Вассерман и Латыпов о статье Суркова в НГ

Перекачка воды из северных рек может вывести экономику России на новый уровень. Фото Reuters

Большинство наших сограждан считают нас интеллектуалами. Правда, наши успехи в интеллектуальных телеиграх – от «Что? Где? Когда?» до «Своей игры» – известны куда больше, чем наши книги, научные и технические разработки. Но специалисты знают нас и с этой стороны.

Высказать свое мнение о нашумевшей статье столь же общепризнанного околокремлевского интеллектуала Владислава Юрьевича Суркова нас заставила не ревность, а тревога за эффективность кремлевской навигации по его ориентирам. Мы уже не раз отмечали неполноту анализа в других его публикациях: увлекаясь какой-то частью исследуемой картины, он может не заметить другие стороны, способные иной раз радикально повлиять на то, что им верно отмечено как наиважнейшее.

Спорить с позицией автора по вопросам, рассмотренным в новой статье, можно разве что по некоторым мелочам, но не по сути рассуждений в целом. Нам – и сердцу, и разуму – она близка. Тем не менее мы ее восприняли критически. Почему?

Вспомним модель, популярную в советском преподавании общественных наук, – разделение общественной вертикали на базис и надстройку. В более привычных сегодня терминах – на экономическое основание и на идеологическую «крышу». К сожалению, сейчас такое представление вытеснено из моды, ибо все общественные науки, в разное время использованные разными версиями советской власти, велено считать заведомо ложными, даже если ошибочна была всего лишь их трактовка.

Статья Суркова блестяще анализирует состояние и перспективы современной российской надстройки. Но автор (как и многие исследователи, погруженные в современную моду) забывает, что надстройка проистекает из базиса и от него зависит. Надеемся, не узость кругозора, а всего лишь опасение отойти от политического стандарта не позволяет увидеть влияние базисных явлений на надстроечные. Впрочем, следует признать: всевозрастающая сложность устройства современного общества привела к тому, что идеология уже давно перестала быть первой производной базиса. Сейчас она, возможно, даже и не десятая производная. Потому и связь ее с экономикой не очевидна.

Между тем нынешний кризис идеологии порожден кризисом экономики. Общемировая вторая Великая депрессия, начавшаяся в 2008 году, никуда не делась. Она только менее заметна, чем первая, ибо придавлена и присыпана щедрой денежной эмиссией. В 1929-м столь мощную дымовую завесу не удалось применить, ибо тогда деньги во всем мире были обеспечены золотом, количество которого физически ограничено. Теперь же деньги обеспечены, по сути, всей массой товаров и услуг, чей оборот они обслуживают (так, доллар подкреплен большей частью мирового межгосударственного товарооборота). Формальное обеспечение денег – долговые обязательства (в частности, львиная доля государственного долга США – именно доллары в мировом обороте). Это позволило до поры до времени маскировать неизбежное следствие эмиссии – инфляцию. Но все же нельзя забывать, что даже общемировой валовой продукт конечен, так что деньги рано или поздно нельзя будет печатать бездумно. А из первой Великой депрессии мир вышел только через Вторую мировую войну.

Произошли же обе Великие депрессии вследствие отрыва финансовой надстройки от производственного базиса. Пример такого отрыва – деривативы (от латинского слова, означающего «производный»). Их обычно определяют как финансовые контракты, зависящие от будущей цены базисных активов – товаров и услуг. На рынке они существуют с древнейших времен. Вот простой пример. Вы нашли фирму, продающую интересующий вас товар по удобной для вас цене, – скажем, по 100 руб. за кг. Вам необходимо 10 тонн этого товара, но на данный момент у вас недостаточно денег. Вы подписываете с этой фирмой соглашение: она обязуется продать вам 10 тонн товара по 100 руб. до окончания недели, а вы за это оставляете небольшую предоплату. Успеете найти деньги – купите товар по этой выгодной цене. Не успеете – фирма продаст его другим, а вашу предоплату оставит себе как уплату за свои дополнительные хлопоты – хранение товара и поиск иных покупателей. Все вроде бы просто. Но в современной финансовой практике большинство деривативов зависит не от реальных товаров и услуг, а от других ценных бумаг, в том числе деривативов предыдущих уровней. Слои громоздятся друг на друга. К началу второй Великой депрессии общая биржевая цена деривативов оказалась в тысячи раз больше общей цены всех товаров и услуг, лежащих в основе финансовой пирамиды. Любое колебание базиса тысячекратно усиливается. Неудивительно, что для спасения финансовой системы тратится несравненно больше, чем для спасения производства реальных товаров и услуг, а результат – в лучшем случае приостановка обвала. Не зря еще в 2002 году известнейший специалист по инвестициям Уоррен Баффет назвал деривативы финансовым оружием массового поражения.

Вдобавок вся структура реального производства изрядно перекошена. Почти каждая страна сосредоточилась на немногих видах продукции, что оставляет не у дел значительную часть трудоспособных граждан.

Посему экономический глобальный кризис растет и затрагивает все более и более глубинные слои мировой экономики. Это напоминает пожар, ушедший в торфяное болото и готовый вот-вот обрушить гигантскую территорию – в буквальном смысле – в геенну огненную.

Между тем анализ Суркова вовсе не затрагивает экономическую сторону жизни страны и мира. Этим можно было бы пренебречь, если бы воспетый им глубинный народ опирался на растущий или хотя бы стабильный экономический базис. Базис же обрисованной в статье величественной надстройки составляет всего 1,8% общемирового валового продукта. Даже с учетом разнообразных накруток западной статистики (так, если вы обитаете в собственном жилье, статистики считают, что вы арендуете его у самого себя, и включают в ВВП соответствующую арендную плату по рыночным расценкам) можно надеяться на реальное число в пределах 2–2,5%. Причем в ближайшей перспективе рост нашего ВВП не только отстает от среднемирового, но и остается в пределах погрешности статистических измерений. На столь скромном экономическом базисе трудно возвести надстройку, достойную возвышенных мыслей Суркова.

«Бытие определяет сознание», – провозгласили мыслители, далеко не последние в истории человечества. Попробуем вслед за Марксом и Энгельсом поставить решение задачи с идеологической головы на экономические ноги.

Экспорт возобновляемых ресурсов. Комплексное экономико-политическое решение

Сначала неизбежно идут: мысль, фантазия, сказка.

За ними шествует научный расчет.

            Константин Циолковский

Начнем со сравнения двух цитат.

Первая – из выступления Иосифа Виссарионовича Джугашвили (мы здесь сознательно используем его подлинную фамилию, чтобы избавиться от обширного спектра легенд вокруг событий, связанных с эпохой его известности под псевдонимом Сталин, и многообразных трактовок термина «сталинизм») 2 апреля 1931 года на I Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности: «Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». Вождь ошибся в прогнозе всего на несколько месяцев: открытая попытка смять нас началась 22 июня 1941 года. Но главное – он сумел возглавить рывок в новый технологический уклад, позволивший нашей стране выжить.

Вторая – от группы «Стратфор», считающейся едва ли не главной аналитической спецслужбой Соединенных Штатов Америки: «Нынешний конфликт с Россией за Украину будет оставаться в центре международной системы в ближайшие несколько лет, но мы не думаем, что Российская Федерация способна просуществовать в своем нынешнем виде еще 10 лет. Подавляющая зависимость от экспорта углеводородов и непредсказуемость цен на нефть не позволяют Москве поддерживать государственные институты на всей обширной территории Российской Федерации. Мы ожидаем заметного ослабления власти Москвы, что приведет к формальному и неформальному раздроблению России. Безопасность российского ядерного арсенала будет все более важной проблемой по мере того, как этот процесс начнет ускоряться к концу десятилетия». По многим признакам приходится признать весьма высокой вероятность осуществления прогноза.

Но констатировать проблему – дело десятое. Как ее решить? В духе так называемых главных русских вопросов куда важнее узнать, что делать, нежели кто виноват. В последующих разделах кратко сформулированы наши конкретные предложения, причем обеспечивающие мультипликативный эффект: они усилят не только сферы, затронутые непосредственно, а и многие другие, причем не только непосредственно смежные. Заинтересованный адресат может по запросу получить и развернутое их изложение.

Прыжок в новый технологический уклад. Препятствия на пути предложения президента РФ

Интеллектуальный потенциал и устремления нашего лидера, увы, далеко опережают возможности его тылового обеспечения – такое нередко случается и на войне, и в политике. Сравним его призыв к прыжку и прогнозы экономического блока правительства РФ: 2% роста ВВП за год, через год – еще 2%, еще через год – уже 3%. Но и по официальным оценкам, 2% не набирается! Даже при том, что пресловутые 2% в пределах погрешности статистики: министерства часто отчитываются о таком росте, а потом задним числом меняют оценки, чтобы получить более выгодную базу для отчета о росте в следующем году.

В целом обстановка в отечественной экономике аховая. Многие (чуть ли не все) политические проблемы страны, включая катастрофу Украины (от государственного переворота 22 февраля 2014 года до нынешнего создания там филиала Константинопольского патриархата), сводятся в конечном счете к деньгам – вернее, к их отсутствию. К примеру, шатания белорусского батьки продолжаются еще и потому, что мы не можем обеспечить хозяйству республики экономическую подпорку в необходимом размере не столько в виде прямых дотаций, сколько путем усиления интеграции былого всесоюзного сборочного цеха с промышленностью Российской Федерации.

Нашему лидеру прекрасно удается международная политика и восстановление обороноспособности страны – не в последнюю очередь потому, что в этих сферах у него есть надежные компетентные сотрудники. Но такой опоры нет в реализации экономических программ не столько по незнанию и неграмотности специалистов, сколько вследствие использования ими теории, рассчитанной на решение частных задач, а не на комплексный охват сразу многих (на первый взгляд не взаимосвязанных) направлений деятельности. Сам же президент физически не может охватить сразу все аспекты жизнедеятельности и развития страны. Поэтому в экономике образовалась своеобразная «слепая зона».

Возвращаясь к термину «прыжок в новый экономический уклад», уместно вспомнить максиму: невозможно одолеть пропасть в два прыжка. Тем более невозможно преодолеть ее маленькими семенящими шагами. Надо отдать должное Джугашвили: он сумел осуществить прыжок всей страны, перекрывающий пропасть. Здесь речь не о копировании действий из прошлого: ныне обстановка и внутри, и вне страны совсем другая. Вопрос в методологии.

Выше всех летают не воробьи, бурно машущие крыльями, а орлы, умеющие использовать восходящие потоки для достижения больших высот с минимальными затратами своих ресурсов. Джугашвили смог увидеть восходящие потоки в зажатой версальскими тисками Германии, в экономической депрессии (она началась в США, но вскоре охватила весь рыночный мир), в других международных факторах и все их комплексно объединил, направил на рывок, использовал для быстрой индустриализации страны.

Сейчас перед Россией стоит огромный спектр проблем. Чтобы их разрешить, нужен взрыв энергии масс, ученых, инженеров, управленцев и др. Ядерный взрыв происходит, когда накапливается критическая масса активного вещества. Значит, все векторы, имеющиеся у нас в распоряжении, должны наконец перестать гасить друг друга (что, увы, сейчас имеет место) и сложиться в критическую массу.

Вариант такого векторного сложения мы сейчас кратко и изложим.

Сумма экологии с экономикой. Ветер в паруса хозяйства Евразии

Кто только не примазывается сегодня к национальным проектам! Кто только не превращает их в информационный шум! Кто только не вожделеет освоить и приХватизировать огромные запасы, набранные дорогой ценой (в том числе ценой немалой части репутации президента, добивавшегося жесткой экономии даже на самом жизненно важном) в качестве опоры для рывка. Отсюда и напряжение в отношении первого лица, еще недавно получившего безусловную поддержку народа, причем даже в нелогичных вроде бы шагах вроде повышения НДС и экономии на пенсионных выплатах.

Вдобавок проекты, поднимающие общий уровень развития страны, сами по себе малоустойчивы. Приведем механическую аналогию: при определенном соотношении высоты к диаметру стержень, сжатый вдоль оси, выгибается вбок и ломается задолго до того, как нагрузка могла бы его раздавить. Деревья, например, дорастают лишь до такой высоты, когда могут выгнуться вбок под собственным весом. Только боковые подпорки (и/или ребра жесткости) повышают устойчивость. Так и прорывные проекты должны постоянно питать другие направления деятельности, в свою очередь получая от них встречную подпитку. В совокупности получается мультипликативный эффект: рубль, вложенный в прорыв, порождает десятки, а то и сотни рублей сопутствующих доходов. Но найти сочетание взаимоподдерживающихся направлений способны разве что коллективы активно взаимодействующих профессионалов: одному человеку нужная широта кругозора в сочетании с глубиной проникновения в каждый предмет была доступна разве что в начале эпохи Возрождения.

Авторы никоим образом не претендуют на всеохватность, но все же разработали (и частично уже опубликовали) несколько комплексов мер, способных послужить по меньшей мере основой для профессионального воплощения. Сейчас хотим пояснить (и усовершенствовать) некоторые положения нашего проекта развития, сложившегося из данных комплексов.

Проект носит в основном инфраструктурный характер, и по мере его осуществления откроются новые возможности развития многих отраслей и регионов.

В нем есть, например, решения некоторых дорожно-транспортных вопросов. О них сейчас куда больше говорится, чем делается. Насколько нам известно, уже к чемпионату мира по футболу можно было создать несколько полезных для страны коммуникаций, но для направления сил и средств на них (а не на более эффектные, но куда менее эффективные сооружения) требовалась воля людей из президентской команды, а ее как раз не хватило. Но этот аспект, уже проработанный командой РЖД и не раз отображенный нами (и в служебных записках, и в открытых публикациях), можно сейчас оставить за скобками.

Полагаем необходимым осветить прежде всего наше главное в нынешних обстоятельствах ноу-хау: центр экспорта возобновляемых ресурсов.

В 2018 году после серии скандалов высшее руководство страны признало: экологическая проблема встала для России самым острым образом. Вследствие необозримости своей страны и изобильности ее недр мы привыкли жить, безоглядно черпая из родной природы ее богатства и выбрасывая в нее же свои отходы. Понятно, такой инерционный путь возможен лишь до поры до времени. Рано или поздно нагрузка на природу превзойдет ее возможности. Уже сейчас виден предел выдержки отечественной природы, что на глазах подталкивает к переориентации на возобновляемые ресурсы и торговле ими.

Мы понимаем, сколько во все времена, в том числе и сейчас, чудаков с безумными проектами: сами не раз наталкивались на их «идеи». Тем не менее уверены: наше научное и техническое образование, последующий опыт работы в этих сферах и в политике достаточны, чтобы считать предлагаемый проект не только осуществимым, но и эффективным. Хотя бы потому, что он позволяет объединить по меньшей мере два значимых вектора.

Первый вектор. Привлечение на свою сторону экологически озабоченной Европы, уже ощущающей на себе катастрофические последствия ресурсных и климатических процессов. Правда, модная ныне теория парникового эффекта как причины глобального потепления опровергнута прямыми экспериментами американского физика Вуда еще в 1909 году, да и теплофизической науке противоречит. Но раскручена она до такой степени, что в нее всерьез веруют едва ли не все лица, принимающие решения в Европе. Нам же нечем сейчас заинтересовать Европу, кроме как глобальным экологическим проектом, предлагающим европейцам очевидный для них выход из их проблем.

Второй вектор. При современном состоянии нашей экономики мы не сохраним даже нынешний, по сути, минимальный политический вес, удерживаемый пока ценой огромных усилий: ведь все страны тянутся к богатым и благополучным, считают именно их лидерами. Выйти на качественно новый уровень можно только принципиально новыми способами.

В частности, нашему ближайшему окружению – странам Центральной Азии, Ближнего Востока – мы можем предложить решение их насущных экологических проблем, порождающих серьезные осложнения во внешней и внутренней политике. Например, Иран уже готов пойти на антиэкологичные (в долгосрочной перспективе губительные) действия по орошению своих засушливых районов опресняемой водой из Каспия.

Мы уже публиковали проект «Ядерный энергетический центр». В нем предложены решения для нескольких подобных взаимосвязанных проблем. За последние годы обстановка скатилась еще ниже, и предлагаемый ранее размах проекта уже недостаточен. Но если обеспечить должный объем перекачки главного дефицитного ресурса – воды – и современные способы ее транспортировки, то получим глобальный мировой проект по распоряжению возобновляемыми ресурсами – водными и ядерными – как для генерации значительного количества энергии, так и для улучшения экологической обстановки.

Заметим: усиленно рекламируемая сейчас альтернативная энергетика не решит в обозримом будущем ни одну из этих проблем. Так, обострение обстановки на Ближнем Востоке закрыло на десятилетия вперед возможность массового строительства солнечных батарей в Сахаре или Аравии, откуда можно было бы подавать электричество в Европейский союз. Ветровая энергетика зависит от климатических перемен: мощность ветров в Северном полушарии неуклонно сокращается. Для полноты картины следует принять во внимание и высокую ресурсоемкость (при нынешних технологиях массового производства солнечная батарея или ветряк за весь срок своей службы вырабатывает меньше энергии, чем уходит на их изготовление), и крайнюю неравномерность генерации, в связи с чем на каждый ватт мощности альтернативной генерации надо вводить в энергосистему более ватта традиционной генерации, причем с достаточно малым временем пуска и остановки (в связи с чем, например, в Германии по мере строительства субсидируемых ветрогенераторов растет спрос на российский природный газ: только газовые турбины запускаются достаточно быстро, чтобы компенсировать спад ветра).

Кстати, само сжигание газа считается экологически чистым по сравнению с угольными электростанциями, но тоже выбрасывает в атмосферу немало углекислого раза. А его по парниковой теории велено считать вредным. Опреснение воды с помощью ее испарения углеводородным топливом опять же вредит природе – не только засолением местности, но и выбросом углекислоты.

А вот что несомненно уменьшит последствия нынешнего глобального потепления (оно, по существующим астрономическим и климатическим прогнозам, продержится еще лет 10–20), так это отбор воды из низовий северных рек у их впадения в Ледовитый океан. Ведь в верхнем их течении, в сравнительно теплом климате, вода накапливает это тепло и несет его в океан, способствуя оттаиванию ледового покрова. Для РФ выгодно улучшение проходимости Северного морского пути, но при нынешних условиях могут открыться десятки морских миль от берега, что явно избыточно с точки зрения транспорта.

Итак, суть нашего предложения вкратце такова. В Казахстане – на территории бывшего Семипалатинского полигона ядерных испытаний – создается комплекс по выработке электроэнергии, заодно используемый как логистический узел распределения воды, поступающей из нижнего течения северных рек по большим трубопроводам из синтетической пленки. В синергии с Германией, всеми силами пытающейся выбраться из энергетической и экологической удавки, осуществляем технологию передачи электроэнергии на дальние расстояния (по линиям высокого напряжения постоянного тока, отработанным в СССР в ходе освоения Экибастузского буроугольного месторождения, и по сверхпроводящим линиям, сейчас активно разрабатываемым в Германии). Эти потоки не нарушат экологический баланс планеты. Зато наша страна сделает выдающийся вклад в выживание цивилизации Земли, резко повышающий нашу нужность для остальной части человечества.

Проект должен иметь транснациональный и экстерриториальный статус – это выведет его из-под потенциальных санкций. Его модератором целесообразно сделать белорусскую команду во главе с Александром Григорьевичем Лукашенко – с его программной целеустремленностью и непримиримостью к коррупции. Но одновременно подводная часть этого айсберга – экономическая, ресурсная, политическая – будет российской. Поэтому главным бенефициаром проекта окажется именно РФ.

Цель любой страны (да, пожалуй, и каждого человека) проста и насущна: минимально зависеть от окружающего мира – и чтобы при этом окружающий мир максимально зависел от тебя. Увы, сейчас с нашей страной все обстоит ровно наоборот. А «рокировка» с помощью этого проекта более чем возможна.

Он позволит выйти из положения между молотом и наковальней, что Джугашвили в вышеупомянутой цитате охарактеризовал словами «нас сомнут». Не нужно обольщаться достаточностью нашего оружия для отражения внешних угроз. В 1991 году оно тоже было достаточным для защиты суверенитета. Но погубила страну внутренняя угроза: микроскопическая – по сравнению с потребностями – экономика привела государство к аутоиммунному политическому заболеванию, когда страна сама себя утилизировала.

Именно поэтому мы решились потревожить серьезных и занятых людей.

Запад нам не поможет. Объективные ограничения субъективных настроений

У нашей политической (да и экономической) элиты, теоретически способной заинтересоваться решением фундаментальных для страны и мира проблем, далеко не все интересы связаны с родиной: многое известно про заграничную локализацию ее детей, семей, средств и т.п. Но таким образом элита ослабляет прежде всего собственные позиции. Она сильно ошибается, если считает, что у нее «все схвачено» на случай предрекаемой «Стратфором» дефрагментации РФ, то есть при прекращении существования страны как единого территориального, экономического и политического пространства.

Не будем вдаваться в причины общеизвестного коварства западных, прежде всего англосаксонских, элит: это тема самостоятельного исследования. Но важно, что по отношению к нам это коварство проявляется регулярно. Достаточно вспомнить устное – и уже потому нагло нарушенное – обещание не расширять НАТО на восток или, скажем, нынешнее ограбление счетов российских олигархов в британских банках под предлогом неясности происхождения средств. А те, кто уже прибыл на Туманный остров вслед за своими деньгами, постоянно жалуются: им не дают вести сколько-нибудь серьезный бизнес (так, Чичваркин, создавший сперва в РФ, а потом и по всей России успешнейшую «Евросеть» и вовремя выгодно ее продавший, в Англии завел – после нескольких лет метаний – всего лишь магазин винной экзотики), зато вынуждают вкладываться в заведомо провальные деяния оппозиции (у Березовского, вывезшего из РФ более миллиарда долларов, к моменту смерти было более ста миллионов долларов долга). Как только за представителями нашей политической элиты не будет стоять могучая страна, их просто разденут и разуют, предоставив в лучшем случае возможность работать таксистами. Авторы уверены: основная масса наших деловых людей (да и заметная часть политиков) достаточно опытна, чтобы осознать отсутствие поводов для самообольщения.

Но, к сожалению, далеко не каждый в нашей элите готов учитывать все сведения, необходимые для принятия решений. В вышеупомянутой речи Джугашвили о подобных настроениях сказано: «Иногда невольно вспоминаешь помпадуров Щедрина. Помните, как помпадурша поучала молодого помпадура: не ломай голову над наукой, не вникай в дело, пусть другие занимаются этим, не твое это дело, – твое дело подписывать бумаги».

Поэтому, например, идея технологического рывка превращена многими чиновниками в танцы с бубном по поводу цифровизации. Особо показательно решение восьмилетней давности: охватить Интернетом все школы – даже те, что в то время и теплыми туалетами еще не были оборудованы (и по сей день они далеко не все изменились к лучшему). Но главное, никак не обсуждалось, что нести школьникам через эту Сеть.

Цифровизация – подсобный инструмент. В одном из лондонских музеев экскурсоводы, демонстрируя школьникам цифровые устройства, неизменно отмечают: за всем этим эффектным великолепием стоит реальный сектор – добыча угля, производство энергии, выплавка металла. Производство материальных ресурсов никто еще не отменял и в обозримом будущем не отменит.

Новомодные же цифровые заклинания игнорируют материальную сторону дела. Например, в конце прошлого тысячелетия бум доткомов (.com) опирался, по сути, на предположение о том, что через каждый из бесчисленных сервисных сайтов пройдет весь поток товаров и/или услуг по его профилю. Когда же выяснилось, что все эти сайты всего лишь упрощают доступ к реальным физическим возможностям производителей и желаниям потребителей, завышенные ожидания обернулись биржевым обвалом.

Нынешний новый всплеск сосредоточения на мифической «цифре» вновь загоняет нас в тупик, ведет к новой пропасти – возможно, уже не только биржевой, ибо избыток средств на «цифру» означает недофинансирование реальной сферы. Да и в самом производстве цифровой техники нам уже не догнать мировых игроков этого сектора, по крайней мере до тех пор, пока они сами не утратят к нему интерес и не переориентируются на новые перспективы. Поэтому нужно использовать те свои возможности, каких нет у других.

Вода и атомный огонь. Некоторые технические подробности комплексного решения

Крупнейшая из уникальных возможностей Российской Федерации – экспорт водных ресурсов. Техническая сторона разработана еще в советское время под руководством ушедшего от нас 27 февраля 2018 года Полада Аджиевича Полад-Заде. Впоследствии ее дополнительно развила команда Юрия Михайловича Лужкова, а заодно была проработана и экономическая эффективность – на нее при советской власти обращали явно недостаточное внимание.

Сейчас экономический аспект выходит на первый план. Ведь в мире положение с водными ресурсами близко к катастрофе. Так, Израиль и Сирия зависят от озера Кинерет, отсюда и постоянный конфликт вокруг Голанских высот. Едва ли не вся Африка – зона не просто засухи, а массовых разнобезобразных расстройств здоровья вследствие нехватки воды даже для питья, не говоря уж о прочих бытовых нуждах. В республиках Центральной Азии, почти ничем сейчас не связанных с РФ, также наблюдается жесточайшая нехватка воды.

В частности, Китай забирает более половины стока Иртыша на своей территории – в верхнем течении. Этим он решает сразу две свои задачи: в Синьцзян-Уйгурском автономном районе растет пришлое население основной китайской народности хань (в отличие от кочевых уйгуров ханьцы с незапамятных времен живут орошаемым земледелием), а Казахстан, жизненно зависящий от иртышской воды, оказывается у Китая на крючке. Казахстан даже обратился в свое время к Российской Федерации с просьбой подпитать его водой из низовий (у впадения в Северный Ледовитый океан) сибирских рек, но наше руководство тогда так и не снизошло до рассмотрения потребностей партнера.

По мере роста человечества и его хозяйства вода постепенно, но неуклонно стала мощным стратегическим ресурсом не только в экономике, но и в политике. Причем наша страна испытала политическую сторону водной стратегии еще к началу перестройки. Под руководством бывшего инженера-гидролога, а впоследствии популярного писателя Сергея Павловича Залыгина развернулась мощная пропагандистская кампания против уже готового проекта подпитки рек, впадающих в Аральское и Каспийское моря, водой из низовий северных рек. Она стала первой пробой технологии разрушения государственных планов – и значит, в конечном счете самого государства – силой благих намерений, распространяемых некомпетентными властителями общественного мнения.

Справедливости ради следует отметить: проект действительно был не идеален. Представление о пересыхании Каспия тогда изрядно преувеличивалось: уровень крупнейшего в мире соленого озера заметно – на десятки метров – колеблется под действием природных факторов, и вскоре после разработки проекта начался очередной период подъема в рамках естественного цикла, а роль техногенных воздействий пока известна лишь в общих чертах. Открытые каналы – например, из низовий Оби в Казахстан и оттуда к Аральскому бассейну – неизбежно теряли бы значительную часть воды и на испарение, и на фильтрацию в почву. Правда, пресная вода из каналов не причинила бы природе сколько-нибудь ощутимого ущерба – в отличие от намеченного руководством Ирана проекта отбора воды из Каспия с последующим опреснением в непосредственной близости от мест потребления (в основном дистилляцией через нагрев солнечными лучами). Но сейчас уже разработана технология защиты каналов синтетической пленкой и от испарения, и от фильтрации. Да и трубы из достаточно толстой синтетики уже приемлемо дешевы. На новом научном и техническом уровне система, уничтоженная тридцатилетие назад теми, кто считал себя единственным обладателем безоговорочной истины, хороша даже в чисто экономическом отношении. А уж экологическая ее необходимость вполне очевидна в наши дни, когда песок с пересохшей половины Арала доносит ветром до прилегающих к Центральной Азии регионов РФ. Политически же вода надежнее любых иных совместных дел привяжет пять республик былого Союза к его ядру – Российской Федерации.

Заметим, речь не идет о переброске северных рек в целом. Столь размашистая формулировка запугала обывателей и обеспечила успех залыгинской кампании. Надо вернуть на юг лишь небольшую явно избыточную часть стока. Например, глобальное потепление в горах, у истоков Оби, увеличило ее водосток уже на 1/10, что весьма неблагоприятно сказалось на состоянии прибрежной части Арктики. Отбор этой воды поблизости от устья нормализует экологическую обстановку и на юге, и на севере. Как мы уже отмечали, хорошие перспективные проекты должны решать сразу много задач.

Наконец, обводнение Казахстана решит задачу охлаждения атомных электростанций, размещаемых на Семипалатинском полигоне ядерных испытаний. О технической возможности и экономической эффективности такого комплекса мы писали, например, в книге «4,51 стратагемы для Путина». Он может радикально улучшить энергоснабжение всей Евразии – от близлежащих Ирана (ему мы сейчас сравнительно мало что можем предложить даже с учетом перспектив развития ЕврАзЭС и ШОС) и Китая (его собственные энергоресурсы используются уже сверх предела, допустимого экологической обстановкой) до Европейского союза (где массовые истерики под экологическим соусом, зачастую финансируемые экономическими конкурентами, непрерывно ухудшают энергоснабжение) и Ближнего Востока (там плотность населения то и дело порождает вспышки террора и даже вооруженные межгосударственные противостояния). Этого уже достаточно, чтобы сделать весь Старый Свет заинтересованным в развитии комплекса и благополучии всех его участников.

Вдобавок географические и геологические особенности полигона позволяют неограниченно использовать технологии преобразования некоторых неделящихся материалов в делящиеся: РФ сейчас на пару поколений развития техники опередила остальной мир по части реакторов на быстрых нейтронах, и только политические опасения не позволяют развить данное направление до экономически необходимого уровня. Размножение делящихся изотопов (из U238 получается Pu239 и неоружейный Pu240, из Th232 U233) повышает ресурс реакторной энергетики в сотни раз (в природном уране сейчас всего 0,7% U235, а природный торий вовсе почти не содержит изотопов, пригодных для цепной реакции). Общепланетный запас изотопов, подходящих для использования в реакторах, достаточен для покрытия нынешней общепланетной же потребности в электроэнергии примерно на 100–150 лет. А запас изотопов, годных для преобразования в реакторные, увеличит этот срок в несколько сот раз – до десятков тысячелетий. На такой исторической перспективе можно считать ресурс возобновляемым: понятно, что задолго до его приближения к исчерпанию появятся новые технологии (как отметил в 1973 году тогдашний министр нефти Саудовской Аравии шейх Ахмед Заки Ямани, каменный век кончился не потому, что исчерпались камни), а потому нет смысла экономить тот же U238.

Центр должен иметь экстерриториальный статус. Это, в частности, затруднит распространение на него санкций против кого бы то ни было из участников строительства, финансирования, эксплуатации системы. США, несомненно, не заинтересованы в развитии хозяйства Старого Света, поэтому надо предельно затруднить им политическую агрессию. Заодно упростится привлечение не просто потребителей, но партнеров, способных участвовать в развитии.

Из возможных партнеров особо отметим Германию. Англосаксонский мир издавна боится полноценного союза ее с Россией (не зря в двух мировых войнах наши страны сталкивали между собою именно англосаксы: их политика просматривается и в российско-германских таможенных спорах в конце XIX века, и в межвоенном возвышении одного из очень немногих антирусски настроенных немецких политиков): такое партнерство самодостаточно и по ресурсам, и по технологиям. Нынешнее требование замены дешевого трубопроводного газа из РФ дорогим сжиженным из США нацелено на снижение конкурентоспособности германской промышленности, что повлечет и спад немецких конструкторских, технологических, научных возможностей. Да и многолетнее пропагандистское навязывание зеленой энергетики взамен ядерной влечет существенное удорожание электричества. Кстати, ветровая и солнечная электрогенерация весьма нестабильна, и на каждый ватт мощности таких источников приходится включать в энергосистему больше ватта традиционных генераторов, причем приемлемо быстро разгоняются, чтобы компенсировать «зеленые» колебания, только гидротурбины (а в Германии почти нет места для новых гидроэлектростанций) и газовые, так что накопление ветряков и солнечных батарей уже заметно подняло германский спрос на российский газ. Не зря, по прогнозам все того же «Стратфора», нынешний ход событий неизбежно приведет к проседанию (и, возможно, даже обвалу) хозяйства Германии.

Германия – не только один из крупнейших потребителей будущей электроэнергии Семипалатинского ядерного комплекса. Она еще и способна создать сверхпроводящие кабели (их сейчас сулит всему миру Илон Маск, но все его предыдущие работы опираются на старые патентные фонды, а на данном направлении пока нигде в мире нет достижений, пригодных для промышленного освоения) с высочайшей пропускной способностью (в дополнение к длинным высоковольтным линиям постоянного тока – их конструкции лучше всего отработаны в СССР при создании Экибастузского энергокомплекса на базе громадного месторождения бурого угля в Казахстане). Таким образом, синергия с Германией с самого начала создания Семипалатинского комплекса станет не только энергетической, но и технологической.

Освоение технологий перекачки больших водных масс по пластмассовым трубам и/или охваченным пластмассовой пленкой каналам в сочетании с дешевой электроэнергией позволит в перспективе обводнить не только Центральную Азию, но и другие засушливые регионы, прежде всего Иран и Ближний Восток. Аналогично решается и проблема, созданная перекрытием на Украине Северо-Крымского канала (Крым передан в УССР в 1954 году как раз ради упрощения строительства и эксплуатации данного канала). Крымский мост – грандиозный инфраструктурный успех РФ в целом и ее президента в частности, но он справляется далеко не со всеми сложностями крымского хозяйства. Водовод нужной Крыму производительности вряд ли можно разместить на несущих конструкциях моста, зато уже при нынешних технологиях можно проложить по канаве в донных отложениях (и лучше не в мелководном Азове, а по Черному морю на подходе к Керченскому проливу), пригрузив, чтобы труба с пресной водой не всплывала в соленой.

Нынешняя политическая катастрофа Украины – лишь ярчайшее из множества проявлений того, что президент отметил как величайшую геополитическую катастрофу XX века. Мы хорошо знакомы с обстановкой в прочих республиках былого Союза, и она в основном ненамного лучше. Разрыв цельного хозяйства бьет по всем его частям – и тем больнее, чем меньше часть.

Особо печально, что предложение Збигнева Бжезинского об отделении Украины от остальной России (о чем он, кстати, жалел незадолго до смерти, когда пришел к выводу о желательности усиленного противопоставления России Китаю и счел Россию без Украины слишком слабой для эффективной защиты ею интересов США) осуществлено с избытком. Части единого народа по разные стороны нарисованной коммунистами (по соображениям, казавшимся здравыми на заре советской власти, но впоследствии не подтвердившимся) псевдогосударственной границы не просто разделили, но и столкнули. Обе эти части России друг без друга очевидным образом неполноценны. Воссоздание их единства – актуальнейшая задача.

Увы, неосуществимая без должного экономического – а не только политического – развития РФ. Германия смогла частично воссоединиться только тогда, когда одна из трех ее частей – Федеративная Республика Германия – обрела неодолимую экономическую притягательность для второй – Германской Демократической Республики. Воссоединение третьей части – Австрийской Республики (в оригинале – Oesterreich, то есть Восточное государство, в смысле востока Германии) потребует еще большего экономического развития ФРГ, ибо Австрия сейчас почти столь же благополучна, как и ФРГ (да еще понадобится преодолеть наложенный победителями в Первой и Второй мировых войнах запрет на воссоединение Австрии с остальной Германией; авторы считают его несправедливым и подлежащим отмене, как несправедлив и рано или поздно будет отменен наложенный победителями в третьей – холодной – мировой войне запрет на воссоединение Украины с остальной Россией).

Осуществление предлагаемых нами (и/или иных не менее глобальных) мер обеспечит РФ такой экономический и технологический рывок, что прочие республики былого Союза подтянутся в орбиту нашего влияния (а в перспективе – вернутся в единое государство). Если же сил, прежде всего силы политической воли, на прорыв не хватит, произойдет обратный процесс – дальнейшая дезинтеграция каждой из частей России, включая РФ. Как говорили на заре перестройки, иного не дано.