Сергей Миронов  |
| В августе 91-го граждане выступали против несвободы и тоталитаризма, но не против идеи социализма как таковой. Фото © РИА Новости |
Во время многочисленных встреч с гражданами мне часто задают вопрос: почему «Справедливая Россия» выбрала для себя именно социал-демократическую идеологию? Ответ простой: во-первых, мы верим в то, что наша идеология наиболее адекватна реалиям постиндустриальной эпохи и «общества знаний». Ну а во-вторых, стоит задуматься над таким фактом: за последние 100 лет Россия уже пробовала жить и по коммунистическим рецептам, и по капиталистическим. Ни то ни другое настоящего социального благополучия людям не принесло. Единственное, чего не пробовало наше общество, – это третьего, срединного пути. Той самой социал-демократии, которая обеспечила высокий уровень жизни целому ряду стран, где восприняли ее идеи и ценности.
Упущенный шанс
Судьба российской социал-демократии драматична. В год 100-летия Октября 17-го об этом уместно напомнить. Вопрос вопросов: почему в итоге тогдашних бурных событий власть оказалась в руках большевиков – самой радикальной из партий социалистической ориентации? Почему не был реализован шанс на социал-реформистский путь, без гражданской войны, без случившихся в дальнейшем репрессий, без ГУЛАГа и т.д.?
А ведь шанс реально был! Известно, что на выборах в Учредительное собрание, которые состоялись уже после захвата власти большевиками, за делегатов от РСДРП(б) проголосовали только 22%. 40% было у эсеров, ратовавших за так называемый крестьянский социализм. В целом же 85% голосов были отданы за разные силы левой ориентации. Народ однозначно делал выбор в пользу социализма. Но вопрос: какого именно? Большевистского с его «диктатурой пролетариата»? Или такого, который бы соединял понятия «социализм» и «демократия», «рынок» и «социальная справедливость»?
Кто-то скажет: ну, какой смысл говорить о разогнанном по приказу В.И. Ленина Учредительном собрании, если оно собралось, уже когда поезд истории ушел? Да, это так. История не знает сослагательного наклонения. Что произошло, то произошло. Но никто не запрещает изучать прошлое с точки зрения возможных исторических альтернатив. Сам Ленин, кстати, в 1920 году высказывал интересное предположение: «Какой дурак стал бы делать революцию, если б эсеры и меньшевики провели те социальные реформы, которые обещали?» То есть при всей нацеленности на силовой вариант взятия власти прагматик Ленин при определенных условиях допускал и мирные формы борьбы. А шанс на создание таких условий возникал не раз. Скажем, после подавления Корниловского мятежа возникала идея лидера партии эсеров В. Чернова о создании «однородного социалистического правительства» с участием большевиков. Ленин с готовностью откликнулся на это в своей статье «О компромиссах». Кто знает, как бы все сложилось, если б тогда объединение левых действительно случилось? Возможно, у нас с вами могла бы быть совсем другая история. Но, увы, как гласит одна восточная мудрость, «нельзя пожать друг другу руки сжатыми кулаками». А именно на это походили поиски тогдашних «компромиссов».
Клеймо «оппортунистов» и «ренегатов»
Что и говорить, в 1917-м тогдашние партии социал-реформистского направления наделали много ошибок. Им не хватало гибкости, политической воли, умения слышать массы. Плюс ко всему мешала ужасная раздробленность. На три части – правых, левых и центристов разделились эсеры. Немыслимое количество мелких группировок возникло в рядах меньшевиков. Причем эти группировки больше боролись не с оппонентами, а друг с другом.
А потенциал-то ведь был в принципе очень хороший. Среди людей с социал-реформистскими взглядами была огромная плеяда блестящих интеллектуалов. Взять, к примеру, лидера эсеров Виктора Чернова, главного идеолога «крестьянского социализма». Или Питирима Сорокина, ученого-социолога, оппонировавшего во многих своих работах Ленину, за что в итоге он оказался выдворен большевиками в эмиграцию. Трагической оказалась судьба выдающегося экономиста Николая Кондратьева. Между прочим, это именно Кондратьев теоретически обосновывал ту самую «новую экономическую политику» (НЭП), которая с подачи Ленина проводилась в 20-е годы. Увы, заслуги перед новой властью не побудили ее «простить» Кондратьеву эсеровское прошлое. В 1938 году он был расстрелян.
Вот так и оказалось, что после того как большевики взяли власть, наше общество оказалось надолго отлучено от богатства идей и опыта, которые нарабатывались и отечественной, и мировой социал-демократической мыслью. Социал-реформистские концепции клеймились как «предательство интересов трудящихся», «соглашательство с буржуазией» и т.д. На любого из тех, кто осмеливался выйти за рамки жестких догм марксизма-ленинизма, вешали клеймо «оппортунистов», «ренегатов», и конец их был, как правило, печален.
Одомашнивание капитализма
При всем критическом отношении к Ленину и его соратникам я отнюдь не сторонник того, чтобы как-то принижать Октябрь 17-го. Убежден: это великое событие, повлиявшее на ход всего мирового развития. Оно было великим уже хотя бы потому, что миру было воочию предъявлено доказательство: альтернатива капитализму возможна. И этот прецедент заставил вздрогнуть правящие режимы и имущие классы Запада, побудив их корректировать свою политику. Коррективы, в частности, вносились в тактику и стратегию в отношении социал-реформистских сил. Стало ясно, что выталкивать их на обочину политического процесса, в «безответственную» оппозицию, будет себе дороже. В ряде стран социал-демократы и социалисты вообще стали регулярно и на большие сроки приходить к власти.
Российские либералы и консерваторы любят кивать на пример развитых западных стран: вон, дескать, какого благосостояния там добились благодаря рыночной экономике. Но надо договаривать до конца. Рынок рынком, но достижения большинства стран Запада в социальной сфере – это в значительной мере результат деятельности социал-демократов Германии, Австрии, Дании, Норвегии, лейбористов Великобритании, социалистов Франции, Италии и т.д.
Один из классических примеров в этом плане – Швеция с ее шведской моделью. Когда-то лидер тамошних социал-демократов П. Хансон заявил: «Мы не станем убивать «корову капитализма», но мы будем изо всех сил доить ее на благо всего народа». И они это сделали! Если в стране в достатке высокооплачиваемых рабочих мест, если простая уборщица получает зарплату всего в 3 раза меньше руководителя отдела крупной компании, если 8 из 10 шведов владеют акционерным капиталом, то это уже совсем не похоже на классический капитализм с его хищным оскалом. Немецкий социолог Ю. Хабермас назвал это «социалистическим одомашниванием капитализма».
«Квазисоциализм» и сахаровская конвергенция
Зададимся вопросом: можно ли считать ту социальную модель, что была выстроена в СССР, социализмом? На мой взгляд, вернее было бы говорить о номенклатурном или казарменном квазисоциализме. На начальном этапе система работала очень эффективно. К 60-м годам ХХ века Советский Союз обгонял капстраны по темпам роста настолько, что, казалось, еще чуть-чуть, и исход исторического соревнования будет ясен. Особого почитания, конечно, заслуживают великая Победа над фашизмом, прорыв СССР в космос, многие яркие достижения советских времен в сферах науки, образования, культуры. Это страницы нашей истории, которые всегда будут национальной гордостью.
В то же время жизнь показала историческую ограниченность «социализма по-советски». Когда народ стал разуверяться в идеологемах КПСС, а та, в свою очередь, стала терять рычаги давления на общество, вдруг выяснилось, что внутренних стимулов саморазвития у командно-административной системы нет.
Была ли альтернатива, способная спасти советский проект от провала? На мой взгляд, была. Ее предлагал академик А.Д. Сахаров. Недруги прилепили ему ярлык антисоветчика. Но на самом деле он как раз излагал, видимо, единственно возможный план спасения СССР. Констатируя, что пока «капитализм и социализм сыграли вничью», он призывал к «социалистической конвергенции», к обогащению социалистической модели всем лучшим опытом, выработанным человечеством: демократическими ценностями, рыночными стимулами, современными технологиями и т.д.
Однако, к сожалению, не нашлось в тогдашней правящей верхушке СССР человека, подобного китайскому Дэн Сяопину, который смог бы осознать, что и в квазисоциалистическую модель можно вдохнуть жизнь, если по-умному, поэтапно и дозированно внедрять рыночные элементы.
Где выход из тупиков?
В начале 90-х Россию обрушили в капитализм, причем в наиболее дикой, архаичной форме. Либерал-реформаторы придумали железную отмазку: это, мол, единственная возможность возвращения «на столбовую дорогу цивилизации». Людям внушают: «Хотите жить, как на Западе? Значит, терпите и ждите улучшений. Вы же сами отвергли социализм в августе 91-го!»
Неправда! В августе 91-го граждане выступали против несвободы и тоталитаризма, но не против идеи социализма как таковой. Никто не призывал к демонтажу социальных завоеваний и тем более к нынешнему вопиющему социальному расслоению. «Капитализм по-российски» получился не просто алчным, но воровским и хищническим. Серьезно заставляют задуматься данные американского Национального бюро экономических исследований, недавно обнародованные в СМИ. Эксперты проанализировали уровень офшоризации разных стран. По их данным, самые богатые россияне смогли вывести в офшоры сумму, сравнимую с 60% российского ВВП, и этот показатель постоянно растет. Конечно, в мире практически нет стран, где бы так или иначе не сталкивались с выводом активов в «налоговые гавани». Но у нас выводится 60% ВВП, а, скажем, в скандинавских странах – 2%. Как говорится, почувствуйте разницу!
Сегодня весь мир говорит о кризисе идей либерализма и неоконсерватизма, об их неспособности генерировать ответы на вызовы все усложняющейся реальности. Американский политолог Фрэнсис Фукуяма, когда-то воспевший «триумф либерализма» в книге «Конец истории», теперь пишет иное: «Мы уткнулись в идейный тупик. Современный капитализм умирает у нас на глазах». Вот и хочется задать вопрос нашим либерал-реформаторам: если даже сами идеологи капиталистической системы признают ее бесперспективность, то какая же это «столбовая дорога цивилизации»?
Мы в «Справедливой России» убеждены: нужен срочный перевод страны на альтернативный путь развития. И таким путем может быть только один – путь к новому социализму ХХI века. Нами наработан большой комплекс идей, способных уже сейчас, в условиях экономических трудностей и западных санкций, эффективно помочь стране. Я имею в виду, в частности, введение прогрессивной шкалы подоходного налога, госмонополию на производство и оборот этилового спирта, трехступенчатую систему изъятия природной ренты в добывающих отраслях и многое другое. Подсчитано, что если реализовать все, что предлагает «Справедливая Россия», мы сразу получили бы как бы «второй бюджет». Вы представляете, какой бы появился ресурс для финансирования инновационных проектов, для поддержки аграрного сектора и малого бизнеса, для выведения на достойный уровень зарплаты и пенсий и т.д.?
«Третья версия» социализма
Наш новый социализм ХХI века – не некая очередная искусственная модель «светлого будущего». Мы вообще не хотим мыслить моделями, схемами, формациями. Для нас главное – ценности! Скажем, демократия – безусловная ценность. Поэтому мы в первых рядах борцов за честные выборы. Мы признаем рынок и частную собственность. Но при этом жестко оговариваем: экономика должна быть рыночной, но общество ни в коем случае!
Исторически менталитет россиян формировался вокруг понятия «Справедливость». Он по исконной природе своей – левый. Думается, если бы сегодня дело дошло до референдума с вопросом «Какой общественный строй вы бы предпочли – обновленный социализм или нынешний капитализм?», результаты были бы те же, что 100 лет назад на выборах в Учредительное собрание: процентов 85, а то и больше проголосовали бы за то, чтобы жить в справедливом обществе с социально ориентированной экономикой. В этом плане Россию и ее народ не переделаешь.
Однако приходится признать, что пока идеи социал-демократии внедряются в общественное сознание непросто. Дело в том, что у многих россиян понятие «социализм» ассоциируется лишь с тем, что было при СССР. Мы, справороссы, понимаем, что путь тут только один – упорно разъяснять и разъяснять согражданам суть того, что мы предлагаем стране. Да, мы, конечно, учитываем опыт советского прошлого и готовы брать из него все, что сохраняет актуальность. Мы готовы брать все лучшее и из опыта зарубежной социал-демократии. Тем более что «Справедливая Россия» с 2012 года является членом Социнтерна – авторитетной международной организации, объединяющей 156 партий из 126 стран. Но внимательно относясь и к советскому прошлому, и к современному опыту коллег по Социнтерну, мы все-таки никого и ничего не хотим копировать. Надо искать то, что лучше всего подошло бы современной России, формировать, как мы иногда говорим, «третью версию» социализма.
Абстрактное благо или конкретное зло?
Влиятельный философ ХХ века, один из идеологов современного социального реформаторства Карл Поппер как-то сказал: «Устранение конкретного зла гораздо важнее борьбы за абстрактное благо». Это формула очень подходит «Справедливой России». Конечно, у нас есть некий образ будущего, к которому надо стремиться. Но этот идеал подобен маяку, помогающему прокладывать курс. А в повседневности надо заниматься не умозрительными мечтаниями о «светлом будущем», а тем, что можно сделать уже сегодня во имя социальной справедливости.
Приведу такой пример. Недавно власть в очередной раз озаботилась подтягиванием уровня минимального размера оплаты труда (МРОТ) к уровню прожиточного минимума. Нам обещают: к январю 2018-го МРОТ составит 85% от прожиточного минимума, а к 2019-му будет якобы и все 100%. Это подается как некое благодеяние. Но извините! Разговоры о подтягивании МРОТ идут уже где-то с середины 90-х! И разного рода планы уже не раз афишировались, да только всякий раз все возвращалось на круги своя. Эдакая «сказка про белого бычка»!
Мы в «Справедливой России» категорически против подобной профанации. Надо не бесконечными играми с МРОТ заниматься, а иметь ясную стратегию борьбы с таким позорнейшим явлением, как бедность работающего населения. «Ядром» этой стратегии должны стать коренная реформа системы оплаты труда и подъем ее в течение ряда лет как минимум в три раза. Мы убеждены, что необходимо вовсе отказаться от таких инструментов, как МРОТ и прожиточный минимум. Этот пережиток времен гайдаровской шоковой терапии пора отбросить прочь, как дурной сон. Надо вводить систему социальных стандартов, как в Европе, и переходить на почасовую оплату труда.
Не повторять ошибок прошлого
Итак, что же способна дать России социал-демократия? Во-первых, правильный вектор развития. Во-вторых, эффективные решения острых социально-экономических проблем. В-третьих, социал-демократия – это самая подходящая платформа для широкого объединения всех левых сил.
Такую платформу не в состоянии дать, к примеру, КПРФ. Недавно мне в руки попала новая книга лидера КПРФ Г.А. Зюганова «Отсчет пошел». Двойственное осталось впечатление. С одной стороны, в целом ряде фрагментов книги автор выступает почти как классический социал-демократ. Тут многое перекликается с нашими подходами. Но с другой стороны, текст переполнен цитатами пролетарских вождей, которые к сегодняшним проблемам просто пришиты белыми нитками.
Вот такая зашоренность на неких ритуальных поклонах Марксу, Ленину и Сталину делает идеологию КПРФ непригодной для объединения левых сил. В отличие от нее социал-демократическая доктрина предполагает, что вера в социалистический идеал может иметь самый разный мировоззренческий фундамент. К социализму можно прийти от Маркса, а можно и от Иммануила Канта с его нравственным императивом. К социализму человека может вывести искренняя вера в Бога, а может и наша великая русская литература, которая всегда несла людям идеи справедливости. Наконец, к социализму можно прийти просто от голоса своей совести, от гражданских инициатив, от желания служить Отечеству.
Я убежден, что сегодня ни в коем случае нельзя допускать тех ошибок, которые допустили социал-демократы начала ХХ века в 1917 году. Нельзя уходить в разногласия, конфликты и распыление сил. Вот почему мы протягиваем руку коллегам из КПРФ и всем другим левым партиям и организациям. Давайте объединяться на социал-демократической платформе! России сегодня очень нужен мощный левый фланг политики. Только это может покончить с затянувшейся аномалией, когда левая по своему социокультурному коду страна вынуждена терпеть праволиберальный экономический курс. Только объединением левых можно разрушить политический монополизм «Единой России», на котором сегодня в сущности держится система всевластия олигархических и бюрократических кланов.
Россия должна в конце концов попробовать, что такое социал-демократия и убедиться, что путь эволюционных, постепенных, но глубоких социальных реформ, предлагаемых ею, – это наилучший путь к тому, чтобы обустроить нашу жизнь по Правде, по Совести, по Справедливости.
