Александр Сухаренко Несмотря на национальную антикоррупционную стратегию, Госдума не будет рассматривать законопроект эсэров, предлагавший введение гражданской конфискации имущества у близких родственников коррупционеров, которые смогли доказать законность его получения. По мнению парламентариев, документ, дескать, нарушает ст. 23 («каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни») и ст. 24 («сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускается») Конституции РФ.
Реакция думцев была вполне предсказуема: на Охотном Ряду предостаточно депутатов с весьма состоятельной родней. В частности, жена коммуниста Александра Некрасова за прошлый год заработала 645,9 млн руб., притом что доход ее мужа составил лишь 4,9 млн руб. Преуспела и жена единоросса Владимира Синяговского – 187,7 млн руб. (доход его самого – 3,5 млн руб.). Совокупный доход супругов депутатов составил 2,9 млрд руб. У некоторых депутатов зарабатывают даже несовершеннолетние дети, хотя никаким ликвидным имуществом не владеют. В общей сложности 16 депутатских детей задекларировали доходы на сумму более 6 млн руб. Что уж говорить о баснословных доходах семей федеральных и региональных чиновников, размеры которых просто завораживают!
Между тем 18 апреля Верховный суд России признал законным изъятие и обращение в доход государства имущества на сумму более 1,8 млрд руб. у членов семьи экс-губернатора Сахалинской области Александра Хорошавина, обвиняемого во взяточничестве. Суд посчитал, что они «не предоставили допустимых и достоверных доказательств, подтверждающих законное приобретение имущества на такую сумму». По утверждению прокуратуры, за восемь лет доход Хорошавиных составил всего 55 млн руб.
А в середине марта Заельцовский суд Новосибирска облегчил карманы бывшего замглавы управления Росрезерва по Сибирскому федеральному округу Илгиза Гарифуллина, который обвиняется в получении взятки (внедорожник Porsche Cayenne стоимостью 6 млн руб.). По решению суда в доход государства отошло имущество на общую сумму 200 млн руб., оформленное на родню Гарифуллина (дочь, тещу, тестя) и водителя. Чего тут только не было: крупные денежные суммы (в рублях и валюте), квартиры, автомобили, коллекции швейцарских часов и охотничьих ружей. При этом официальная ежемесячная зарплата чиновника была всего 46 тыс. руб.
Напомню, что в отношении перечисленных господ прокуратура применила федеральный закон от 2 декабря 2012 года № 230, наделяющий ее правом проверять соответствие расходов доходам чиновников и подавать гражданские иски об изъятии излишек. В прошлом году прокуроры выявили 4,5 тыс. нарушений закона и подали 29 исков на общую сумму около 2 млрд руб. (годом ранее 11 исков на 130 млн руб.). В итоге суды удовлетворили 15 прокурорских исков, обратив в доход государства 28 объектов движимого и недвижимого имущества на 1,9 млрд руб.
Нельзя согласиться с мнением думцев и о достаточности законодательных мер по изъятию имущества у коррупционеров. С 2003 года конфискация перестала быть видом наказания, трансформировавшись в иные меры уголовно-правового характера. Теперь изъятию в доход государства по приговору суда подлежат деньги, ценности и иное имущество, полученные в результате оказания влияния на исход спортивных мероприятий или зрелищных конкурсов, коммерческого подкупа, злоупотребления должностными полномочиями или взяточничества (ст. 104.1 УК РФ). А куда же подевались иные коррупционные составы и как быть, если коррупционные доходы грамотно «растворили» в легально приобретенном имуществе (как его из него вычленить)? Да и что можно изъять у проворовавшегося чиновника взамен подлежащего конфискации (ст. 104.2 УК РФ), если все им ранее «заработанное» уже записано на родню (доверенных лиц) или выведено в офшоры?
Неопределенность формулировок статей гл. 15.1 УК РФ (конфискация имущества) негативно сказывается на правоприменении. По данным Судебного департамента при Верховном суде России, в минувшем году суды применили конфискацию всего к 543 коррупционерам (в 2015 году – 600). При этом общая численность осужденных по коррупционному составу преступлений составила 10,4 тыс. человек (ранее почти 11,5 тыс.).
Однако у правительства есть свой взгляд на проблему изъятия преступно нажитого имущества. Недавно Минюст обнародовал проект поправок в Уголовно-процессуальный кодекс (УПК) РФ, который расширяет основания для ареста собственности. Сегодня ст. 160.1 УПК обязывает следователя найти и арестовать имущество в размере причиненного преступлением вреда. В новой редакции следователя обяжут в максимально короткий срок отыскать и арестовать имущество подозреваемого (обвиняемого) либо лиц, несущих ответственность за причиненный ими вред, а также в случаях, когда за совершенное преступление предусмотрена конфискация либо наказание в виде штрафа. Ходатайство следователя об аресте имущества суд должен будет рассмотреть не позднее восьми часов после поступления. Наряду с этим УПК пополнится нормой, обязывающей следователя добиваться ареста имущества на территории другого государства через зарубежных коллег, с которыми заключен соответствующий договор или на условиях взаимности.
Еще дальше в этом вопросе пошла Генпрокуратура. Согласно предложенным президентской администрацией поправкам, прокуроры смогут прийти даже к бывшему чиновнику и потребовать отчет о происхождении его имущества. Если он не докажет законность «нажитого непосильным трудом», то по иску прокурора оно будет обращено в пользу государства. Проверка затронет не только самих чиновников, но и их супругов. Под ревизию подпадут недвижимость (земельные участки, дома, квартиры, дачи, гаражи), автомашины и яхты, ценные бумаги, акции (доли участия, паи в уставных или складочных капиталах компаний). Чтобы избежать ошибок, проверяться будет совокупный доход семьи. Основанием для проверки станут сообщения о несоответствии расходов чиновника его доходам.
Надеемся, что столь радикальные законодательные новации пройдут кремлевский фильтр, а впоследствии устоят и в несогласной с восстановлением социальной справедливости Госдуме.
Дарья Гармоненко 
