Миф о разделенной нации

Миф о единении русских и украинцев рухнул с концом советской власти. Алексей Кившенко.Переяславская рада. 1654 год. Воссоединение Украины с Россией. 1880. Центральный военно-морской музей, СПб

Безумная, как казалось мне в начале 1990-х, идея суверенитета РСФСР – государственного обособления русских прежде всего от украинцев – воплотилась в жизнь полностью и окончательно. На поверку оказалось, что идея разрушения сердцевины «русского мира» была самой реалистичной и легкоосуществимой из всех идей августовской революции 1991 года. Не было никакого духовного единства русских и украинцев, как не было никакой веры советских людей в идеалы коммунизма. Политической системы с разделением властей мы не создали, вернулись к традиционному русскому самодержавию. А вот полного обособления РФ от бывшей УССР мы добились. Оказалось, легко разрушить даже то, что создавалось столетиями. Сначала бывшая РСФСР своей «русской весной» 2014 года, прежде всего победами «шахтеров и трактористов Донбасса», сделала все возможное и невозможное, чтобы путинская Россия стала заклятым врагом для многих украинцев. Вагоны трупов украинских солдат, погибших под Иловайском и Дебальцевом, несомненно, этому способствовали. Невозможно убедить матерей и отцов погибших, что Россия не имеет никакого отношения к их горю.

В ответ порошенковская Украина делает возможное и невозможное (в том числе и морально ущербное), чтобы вычеркнуть из национального сознания украинцев все, что духовно связывало их с русскими последние столетия. Принижается моральная ценность общей для русских и украинцев победы 9 мая 1945 года. Морально ущербной я считаю инициативу некоторых депутатов Рады приравнять то, что они называют идеологией «московского русского православия в Украине», к идеологиям запрещенных по Конституции в Украине «коммунистического и нацистского режимов». Конечно, антикоммунизм в Украине более последователен, чем в России. Но обращает на себя внимание тот факт, что критика Сталина и советской системы на многих украинских телеканалах обязательно доводится до соединения советскости с русскостью, до переноса ответственности за все украинские беды и страдания на Россию вообще. Утверждается, что украинцы всегда были жертвами колониального господства России, что украинцы никогда не станут полноценной нацией, а Украина – независимым государством, пока не предадут анафеме все, что было общим для украинцев и русских.

Я думаю, самый большой вред современной России нанес миф, который лежал в основе нашей политики в отношении Украины: нынешние украинцы и русские, как любит говорить Владимир Путин, «единая разделенная нация», несмотря ни на что, «нерушимо духовное единство русского и украинского народа». Как рассказывала мне весной 2005 года секретарь посольства США в Москве (фамилию ее я уже забыл), именно стремление Кремля помочь Виктору Януковичу победить на президентских выборах осенью 2004 года, доказать украинцам, что их единство с Россией нерушимо, как раз и привело к победе националиста Виктора Ющенко.

Я говорил в начале 1990-х идеологам «Демократической России», которые поддержали ельцинский проект «суверенизации СССР», что отношения между новой Россией и независимой Украиной не будут иметь ничего общего с отношениями между США и Канадой. Это было понятно всем, кто знает историю появления первого независимого украинского государства после распада Российской империи. Украина Павла Скоропадского 1918 года была не только независимой от большевистской России, но и колонией Германии. Уже тогда было понятно, что независимая Украина не может не быть колонией главного врага России. Отсюда же и сегодняшняя нерушимая дружба независимой Украины с США. Понятно было, что украинская национальная идентичность всегда будет нести в себе нечто болезненное, что она будет результатом насилия над собственной историей, результатом нарочитого отталкивания от всего русского.

Русский религиозный философ Василий Зеньковский, в мае–октябре 1918 года бывший министром исповеданий в правительстве гетмана Скоропадского, писал: «Надо признать это со всей силой, чтобы понять, что у всех, кто болел за свою украинскую культуру, мысль невольно обращалась в сторону обособления. Нельзя же в самом деле огульно обвинять украинскую интеллигенцию в ненависти к России – ненависть, может быть, и была, но у немногих, у большинства же была любовь к Украине и страх за нее. Тут была налицо глубокая трагедия Украины, не сумевшей ни укрепить, ни охранить свое политическое самостоятельное бытие и вынужденной, конечно, навсегда идти рука об руку с Москвой. Но Украина потеряла не одну политическую свободу – она потеряла «естественность» своего культурного творчества, вливаясь в огромное мощное русло русской культуры, – она отдала столько своих лучших сыновей на служение Великой России».

Трудно сказать, сколько жителей Украины действительно воспринимают нынешнюю Россию как смертельно опасного врага. Но несомненно, что сегодня в Украине и в политике, и в идеологии инициатива принадлежит им – украинцам, ненавидящим крымнашевскую Россию. Свидетельством тому факт, что даже оппозиция в Раде поддержала решение Порошенко отказаться от Договора о дружбе и сотрудничестве с Россией, что она, оппозиция, не решается выступить против инициативы президента внести в Конституцию страны статью о необратимости движения Украины в сторону Евросоюза и НАТО. Показательно, что на порошенковском Первом государственном телеканале ведущие говорят, что Украина приобрела подлинную независимость только после второго майдана, когда дело дошло до гибридной войны с Россией.

Но лично меня тревожит не то, что я как дитя здравомыслящей Одессы предвидел еще в начале 1990-х. Меня тревожит (ради этого я и написал этот текст), что и после того, как русские и украинцы оказались в противостоящих друг другу окопах, наша нынешняя власть не в состоянии снять с глаз очки советских мифов и увидеть правду. Увидеть, что великороссы и малороссы – это не разделенная нация, как любит говорить Путин, это два разных славянских народа, которые на протяжении многих веков – почти полутысячи лет – жили независимо друг от друга, которые имеют не только разные языки, но и разные души, различные геополитические предпочтения.

Мы никак не можем понять, что Украина стремилась и стремится на Запад, ибо она там родилась. Мы никак не хотим увидеть того, о чем до революции знал любой образованный человек: украинский сепаратизм всегда был жив в душе тех, кого Богдан Хмельницкий привел в Россию. Мы никак не можем понять, что в рамках империи вообще не могло быть никакого добровольного союза украинцев и русских. И сегодня, когда Константинополь снял анафему с Филарета, лишил Московского патриарха канонических прав на Украину, совсем абсурдным выглядит заявление руководства РПЦ, что, несмотря ни на что, «духовное единство русских и украинцев сохранится и будет нерушимым». О каком духовном единстве может идти речь, когда, как свидетельствует многовековая история малороссийского сепаратизма, украинскость в политике всегда несла в себе отторжение русского государства? Почему главный идеолог и теоретик украинского сепаратизма Михаил Грушевский приехал в советский Киев из польского Львова, рискуя жизнью, и стал руководителем проводимой Сталиным политики украинизации в созданной большевиками УССР? Потому что понимал то, чего не хотят понимать руководители новой России: распространение украинского языка само по себе несет освобождение от русскости и ведет к восприятию Украины как жертвы колониальной политики Российской империи. Вся нынешняя украинская пропаганда внушает украинцам, что их родина всегда была колонией империи, что они всегда были жертвами колониального господства русских. И это несмотря на то, что украинцы всегда имели такие же права, что и русские, а до Екатерины II были куда свободнее, чем их «русские братья» – рабы крепостного права. Кстати, русское крепостное право оказалось страшнее польского: польские паны все-таки не продавали украинских холопов, как скот.

Даже невооруженным глазом всегда было видно, что само по себе единство веры, принадлежность к одной и той же церкви не дают духовного единства, как и привязанности друг к другу. Для русских украинцы всегда были «хохлами», а для украинцев русские – «кацапами». Как отмечал историк Иван Филевич в своем исследовании «По поводу теории двух русских народностей» (1902), «по убеждению московского простолюдина малоросс уже не Русский, а Поляк или Хохол, или Казак… словом, не свой». И я думаю, что совсем не случайно в 2014 году наше всемогущее телевидение сумело убедить русских, что «хохлы» на самом деле являются «настоящими фашистами». Независимая Украина демонстрирует, что чем сильнее в том или ином ее регионе укоренен украинский язык, чем больше людей в него погружены, тем легче внедрить в их сознание образ русского как «москаля», как традиционного врага.

Меня действительно пугает неспособность наших нынешних руководителей расстаться с советскими мифами о нерасторжимом братстве русских и украинцев. Надо видеть правду: именно верность наших нынешних руководителей этому мифу, желание во что бы то ни стало сохранить Украину в сфере русского влияния и привели к новой холодной войне, к опасному противостоянию России не просто с Западом, а с современной глобальной цивилизацией. Сравнение политики царской администрации в отношении Малороссии с нынешней явно не в пользу современной российской власти. Да, царская Россия погибла, но все же в своей внешней и внутренней политике она куда больше прислушивалась к фактам, считалась с правдой истории, чем нынешние руководители России.

Почему при царях, начиная с Декрета министра внутренних дел Валуева от 18 июля 1863 года, «не дозволялось к печати на малороссийском языке книг духовного содержания, ни учебников, ни вообще книг, предназначенных для первоначального чтения народа»? И позже, когда украинофильские настроения начали расти вместе с появлением украинской интеллигенции, в 1876 году снова был издан указ, запрещавший появление газет, духовной, общественно-политической литературы, а также концертов и театральных представлений на украинском языке. Царская администрация понимала, что украинский язык мешает малороссам войти окончательно в русский мир. Мало того, было очевидным, особенно после польского восстания 1863 года, что сам украинский язык содержит симпатию к польскому миру, привязанность к нему. Русская царская администрация знала, о чем мы не говорили в советское время: русофоб Тарас Шевченко был полонофилом, нарочито выражал свои симпатии автору «Дзядов» Адаму Мицкевичу. Один интересный факт. Где находится сегодня духовный центр современной независимой Украины? В Киеве? Конечно, нет. Он находится в селе Криворивня, на границе с Польшей. В этом селе в имении австро-венгерского магната работали и отдыхали выдающиеся деятели национальной украинской культуры Иван Франко, Леся Украинка, Марко Вовчок и Михаил Грушевский. Кто является постоянным гостем ежегодных собраний нынешней украинской интеллигенции в Криворивне? Конечно, министр культуры современной Польши. Подлинная украинскость всегда была открыта к Польше. И это прекрасно понимала царская администрация. Конечно, все эти запреты на использование украинского языка нарушали человеческие права малороссов. Но что было делать, если без нарушения прав народов, входящих в Российскую империю, ее нельзя было сохранить?

Кстати, по этой причине, как писал в эмиграции Павел Милюков, сталинская политика насильственной украинизации созданной большевиками Украины была просто безумием. Эта украинизация просто готовила почву для того, что произошло сейчас, – почву для создания антирусской Украины. В дореволюционной России считались с правдой, от которой все время отвлекаются наши нынешние российские руководители, с правдой о том, как на самом деле пришла Украина в Россию. Миф об особом историческом значении Переяславской рады 1654 года, якобы объединившей навсегда украинцев и русских, – это продукт советской эпохи. До революции история неувядающего малороссийского сепаратизма не была секретом. И в науке, и в политике приходилось считаться с тем, что Мазепа, вместе с запорожской старшиной изменивший Петру и перешедший на сторону Карла XII, просто пытался воплотить в жизнь планы Богдана Хмельницкого, которые он не успел реализовать из-за своей скорой смерти. Леонид Кучма в своей книге «Почему Украина не Россия» (1994) объяснял нам, что для украинцев, если они украинцы, Мазепа – такой же национальный герой, как и Богдан Хмельницкий. Этот факт – еще одно подтверждение (на чем я настаиваю), что подлинная украинскость на самом деле – антирусскость, поэтому совсем не случайно духовное единство малороссов и великороссов было просто невозможно. Для украинца Мазепа не предатель, как для нас, русских, а национальный герой, ибо пытался сделать Украину независимой от России.

Кстати, сегодня, когда уже все готово для предоставления Константинополем автокефалии Украинской православной церкви, надо знать, что епископат Киевской патриархии не поддержал решение Переяславской рады, отсюда следующее знание: епископы Украинской православной церкви всегда поддерживали гетманов-сепаратистов. Как раз боязнь контроля и ограничений со стороны Москвы и сделала малороссийских архиереев противниками царского подданства. По этой причине малороссийские архиереи всегда были в сговоре с гетманами-сепаратистами от Выговского до Мазепы и пугали малороссов тем, что их якобы заставят ходить как великороссы – в лаптях, сделают их, как русских крестьян, рабами помещиков и заставят, как делают русские, крестить младенцев в холодной воде. Все те, кто до сих пор настаивает на духовном единстве русских и украинцев, не знают, что, когда Богдан Хмельницкий привел малороссов в Московию, она была по сравнению с Украиной отсталой в цивилизационном отношении страной. Если в Запорожской Сечи уже учили детей грамоте, то в России того времени не было ни школ, ни университетов. Россия времен Алексея Михайловича, да и позже – это страна тотального невежества, тотальной безграмотности и тотальной нищеты. Не могло быть духовного единства пришедших в Россию украинцев с великороссами, ибо в жизни и быте последних не было ничего, что могло бы быть привлекательным для тех, кого позже назовут украинцами. Позже ситуация изменилась, в XIX веке не было цивилизационных различий между украинцами и русскими. Но правда состоит в том, что характерное для первых лет общения малороссов и великороссов отторжение последних от России сохранилось навсегда. И это, повторяю, прекрасно понимала царская администрация.

История подтвердила правоту Михаила Грушевского, который еще в 1905–1907 годах писал, что в Российской империи именно потому, что она была империей, не было возможно то, что называется единством – «внутренней, присущей самому составу государственности силе тяготения и сцепления» в силу того, что для многих народов пребывание в России было подневольным. Поэтому, как настаивал его оппонент, историк Николай Ульянов, «эмбрион сепаратизма всегда существовал в недрах украинского общества». Все факты и вся реальная история взаимоотношений русских и украинцев говорит о том, что не было ничего случайного и необъяснимого в том, что распад – будь то царской, будь то советской – империй вел не просто к независимой, а к антирусской Украине.

Встает вопрос: почему новая российская администрация в лице ее руководителя Владимира Путина не хотела считаться с реальной историей взаимоотношений украинцев и русских, с тем, что имперский проект умер и его невозможно возродить? Ведь все эти попытки заставить Украину войти в Таможенный союз, воспрепятствовать ее тяготению к Западу были порождены как раз старыми, давно умершими имперскими мифами. Если бы наши руководители увидели правду о Российской империи, то они бы поняли, что мы, русские, можем быть привлекательны для других народов только тогда, когда можем предложить им образцы более благополучной свободной жизни. А вместо того, чтобы наконец заняться облагораживанием своей собственной жизни, мы проводим внешнюю политику, в основе которой лежит иллюзия территориального расширения современной России. И во имя так и не преодоленных имперских мифов мы жертвуем не только благосостоянием населения страны, но и своим будущим. Мы никак не можем понять, что невозможно в современном глобальном мире заставить бывшие славянские народы России дружить с нами, со страной, которая на сегодняшний день не только не несет для них ничего привлекательного, но еще и отталкивает их. Надо осознавать, что современная Россия отталкивает нынешнюю Украину и думающих белорусов не только своим возрожденным самодержавием, всевластием Путина, но и своей бедностью, своей непредсказуемостью, своей готовностью воевать везде и со всеми. На самом деле вся наша внешняя политика, прежде всего по отношению к бывшим республикам СССР, – пустые хлопоты, пустая трата средств, а иногда и человеческих жизней. Неужели трудно извлечь очевидные уроки из распада сначала России, а потом советской империи? Если европейские народы бежали из Российской империи, потому что там не было свободы, потому что там титульная нация жила хуже всех, то, может быть, вместо того чтобы пугать мир проснувшейся жаждой имперского реванша, надо заняться наконец облагораживанием нашей русской жизни, заняться развитием демократии не на словах, поиском путей роста благосостояния населения. Пора осознать, что все эти имперские проекты только делают все более и более плотным кольцо врагов вокруг России и кончаются «криком пустых полок».