Светлана Гамова
Президент Приднестровья – за экономический диалог с Кишиневом. Фото с официального сайта
президента Приднестровской Молдавской республики
27–28 ноября в Вене состоится очередной раунд переговоров по приднестровскому урегулированию в формате «5+2» (Молдавия, Приднестровье – стороны, Россия, Украина, ОБСЕ – посредники, ЕС и США – наблюдатели). Последний раз участники приднестровского формата встречались год назад. По чьей инициативе организуется новое заседание, какие вопросы могут реально обсуждать и решать конфликтующие стороны и могут ли они реально договориться об объединении двух берегов Днестра, обозревателю «НГ» Светлане ГАМОВОЙ рассказал лидер Приднестровья Вадим КРАСНОСЕЛЬСКИЙ.
– Президент Молдовы Игорь Додон утверждает, ссылаясь на свои переговоры с руководством Российской Федерации, что самопровозглашенная Приднестровская Молдавская республика никогда не будет признана, а также никогда не будет интегрирована в РФ, как того хотят приднестровцы. Каковы реальные перспективы Приднестровья?
– Вопрос признания – вопрос технического порядка. Для нас главная ценность – это независимость. А также состоятельность и самодостаточность. Это ключевые позиции, которые рано или поздно будут признаны мировыми державами, и мы получим признание. Я в этом не сомневаюсь. Однако Додон заявляет, что у нас только два пути: либо в Молдову, либо в Украину. Это говорит о том, что он плохо знает историю Молдовы, Украины и Приднестровья. Хочу отметить, что основания для нашей независимости не возникли на пустом месте, а были генерированы формированием в Молдове такого понятия, как «титульная нация» (в 1991 году).
23 июня 1990 года парламент еще Молдавской ССР под информационным натиском Народного фронта (нынешних унионистов) принял две декларации.
В первой было заявлено о выходе Молдовы из Советского Союза (это к вопросу о том, кто является сепаратистом). Напомню, мы тогда боролись за сохранение единого государства и наша независимость явилась следствием сепаратизма молдавского. Нас за полтора года до распада СССР лишали союзного гражданства. Вторая декларация признавала ничтожным пакт Молотова–Риббентропа и незаконным – создание Молдавской ССР. Молдавская ССР в свое время была создана путем присоединения Бессарабии к Молдавской автономной ССР. То есть современной Молдовы к современному Приднестровью. Молдавский парламент сам разделил Молдавскую ССР на два субъекта: Молдову и Приднестровье. Отмечу, что не мы принимали это решение. Приднестровские депутаты, которые тогда были членами молдавского парламента, оказывали всяческое сопротивление данному процессу, но переломить ситуацию не смогли. Молдова совершила тогда стратегическую ошибку, которую она постаралась исправить путем оружия, пролив много крови. И это стало второй ее стратегической ошибкой, за которую по сегодняшний день никто не ответил. Не было возбуждено ни одного уголовного дела против тех, кто затеял бойню (вооруженный конфликт в 1992 году. – «НГ»). Но даже после распада СССР, после парада суверенитетов мы, приднестровцы, искали возможности совместного проживания с Молдовой. Мы предлагали вначале дать нам экономическую свободу. Потом просили автономию. Нас никто не услышал. Позже рассматривался вопрос так называемой асимметричной федерации. И здесь никто нас не поддержал. В 2001 году была создана двусторонняя комиссия по созданию совместной Конституции. И тогда Владимир Воронин (экс-президент Молдовы. – «НГ») этот формат поломал. А в 2003 году приднестровская сторона подписала «меморандум Козака», который интегрировал Приднестровье в Молдову, но под воздействием внешних сил г-н Воронин отказался от своей подписи под этим документом. Я не буду давать ему оценку, но получилось то, что получилось. На протяжении многих лет Приднестровье предлагало встроить себя в форму совместного общежития, но никто не хотел это обсуждать, не помог интегрироваться. То есть все участники формата «5+2», которые были участниками того политического «бульона», не сделали ровным счетом ничего, чтобы реализовать наше желание жить вместе (на тот период времени). А мы между тем искали формы совместного общежития. И все игроки фактически подтолкнули нас к референдуму. Он состоялся через 16 лет после образования независимого Приднестровья. То есть нас втолкнули в нашу независимость. И в 2006 году народ высказался за независимость Приднестровья с последующим вхождением в Российскую Федерацию. И никто не имеет права пересматривать либо оспаривать итоги того референдума.
 |
| В Приднестровье не забывают тех, кто погиб во время вооруженного конфликта в 1992 году. Фото с сайта www.president.gospmr.org |
За 25 лет (начиная с 1992 года) на двух берегах Днестра выросли два поколения, которые не жили никогда вместе. Но главное: сформированы правовые системы двух государств (со своей Конституцией, своими законами) – Молдова выстраивала свою по румынской модели, Приднестровье – по российской. Вопрос не в Красносельском или Додоне, а в том, что мы обязаны соблюдать законодательства своих государств. А на основании законов Приднестровья всякий политический диалог исключен. Никто не имеет права (по Конституции) говорить о политическом урегулировании на сегодняшний день. А Молдова по Конституции – унитарное государство. И тоже не имеет права на политический диалог, касающийся, например, федерации. Додон, кстати, четыре раза менял свою позицию: вначале он говорил о федерации, потом об автономии, потом об особом статусе, и теперь – снова о федерации. Что надо брать за основу нам? По большому счету, если говорить о политическом урегулировании, надо имплементировать правовые системы двух сторон. Но это невозможно. Наш народ к этому не готов, и наши законодатели (депутаты Верховного совета) тоже. К тому же в этом плане нет политической воли со стороны Молдовы. Вывод: к политическому диалогу никто сегодня не готов.
– Но Додон говорит, что Молдова готова сегодня оставить вам все, что вы построили, кроме армии…
– Я не верю словам, верю делу…
– Молдавский президент признает, что сейчас это невозможно, но, победив на парламентских выборах в будущем году и создав парламентское большинство, новая молдавская власть сможет подкрепить слова делами…
– Вот тогда и посмотрим. Читали «Двенадцать стульев»? «Утром деньги – вечером стулья». Поэтому пока политический диалог невозможен, что, кстати, признают все, необходимо решать вопросы, от решения которых зависит жизнь простых людей, – экономические, гуманитарные, культурные. Чем мы и занимаемся.
– Но это фактически сохранение статус-кво. Сохранение Приднестровья независимым…
– Конечно. Сейчас по-другому не получается никак. Кроме того, мы категорически настаиваем на сохранении миротворцев на берегах Днестра как единственной сдерживающей силы, которая исключает конфликт на нашей территории.
– Вы говорите о существующем миротворческом формате в целом?
– Да. Речь идет о совместной миротворческой миссии, базовая составляющая которой – российская, в которой принимают также участие приднестровцы, молдаване и 10 наблюдателей от Украины. Этот формат доказал свою состоятельность, почему надо что-то менять (в Кишиневе требуют заменить военных миротворцев международными гражданскими или полицейскими. – «НГ»)? А господин президент Молдовы говорит о нейтральном статусе. Это что значит: российским войскам, в том числе миротворцам, надо из Приднестровья убираться? Если до сих пор не дали правовой оценки войне на Днестре и никого за нее не наказали, как можно выводить миротворцев? Странная позиция.
– А если миротворцы уйдут, конфликт будет?
– Будут провокации, а за ними – конфликт.
– Кто может стоять за провокациями – молдаване, румыны, кто-то иной?
– Не могу сказать. Но учитывая опыт 1991–1992 годов, не исключаю, что провокации будут.
– Но есть соглашение, подписанное президентами России и Молдавии, согласно которому в Приднестровье были введены миротворцы…
– В этом соглашении все четко прописано: миротворческая миссия прямо увязана с урегулированием приднестровского конфликта. Господин Додон как выход приводит пример Туркменистана, нейтралитет которого подтвердил Совбез ООН. Я могу привести другой пример, вполне приемлемый для нас: это Чехия и Словакия. Они разделились и живут в мире.
– Но они разошлись тихо, без войны.
– Как бы то ни было, у них хорошо. Так и мы можем жить рядом, торгуя друг с другом, поддерживая нормальные отношения, развивая наши экономики…
– А почему президент Додон говорит об Украине как возможном для вас варианте интеграции?
– Не знаю. Но напомню, что в 1918 году Тирасполь входил в Одесскую народную республику, которая была создана после большевистского переворота 1917 года. И еще тогда приднестровцы данного территориального пространства хотели жить в РСФСР. Потом эту республику перемолола Гражданская война, военная интервенция, и в 1932 году она вошла в состав Украины. А мы оказались в Молдавской автономной ССР в составе Украины. Вряд ли кто-то будет пытаться возвращать нас в Украину. Тем более кто знает, что надо будет отдать взамен?
– Вы уверены, что Киев не выступит с такой инициативой?
– Это опасная инициатива. Мы – независимы, у нас состоялись все институты власти. И к тому же мы самодостаточны. На базе нашей независимости рано или поздно мы будем признаны. А на сегодня Приднестровье является гарантом мирного существования народов на берегах Днестра. Почему наш народ близок к России? На этот вопрос есть ответ. На территории Приднестровья проживают люди 32 национальностей. И у нас не выделяется титульная нация. А вот в Молдове есть титульная нация, и в Украине есть уклон в эту сторону. В России же проживают 92 национальности. И там тоже нет вектора на титульность. Никто не выделяется. По интернациональному духу мы очень близки к России. Мы не делим людей по национальности и языку. У нас все равны. Мы за толерантное общество. Но оно основано на наших многовековых традициях, исключающих всяческий национализм и унижение человека по расовому признаку. Мы стремимся туда, где живет народ, близкий нам по духу.
– Вы хорошо работаете с Европейским союзом. А если Кишинев попросит Брюссель не торговать с вами из-за того, что вы не хотите говорить с Молдовой?
– Мы как раз хотим говорить с Молдовой. Хотим обсуждать культурные, гуманитарные, экономические связи. Ведь у нас с ЕС – экономические связи. А кто собирается рушить диалог, который касается экономики? Пожалуй, никто. Мы хотим быть интересны и Молдове – с точки зрения экономики. И ЕС, и России.
– И при этом все-таки оставаться непризнанными…
– Всему свое время. Наберитесь терпения, и вы в этом убедитесь. А пока будем решать вопросы, которые касаются рядовых граждан. С господином Додоном мы встречались два раза, но безрезультатно. При этом Молдова устроена так, что в ней за отношения с Приднестровьем отвечает министр реинтеграции Балан. С ним и надо разговаривать.
– А если приднестровцы захотят сменить политическую ориентацию?
– Если народ изменит свое мнение, я подам в отставку.
Дарья Гармоненко