Почему "Газпром" за 25 лет так и не встроился в рынок

Фото Sefa Karacan/Anadolu Agency/Getty Images

В ближайшие дни «Газпром» отметит 25-летний юбилей: 17 февраля 1993 года государственный концерн постановлением правительства был преобразован в российское акционерное общество (РАО). Так завершилась трансформация советского Министерства газовой промышленности в самостоятельную хозяйственную единицу, при этом за четверть века «Газпром» стал излюбленным объектом критики российских и зарубежных экспертов.

В 90-е сильный резонанс в обществе имел закрытый характер приватизации монополии. На продажу за ваучеры были выставлены 28,7% ее акций, однако приобрести их могли жители лишь тех регионов, в которых проводились чековые аукционы (в 61 из 89 субъектов РФ). Еще 15% акций было зарезервировано за топ-менеджерами компании, 5,2% – за гражданами, прописанными в Ямало-Ненецком автономном округе, и только 10% – за потенциальными зарубежными инвесторами. При этом из 40% акций, оставшихся в руках государства, 35% было передано в управление Рему Вяхиреву, тогдашнему председателю правления «Газпрома». По трастовому договору, заключенному в 1994 году, у Вяхирева в течение двух лет был опцион на выкуп 30% акций по номиналу (71 млрд неденоминированных рублей), то есть за 15 млн долл. по тогдашнему курсу, притом что рыночная стоимость 30-процентного пакета в 1996 году составляла 2,4 млрд долл. (данные «Газпрома»).

В нулевые на фоне растущих сырьевых цен «Газпром» начал интенсивно скупать активы. К примеру, в 2005 году монополия приобрела «Сибнефть», в 2006-м – 50% и одну акцию Sakhalin Energy, оператора проекта «Сахалин-2», а в 2007-м – «Салаватнефтеоргсинтез», ведущее нефтехимическое предприятие Башкирии. К числу сделок, совершенных в этот период, также относится покупка имущества Каунасской ТЭЦ (2003 год) и акций «Мосэнерго» (2004 год), ставшей после реформы РАО ЕЭС одной из крупнейших генерирующих компаний России. Всего за 2003–2007 годы на приобретение активов «Газпром» потратил 32,1 млрд долл., тогда как на инвестиции в добычу газа – 18,5 млрд долл. (подсчеты Института энергетической политики, ИЭП). Следствием стал растущий разрыв между поставками монополии в России и внутренним спросом на газ: если в 2003 году, по оценке ИЭП, он составлял 13,2 млрд куб. м (313,8 млрд куб. м против 327 млрд), то в 2006-м – уже 50,7 млрд куб. м (301,3 млрд куб. м против 352 млрд).

Наступивший вскоре кризис смягчил проблему дефицита газа: если за 2000–2008 годы его потребление в России увеличилось на 18%, то за 2008–-2016 годы снизилось на 6%. Но при этом очевидной стала жесткость ценовой политики «Газпрома», из-за чего компания утратила позиции в ближнем зарубежье: за 2011–2016 годы поставки в республики бывшего СССР сократились более чем вдвое – с 81,7 млрд куб. м до 33,2 млрд. В России монополия продает газ по фиксированным тарифам, из-за чего ее постепенно вытесняют независимые производители: за тот же период продажи «Газпрома» внутри страны снизились на четверть – с 280,7 млрд куб. м до 214,9 млрд. Экспорт в дальнее зарубежье, наоборот, суммарно вырос, однако произошло это благодаря радикальному смягчению ценовой политики, что с неизбежностью отразилось на рентабельности: за 2014–2016 годы поставки в Европу (включая Турцию) увеличились более чем на 40% (со 159,4 млрд куб. м до 228,3 млрд), при этом средняя цена реализации газа сократилась вдвое, а выручка от продаж – почти на треть.

В последние годы «Газпром» почти полностью «проспал» революцию в области сжижения природного газа. Единственным ее крупным СПГ-активом остается завод на Сахалине, строить который начали Shell, Mitsui и Mitsubishi – контрольную долю в проекте монополия выкупила в декабре 2006 года, когда его зарубежные участники уже законтрактовали большую часть экспортных поставок. С тех пор «Газпром» заявил не один СПГ-проект (Штокмановский СПГ, третья очередь СПГ-завода на Сахалине, Балтийский СПГ, «Владивосток СПГ»), но все они так и остались на бумаге. Де-факто компания предпочла им трубопроводные проекты, хотя для них нередко были характерны политические риски (как в случае с «Южным потоком», приостановленным из-за сопротивления Еврокомиссии), а их рентабельность вызывала вопросы: так, «Сила Сибири» окупится, лишь если цена газа на границе с Китаем составит 360–400 долл. за 1 тыс. куб. м – это вдвое выше средней цены экспорта «Газпрома» в Европу за первые девять месяцев 2017 года.

При этом для «Газпрома» установлен мягкий налоговый режим. К примеру, в 2016 году эффективная ставка НДПИ на газ для «Газпрома» составляла 21,9 долл. за 1 тыс. куб. м, тогда как «Роснефть» с каждой тонны добытой нефти уплачивала в среднем 75,7 долл. Тогда же монополия направила на дивиденды лишь 20% чистой прибыли по МСФО, а не 50%, как того требовал Минфин.

Национальное достояние на поверку оказалось неэффективной монополией с падающей добычей и раздутым штатом: за 2011–2016 годы численность сотрудников «Газпрома», по данным самой компании, выросла на 16% (с 404,4 тыс. до 467,4 тыс. человек), тогда как добыча газа снизилась на 18% (с 513,2 млрд куб. м до 420,1 млрд).

Этого можно было избежать, если бы в начале 1990-х в газовой промышленности была проведена демонополизация наподобие той, что была осуществлена в нефтяной отрасли, где благодаря усилиям Владимира Лопухина, министра топлива и энергетики в правительстве Гайдара, были разделены сектора добычи и транспортировки. Сделать то же самое с «Газпромом» Лопухин не успел: в мае 1992 года он был отправлен в отставку, его должность занял Виктор Черномырдин. Сразу после этого Борис Ельцин подписал указ «Об обеспечении деятельности единой системы газоснабжения», закрепивший монопольный статус «Газпрома».

Лопухин стал разменной картой в разворачивавшемся противостоянии президента и парламента. С помощью его отставки Ельцин хотел остудить пыл красных директоров, преобладавших на Съезде народных депутатов, в апреле 1992 года принявшем постановление с критикой правительства Гайдара («О ходе экономической реформы в Российской Федерации»). Однако смягчить конфликт это не помогло, зато шанс на реформу газовой отрасли был упущен. В следующий раз он представился в начале нулевых: выделить из состава «Газпрома» газотранспортную компанию и создать конкуренцию в сегменте добычи предполагалось в рамках Программы социально-экономического развития РФ на 2002–2004 годы, принятой правительством в июле 2001-го. Однако эти планы приостановил Владимир Путин, который в октябре 2003-го заявил: «Газпром» делить не будем».

Будет ли у отрасли третий шанс на долгожданную реформу – большой вопрос.