«Путин 2.0»: жесткость и неуступчивость в условиях новой политической среды.
Фото Reuters
Главное политическое событие года было вполне прогнозируемым. Владимир Путин вернулся в Кремль, победив на президентских выборах 4 марта. По большому счету интрига заключалась лишь в том, в каком туре и с каким результатом он выиграет. Перспектива второго тура (для периода путинского правления вещь невиданная) на волне протеста, вызванного итогами парламентских выборов, обсуждалась как вполне реальная. Однако никто из оппозиционных политиков эту волну по большому счету не оседлал. Путин победил в первом туре, набрав свыше 63% голосов.
В одну реку, как известно, невозможно войти дважды. Применительно к Путину это означает, что вернуться на президентский пост можно, но управлять придется уже другой страной, не той, которой пришлось руководить в прошлом. Старому-новому президенту досталась страна с проснувшимся средним классом, активно ищущим свое политическое «я» и стучащимся в двери системы. В связи с этим политологи, публицисты, журналисты заговорили о возможности «Путина 2.0», способного исполнить политику в интересах среднего класса.
Либерального, мягкого Путина, внимающего критике московских площадей, мы не увидели. Это не значит, что президент не заметил перемен. Заметил, но выбрал свой способ реагирования. Было время, когда он, по сути, был не просто главным, а почти единственным политиком в стране. Это время ушло, обозначился запрос на сильную альтернативу – и даже альтернативы. Запущены механизмы формирования этой альтернативы (например, новое законодательство о политических партиях). Путин в этой ситуации пытается играть роль политика, находящегося не в стерильной, а в конкурентной среде, который больше не собирается зачищать поле, но и поблажек своим соперникам, пусть еще не окрепшим, давать не намерен. После возвращения Путина в Кремль запущенная было либерализация правил политической игры завершилась. Сфера деятельности оппозиции подверглась законодательной регламентации, а в отношении ряда лидеров протеста власть избрала довольно жесткую линию поведения.
Жесткой, а местами весьма агрессивной была и предвыборная кампания Владимира Путина. Он и его команда рассудили, что их главный противник находится не среди участников гонки, а за ее пределами, на улице, и сделали ставку на мобилизацию традиционного путинского электората (госслужащие, работники крупных предприятий с государственным капиталом) против «столичных бездельников».
Фобии и предубеждения избирателей в отношении оппозиции и либералов не развеивались, а активно эксплуатировались. Одновременно была опубликована серия статей Путина, в которых всем ключевым для него электоральным группам гарантировалась поддержка. Реализация поставленных в этих публикациях задач стала долгосрочным критерием оценки деятельности нового правительства.
Тон предвыборной кампании во многом стал тоном политики президента и его администрации. Условный «стиль Суркова» сменился «стилем Володина», более прямолинейным и простым. Попытки заговорить с городской молодежью на ее языке или даже сформировать некий путинский средний класс уже по большому счету не предпринимаются, ставка пока делается на свою классическую аудиторию и политическое противостояние «новой буржуазии».
Рейтинг доверия Путину начиная с марта колебался в пределах 40%. Если воспринимать президента как политика в конкурентной среде, то этот показатель довольно высок. Альтернативный лидер, способный набрать теряемые Путиным проценты, пока не обозначился. Это значит, что в ситуации выборов действующий президент мог бы стяжать голоса «неопределившихся». Путин сохраняет широкое поле для политического маневра и набора рейтинговых очков. Правительство, обремененное предвыборными обещаниями, играет роль буфера между президентом и избирателями, инструмента, на который можно списать неудачи. Путин может увольнять министров (например, Анатолия Сердюкова), перекладывая тем самым груз репутационных издержек с самой системы и себя, как ее центра, на конкретных чиновников. Наконец, в запасе у президента есть новый политический бренд – Общероссийский народный фронт – на тот случай, если потребуется дистанцироваться от бренда «Единой России».
Общим местом в публичных выступлениях президента стали констатация схожести негативных явлений (разгон акций протеста, содержание в тюрьмах, нарушения на выборах, коррупция) в России и на Западе, а также нивелирование особенностей западной политико-государственной системы. Сравниваются уже не российская вертикаль и западная горизонталь с разделением властей, а две вертикали, на вершине одной из которых – США. В рамках этой логики любые движения в поддержку горизонтальной системы власти и сильных институтов внутри страны не имеют самостоятельной ценности и понимаются в контексте геополитической борьбы. Отсюда и жесткость новых законов.
Завершившая политический год четырехчасовая пресс-конференция президента показала, что ему необходимо приспосабливаться к обновленной медиасреде. Журналисты уже не стесняются задавать ему острые вопросы и настаивать на своем. Путин же остается политиком преимущественно монологичным, уверенным в своей правоте и весомости собственных аргументов. Впрочем, его избирателей эти аргументы по-прежнему убеждают.
Анастасия Башкатова 
