Любовь в костюмах" и "Любовь без костюмов". Первая состоит из картин, когда-то шедших в советском прокате: "Красная мантия" с Олегом Видовым, "Марыся и Наполеон" с Беатой Тышкевич, "Майерлинг" с Катрин Денев. "Любовь без костюмов" соберет "аморальные истории", большинство из которых у нас никогда не показывались. В их числе "Гриммовы сказочки для похотливых парочек" (ФРГ) Рольфа Тилле и югославская "Уна" Миши Радивоевича. В "Мире Кинотавра" утренний сеанс будет отдан небольшой программе "Любовь, которой мы не заметили", куда войдут картины Бориса Яшина "Осенние свадьбы", "Ливень", "Ожидание". Это "несоветские советские" фильмы с тонким чувством кинематографа, которого сейчас нет ни у кого.
- Какие фильмы конкурса вы рекомендуете не пропустить?
- Словенскую картину "Хлеб и молоко" Яна Цвитковича, которую я хотел пригласить еще в конкурс сочинского фестиваля. Но фильм позвали в Локарно и в Венецию. В Венеции картина была признана лучшим дебютным фильмом (к призу прилагают 100 тысяч долларов и 20 километров пленки). Это история распадающегося семейства и в то же время утверждение любви, главенствующей, несмотря ни на что. Любопытно посмотреть большие постановочные картины - к примеру, южнокорейскую "Легенду о Чхунхян". Эту древнюю историю пышно и трогательно снял классик корейского кино Им Квон Тэк.
Относительно шокирующей будет французская картина про маркиза де Сада с Даниэлем Отоем в главной роли. На фоне якобинского террора маркиз учит технике любви юную девушку-аристократку. В этой картине есть то, чем всегда было сильно советское кино: точное соединение личной жизни героев и большой политики. Много эпатирующих сцен содержит японская картина "Юная девушка", выдержанная в тягуче замедленном темпе.
Во всем мире прокат монополизирован Голливудом, и по-прежнему остается немало фильмов, которые негде показывать. Поэтому фестивали становятся местом альтернативного проката. Ведь все равно прокатчики никогда не купят заведомо неприбыльные картины. Зато теперь наблюдается обратный процесс. Прокатчики говорят: мы купили картину, пускай ее премьера пройдет на "Ликах любви". Таким образом в конкурс попали новый фильм Амоса Колека "Влюбленная Квинни" и ирландский фильм "Дискосвиньи" режиссера Кирстен Шеридан.
