Анатолий Череповский В первой половине XX века в Европе не было доминирующего языка – ни в научной и производственной сфере, ни в Лиге Наций. Но во второй половине XX века, когда усилилась роль США как мирового промышленного и политического лидера, началось победное шествие английского языка. Европейские научные языки – французский, немецкий, итальянский и т.д. сдались на милость победителя. Правда, можно найти свидетельство тому, что некоторое сопротивление все же было. Например, в Европе во второй половине XX века продолжалось издание переводных двуязычных и многоязычных отраслевых (специализированных) словарей, целью которых было сохранить национальные терминологические различия и найти как можно больше отечественных терминов.
Глобализация неуклонно расширяла долю английских терминов в других мировых языках и приводила к сокращению изданий научных книг и журналов на других языках. Например, в геологии и геофизике на сегодняшний день только три мировых языка продолжают жить и составляют конкуренцию английскому: китайский, испанский и русский. Такой точки зрения придерживался профессор Хьюстонского университета Роберт Шерифф, автор англоязычного «Энциклопедического словаря по разведочной геофизике», неоднократно издававшегося в США. Роберт Шерифф отмечал в предисловии к третьему изданию своего словаря-бестселлера (1991): «Меня просят дать эквиваленты (английских. – А.Ч. ) терминов на других языках, но я не в силах сделать это. Возможно, читатели, отлично владеющие испанским, русским, французским и китайским языками, придут мне на помощь, и тогда терминологические эквиваленты на этих языках можно было бы включить в четвертое издание данного словаря. Я игнорирую немецкий и итальянский языки, потому что все немцы и итальянцы используют английский язык в науке и технике. И я бы оставил французский язык, поскольку на нем говорит значительная часть Африки».
В СССР, благодаря значительной изолированности от мировой науки и техники, сохранялся и успешно развивался собственный научный язык, хотя изучению зарубежных новинок придавалось большое значение. В помощь специалистам (технарям) издавалось большое количество отраслевых переводных словарей. Конечно, транслитерация некоторых иностранных терминов имела место, но она не приветствовалась. И составители словарей (лексикографы) всегда обращались к признанным специалистам, которые помогали находить соответствующие эквиваленты на двух или нескольких языках в новых технических словарях.
Ситуация изменилась после распада Союза, прихода множества иностранных производителей оборудования и сервисных компаний в Россию и другие бывшие союзные республики. Понадобились тысячи переводчиков, многие из которых не имели опыта научно-технического перевода. Им пришлось столкнуться с новейшими зарубежными методами и технологиями, не представленными в словарях. Что им оставалось делать, как ни злоупотреблять транслитерацией и постепенно накапливать индивидуальные корпоративные глоссарии в меру понимания границ соответствующей отрасли?
Уже к 2000 году обозначился разрыв между возрастными классиками, прошедшими советскую научную школу, продолжавшими писать и говорить на прежнем русском научном языке, и молодым поколением специалистов и переводчиков, переключившихся на облегчающую международное общение транслитерацию. Взять хотя бы основное современное техническое средство – электронно-вычислительную машину (ЭВМ). Это понятие успешно просуществовало несколько десятков лет и дожило до появления персональных ЭВМ (ПЭВМ) в начале 90-х годов XX века. В словарях того времени термин computerprocessing переводился как «обработка на вычислительной машине», а computerization как «внедрение вычислительной техники». Но более компактные термины «компьютер» и «компьютерный», сначала проскакивавшие как разговорные, постепенно стали общепринятыми. Вместо ПЭВМ стали говорить и писать ПК, а потом профессиональные компьютерщики и простые пользователи совсем распустились и стали говорить, как в английском оригинале: «Пи-си» (от англ. PC – personal computer).
Еще один характерный пример – судьба ключевого в нефтяной геологии термина «пласт-коллектор». На этом кажущемся простым термине переводчики часто спотыкались, ошибочно переводя его на английский как collector, а не reservoir, а во время презентаций и докладов часто требовалась помощь зала и дополнительное пояснение. Чтобы упростить себе жизнь, российские специалисты и переводчики смирились и стали шире использовать слово «резервуар», которое раньше в русском языке относилось скорее к хранилищам нефти на поверхности земли... Как-то раз, после презентации иностранной нефтегазовой компании, я подошел к переводчику-синхронисту, чтобы заступиться за термин «пласт-коллектор», но переводчик меланхолично ответил: «А все уже и так привыкли и понимают...»
Собственно, широкое проникновение иностранной технической терминологии в русский язык было неизбежным еще во времена СССР. Причина ясна – частое заимствование зарубежных технических решений и технологий вместе с соответствующими понятиями и терминами. Ситуация изменилась не слишком. Внедрение современных технологий в России происходит со значительным отставанием по времени и по объему применения в производстве.
Правительство РФ решило наконец-то изменить ситуацию с засильем западной продукции и технологий. В последние годы понятие «импортозамещение» стало часто встречаться в наших СМИ, особенно после объявления многими странами санкций. Поскольку в российской геологии и геофизике доля импортной техники и программного обеспечения очень высока (до 90% по отдельным направлениям), многие патриотически настроенные эксперты отрасли и чиновники полагают, что это угрожает национальной безопасности. Они заявляют, что необходимо принимать срочные меры по ускорению импортозамещения. На прошедшем в 2015 году в Москве Российском нефтегазовом конгрессе неоднократно повторялось, что «продление санкций – это новый шанс для находящегося в тяжелом положении российского приборостроения». Раздавались также утопические предложения «вспомнить и восстановить наши передовые позиции в науке и технике». Самые горячие головы считают, что «импортозамещение» это не то, на что способна промышленность России, и предлагают выдвинуть новый девиз: «импортоопережение»! Вспоминается, что Никита Хрущев ставил задачу догнать и перегнать Америку еще в 60-е годы XX века…
Характерно, что даже сторонники импортозамещения не замечают, какой терминологией они пользуются в своих статьях и докладах. Приведу примечательную фразу из выступления на упомянутом нефтегазовом конгрессе: «На геофизическом рынке России формируется пул (?) крупных отечественных сервисных компаний, располагающих компетенцией (?) по самым современным технологиям… В соответствии с мировыми тенденциями российские компании диверсифицируют (?) свой бизнес (?)». Я поставил знаки вопроса после терминов, вместо которых было бы вполне уместно использовать отечественные эквиваленты и не засорять современный русский язык излишними транслитерациями.
Конечно, в рамках импортозамещения можно предписать и терминологические стандарты, но… Во-первых, кто назначит или создаст достаточно квалифицированный орган или коллектив экспертов? Во-вторых, как заставить тысячи переводчиков и специалистов говорить так, как предписано в некоем нормативном документе, словаре или энциклопедии? На живой язык предписанные кем-либо стандарты вряд ли повлияют. Это видно хотя бы на примере одного из последних государственных стандартов СССР, изданного в Москве в 1992 году под названием «Сейсморазведка. Термины и определения» (ГОСТ 16821-91). В этом документе было написано, что «термины, установленные настоящим стандартом, обязательны для применения во всех видах документации и литературы в области сейсморазведки». Недопустимые к применению термины-синонимы были приведены в этом документе в скобках после стандартизированного термина и обозначены пометкой «ндп». Но это не сработало! Легко убедиться, что многие «запрещенные» термины продолжали широко использовать в геолого-геофизической литературе, они даже попали в самые современные переводные и энциклопедические словари.
Приведенные примеры иллюстрируют, что, с одной стороны, изданием государственных стандартов очень трудно удержать устную и письменную речь в определенном русле. И с другой стороны, не представляется возможным остановить лавинообразный рост транслитерированных английских терминов, наблюдающийся в последние 10–15 лет вследствие глобализации. По всей видимости, добиться полного импортозамещения в русской научной терминологии невозможно, да и стремление к этому вряд ли оправданно. Лучшее, что мы можем ожидать в этой области, организованное отступление, позволяющее не потерять взаимопонимание ученых разных поколений и оставляющее надежду на сохранение постепенно модернизируемого русского научного языка.
Дарья Гармоненко 
