Спор нефтяников и Минфина

Фото Reuters

Ключевым экономическим сдвигом прошлого года стало падение цен на нефть. Если в 2014 году среднегодовая стоимость барреля Urals составляла 97,6 долл., то в 2015-м – лишь 51,2. В первом же квартале нынешнего года этот показатель опустился до 32 долл. Столь сильное «проседание» цены на основной товар российского экспорта привело к потере бюджетных доходов: в первом квартале 2016 года они сократились на 15% по сравнению с аналогичным периодом 2015-го. В результате правительство уже в январе было вынуждено пойти на секвестр: все без исключения федеральные министерства обязали сократить десятую часть собственных расходов. В апреле же Минфин подготовил скорректированный вариант бюджета-2016, рассчитанный из стоимости Urals в 40 долл. за баррель, а не 50, как это было заложено изначально.

Под воздействием изменившейся конъюнктуры корректировке подверглись не только расходные обязательства федеральной казны, но и ставки налогов, за счет которых они исполняются. Так, в ноябре Государственная дума приняла решение сохранить действующую таможенную пошлину на нефть Urals на уровне 42%, хотя ранее ее планировалось снизить до 36% в рамках налогового маневра, предполагающего повышение налога на добычу полезных ископаемых и сокращение таможенных пошлин. Эту меру инициировал Минфин: по расчетам ведомства, сохранение ставки таможенной пошлины на прежнем уровне должно было позволить бюджету получить дополнительные 200 млрд руб.

Неудивительно, что это вызвало недовольство нефтяников: по их мнению, данная мера приведет к сокращению их инвестиционных ресурсов и, как следствие, падению добычи. Так, ЛУКОЙЛ оценил потери от «заморозки» пошлины на нефть в 25–30 млрд руб. Здесь, впрочем, нельзя не отметить, что в результате девальвации у компаний рублевые доходы все-таки выросли. Так, за первые девять месяцев 2015 года совокупная чистая прибыль четырех крупнейших нефтяных компаний («Роснефть», ЛУКОЙЛ, «Сургутнефтегаз», «Газпром нефть») увеличилась на 11,2% (с 965,9 млрд до 1074 млрд руб.) в сравнении с аналогичным периодом 2014 года. Да, для них эффект девальвации (за тот же период курс рубля упал на 69,3%) был частично нивелирован удорожанием импортного оборудования и падением цен на нефть, однако федеральный бюджет пострадал от снижения сырьевых котировок еще сильнее: за первые три квартала 2015 года его нефтегазовые доходы снизились на 2% ВВП.

Тем не менее нефтяники на состоявшейся в марте встрече с Владимиром Путиным просили не повышать налоги на отрасль: по их оценке, в противном случае ей будет грозить производственный спад, который по факту уже начался. Косвенно об этом свидетельствует падение добычи среди западносибирских «дочек» нефтяных мейджоров: так, за первые девять месяцев 2015 года «РН-Юганскнефтегаз» снизил добычу на 3,6% в сравнении с аналогичным периодом 2014 года, «ЛУКОЙЛ – Западная Сибирь» – на 6,7%, а «Газпромнефть–Ноябрьскнефтегаз» – на 3,9%.

Чья сторона в споре нефтяников и Минфина окажется сильнее, пока неизвестно. Единственное, что можно сказать с уверенностью, это то, что федеральная казна останется в выигрыше, если налоговый маневр, начатый в 2015 году, будет доведен до конца. Согласно его параметрам, между 2015 и 2017 годами НДПИ будет повышен с 766 до 919 руб. за тонну добытой нефти, а экспортная пошлина, наоборот, снижена с 42% до 30%. Необходимость проведения маневра, среди прочего, была связана со вступлением в силу договора о создании Евразийского союза, который был подписан в мае 2014 года. Документ предполагает формирование общего рынка нефти и нефтепродуктов стран – участниц ЕАЭС: концепцию общего рынка планируется утвердить до 2018 года, а реализовать – до 2024-го.

На практике это будет означать, что у стран – членов Евразийского союза появится возможность закупать нефть и нефтепродукты без уплаты экспортных пошлин. В результате Россия возьмет на себя бремя субсидирования экономик государств – участников ЕАЭС, а ее бюджет недополучит существенную часть доходов. По оценке замминистра финансов Сергея Шаталова, данной им в 2014 году, отмена торговых квот и ограничений повлечет за собой увеличение предоставляемых Россией субсидий Белоруссии и Казахстану на 30 млрд долл. С тех пор к ЕАЭС присоединились Армения и Киргизия, которые сейчас принимают участие в разработке Таможенного кодекса – его подготовка, проходящая под эгидой Евразийской экономической комиссии, должна завершиться к концу нынешнего года.

Минимизировать потери российского бюджета и призван налоговый маневр: на сегодняшний день нет иного способа сохранить сырьевые доходы федеральной казны, не отказываясь от полноценной интеграции в СНГ. Помимо этого, налоговый маневр приведет к выравниванию внутренних цен на нефть и нефтепродукты с мировыми: это поспособствует выбытию технологически отсталых и экологически опасных нефтеперерабатывающих предприятий и повысит эффективность использования энергоресурсов. Наконец, гармонизация цен на нефть и нефтепродукты внутри ЕАЭС будет препятствовать реэкспорту за пределы объединения, что повысит качество администрирования единого рынка.

Вот почему налоговый маневр нужно довести до конца.