Алексей Малашенко
Когда детей принимают в пионеры, формируется культ вождя. Фото Reuters
Сталин И.В. встает из могилы, осматривается и, слегка улыбнувшись, приступает к наведению порядка. Радуются – Зюганов с Прохановым, министры культуры и образования, ведущие телеканалов. И многие рядовые граждане. По данным социологических опросов, свыше 50% граждан России считают, что Сталин сыграл в стране «положительную роль».
Сталин и новые «элиты»
С чего ему начать? С того, что задержать, потом посадить, потом расстрелять. Кого? Врагов народа и вредителей. Первыми перед его праведным судом предстают «кремлевцы», правительство, депутаты. Параллельно Иосиф Виссарионович занимается олигархами (новое для него слово), капиталистами, вообще эксплуататорами трудового народа. В списке почти одни и те же фамилии. Сталинские руки дотягиваются до тех, кто украл, перевел на зарубежные счета народные миллиарды.
Покончить с этими изменниками (на языке исламистов мунафиками, в переводе с арабского – лицемерами), которые на словах за великое государство, а сами на нем паразитируют, используя его в личных интересах. Что касается «пятой колонны», то от нее особого вреда нет. Сталинские руки до Явлинского и Рыжкова дотрагиваются только потом.
Если кому-то из правящего класса настоятельно хочется настоящего, честного (я не оговорился – в смысле верности идее он был честен) Сталина, он получает сталинизм. Притом по полной программе. Сталин их всех «перестраивает», и сталинская перестройка совсем не горбачевская. Где бы все они были сейчас, если бы Михал Сергеич поступал по-сталински?
Сталин строит социализм по-советски, отменяет частную собственность, которую чиновники и их соратники копили и накопили. Они добровольно, «по-хорошему» от нее откажутся? В 1930-е годы Троцкий писал, что Сталин, поощряя преданный ему правящий класс, все более тяготеет к «буржуазным нормам распределения», к «капиталистической реставрации», тогда как «противоречие между формами собственности (социалистическими. – А.М.) и нормами распределения не может нарастать без конца». Лев Давидович поторопился. Настоящий сталинизм распределяет по-коммунистически. При нем остается только общественная собственность.
Но тут по известному анекдоту: «Съесть-то он съест, да кто ему даст». Ни министры, ни губернаторы, ни правоохранители – генералы, даже полковники и прокуроры сделать сталинизму не дадут. Они такого строгого вождя не допустят, а то, глядишь, своими руками придушат. Он им такой не нужон. Он им такой опасен. К тому же от сталинизма пострадают их семьи – дети, внуки, жены, любовницы.
Помимо материально-финансовых проблем И.В. «корректирует» обстановку в национальных регионах, где местные «элиты», несмотря на верность Центру, дорожат своими этнонациональными и религиозными традициями. Конечно, право танцевать народные танцы он за ними сохраняет. Но все остальное беспощадно ликвидируется. Товарищ Сталин говорил: «Каждый, кто пытается разрушить единое социалистическое государство, кто стремится к отделению от него отдельной части и национальности, он заклятый враг государства… И мы будем уничтожать каждого такого врага… весь его род, его семью…» 30-е годы прошлого века, конечно, не 10-е нынешнего. Но кое-кому следует задуматься. Например, как отнесется Сталин к «вольностям» Рамзана Кадырова или к стремлению к большей самостоятельности Татарстана? Плохо отнесется. В том же Грозном его возвращение явно воспримут без особого восторга. Переименовывать улицу Хрущева в проспект Сталина там не хотели бы.
В общем, взойди И.В. Сталин на трибуну Мавзолея в День народного единства, или как там теперь «нацпраздник» называется, ему вежливо поаплодируют, а потом осторожно направят в спецгоспиталь на профилактическое обследование. Здоровье любимого вождя – прежде всего.
Теперь несколько слов про любовь к Сталину народных масс.
Сталин и «простой человек»
Сталин – это прежде всего для телезрителей, причем не слишком смышленой их части, той, которая верит, что можно быстро навести дисциплину цензурой, запретами и арестами. Для тех, кто с придыханием узнает о посадке еще одного губернатора, милицейского генерала, надеясь, что каждый следующий начальник станет идеальным, главное – некоррумпированным.
Не станет.
Настоящий сталинизм общество не воспримет и не поймет. Российский социум может залюбить Сталина, но не потерпит безропотно сталинизм, даже несмотря на всячески культивируемую властью тягу к «твердой руке».
 |
| Это – митинг сторонников КПРФ. Баннер со Сталиным – естественный для них фон. Фото Reuters |
У Сталина мало что получится. Почему? Потому что общество не то, что прежде. Народ, конечно, может покричать про «Крым наш» и по наущению пропаганды проклясть «пятую колонну». Но вот казни ее «как бешеных собак», как того деды и прадеды требовали применять к троцкистам, зиновьевцам и маршалу Тухачевскому, не получится. Вряд ли граждане обрадуются «Большому террору», массовым посадкам и высылкам. Не все заткнутся, когда начнут брать их соседей и сослуживцев. Раньше как было – может, этот Иван Иваныч, Петр Петрович или тот Владимир Владимирович в самом деле японо-польский шпион и планировал «угнать Волгу за границу» (между прочим, такое обвинение и было однажды предъявлено). Но я-то хороший, меня-то не за что. Ныне такое поведение в массовом порядке вряд ли возможно. Во всяком случае, на это хочется надеяться.
Недовольных властью шахтеров, фермеров, дальнобойщиков в шпионаже в пользу Барака Обамы не рискнет обвинить даже самый патриотичный телеканал. Общество с обиженными работягами солидарно, пусть не действием, но хотя бы простым сочувствием.
Лишить людей права на личное мнение, на информацию, на передвижение, права на собственность, закрыть границу на замок – не получится. Власть не может полностью подавить инакомыслие. Она, по выражению искусствоведа и философа Даниила Дондурея, желает его «поглотить». Это уже не сталинизм. Хотя кто-то скажет: хрен редьки не слаще.
Типология сталинистов
«Классических», идеальных сталинистов у нас нет. Есть «сталинцы» – своего рода «фанаты» генералиссимуса, которых можно подразделить на три разновидности.
Первая – те, кто искренне верит в советскую утопию, в то, что созданная Сталиным (не Лениным) система есть наилучшая модель устройства общества, которая просто нуждалась в усовершенствовании. Они помнят эту систему, они при ней жили и выжили, издали же она кажется вполне терпимой, а главное – справедливой. Если сказать этим людям, что, по сути, они сторонники Горбачева с его перестройкой, они кровно обидятся. Напомним, кстати, что чуть ли не первым задумался о перестройке Лаврентий Павлович Берия. Кто знает, каким путем пошел бы СССР, приди к власти после кончины вождя этот «душегуб и сексуальный маньяк».
Люди из первой категории – за «мягкий сталинизм», за «сталинизм с человеческим лицом».
Вторая разновидность – те, которые не учили истории и для которых Сталин – смутный далекий образ времен победы в войне и создания атомной бомбы. Объяснять им, что такое коллективизация, бессмысленно, а количество сталинских жертв для них пустой звук. Для этих неучей Сталин – что-то между Александром Невским и полководцем Кутузовым. Об уровне знаний таких любителей Сталина можно судить уже по тому, что один из них (студент, между прочим) считал, что население России составляет «наверное, 10 млн», другой не знал года начала Великой Отечественной. Слышал я и про то, что Сталин – «это как Иван Грозный, который Наполеона победил». Кинорежиссер Андрей Кончаловский поведал, что когда он просил молодых людей назвать имя-отчество Сталина, у каждого из них был «бараний глаз».
Для этих оболтусов Сталин – некая привлекательная абстракция, литературный персонаж вроде Гарри Поттера.
Третий тип сталинцев – манипуляторы. Этим умельцам от политики – что из властных структур, что из левой оппозиции – Сталин выгоден. Он – инструмент, с помощью которого они стремятся достичь и достигают успеха в своей деятельности. Апелляции к Сталину – для власти удобный рычаг, удобный для подтверждения путинского авторитаризма. Хотя сам президент имя «вождя народов» всуе не произносит.
Левые – попроще. Коммунисты развешивают портреты Сталина, как советско-грузинские таксисты лепили его фотки на лобовые стекла своих заскорузлых «волг», и зовут его «успешным менеджером», и используют в избирательных кампаниях. Однако в душе они сами его боятся. Особенно занятно слушать про Сталина от КПРФ, которая, оказывается, всегда поддерживала мелкий и средний бизнес. Их кумир за такое по головке не погладит и, вернись он к власти, таких бизнесменов тотчас пересажает.
И все же, вопреки всему сказанному выше…
Сталина можно уважать
За что? А за то, что в отличие от нынешних он был креативен. Да, его креативность кошмарна и тупикова. Его сталинизм – ущербная модель, но ценой адских жертв она сработала на мобилизацию, на реформу. Строились города, заводы, дороги, даже коллективизация была «творением», хотя и кровавым, точь-в-точь как война (9,5 млн человек сорваны со своей земли, треть из них погибла). Наконец, СССР прирастал новыми-старыми, утраченными после Октябрьской революции 1917 года землями. И все это порождало у людей надежду, веру в будущее. Отсюда и остаточная любовь к Сталину.
К очевидным сталинским успехам обычно относят победу в войне. Тут, по честному рассуждению, в голову приходит «вредная» мысль, что сталинизм мог ее и проиграть. Он ее уже проигрывал, что сам Сталин достаточно быстро понял и попытался пойти на сделку с Адольфом Гитлером, пообещав уступить ему огромные советские территории. Вопрос, сработал ли бы сталинизм в экстракритической ситуации без внешней поддержки, сегодня обсуждать стало неприлично. Да и не будем.
Итак, при сталинизме что-то создавалось. А при «путинизме»? (Кстати, такого термина нет, это слово корректнее заключать в кавычки. Раскавычат ли его будущие историки?) Так вот, у этого текущего, переживаемого всеми нами феномена в отличие от сталинизма креативности не замечено. Не сложилось ни модели развития (нацпуть – чистая демагогия), ни перспективы, пусть и утопической, каковой все же являлся коммунизм. Получился застой. Вышло проедание всего, что еще можно проесть. Выйти из кризиса «режим» не может, как не может «навести порядок». Хотя и очень хочется.
Во внешней политике в нулевые обрушились остатки «империи». Постсоветское пространство исчезает как понятие. Да, по сути, его уже и нет. Скроенный на живую нитку Евразийский союз неэффективен, политически рыхл, и бесспорное лидерство России он уже не гарантирует. Никто из его членов не признал Крым российским. И никогда не признает. Любимое детище Кремля – Организация Договора о коллективной безопасности – аморфная, недееспособная организация.
Сталин явно спросил был с нынешних политиков за такую беспомощность. «Сирийские игры» он бы в расчет не принял – это вам не корейская война начала 1950-х.
Главная задача нынешних сводится к сохранению собственной власти. Они зациклены на деньгах, им чужда любая идеология, кроме самообогащения. Это их кредо. Это не по-сталински. У Сталина все же было что-то вроде чувства идеологической порядочности. У этих оно отсутствует.
Сталин добился власти сам. Его российскому коллеге власть вручили. А для полноценности, для самоутверждения каждому политику требуется опыт реальной борьбы, требуется соперник. У Сталина был Троцкий. У Путина – никого. Ходорковского как спарринг-партнера недостаточно.
Как заметил автор сталинской биографии Святослав Рыбас, «время пожирало титана». И оно его пожрало, пожрало сталинизм. Пусть и подавившись костями и сплюнув их. Эти кости сейчас стало хорошим тоном обгладывать. Этим сейчас и заняты – каждый на свой манер – все три разновидности сталинцев. Но реконструировать сталинизм невозможно, как нельзя реанимировать его основателя. Да и делать себе харакири вряд ли кто захочет.
