Александр Сухаренко На прошлой неделе медийное и экспертное сообщество наряду с созданием пропрезидентской Нацгвардии переваривало очередной пакет антитеррористических законопроектов, призванный покарать не только террористов, но и их пособников. Правда, за стандартными формулировками пояснительной записки к нему осталось неясным: а каков истинный смысл его появления на свет?
Передовая Ингушетия?
Антитеррористический пакет внесли в нижнюю палату парламента глава комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции Ирина Яровая и председатель аналогичного комитета в Совете Федерации Виктор Озеров. По словам последнего, идея этих законопроектов возникла во время поездки комитета в Ингушетию. Чем так поразила Озерова именно эта республика – неясно, поэтому обратимся к официальной статистике. По данным Главного информационно-аналитического центра МВД России, за последние шесть лет количество регистрируемых террористических преступлений в Ингушетии варьировалось от 35 в 2010 году до 54 в 2015-м. Самыми беспокойными выдались 2011 и 2014 годы – 67 и 64 преступления соответственно. В общероссийском рейтинге по количеству таких преступлений Ингушетия занимает третье место. Правда, их раскрываемость оставляет желать лучшего. Если в 2010 году нераскрытыми остались лишь 8 преступлений, в 2014-м – 15, то в прошлом году – уже 34. Наряду с этим сокращается количество лиц, привлеченных к ответственности за их совершение: с 34 в 2011 году до 20 в 2015-м. Не улучшилась ситуация и в текущем году: на 25 преступлений всего три лица. Таким образом, «передовой» ингушский опыт уже вызывает недоумение.
Небезопасный Кавказ
Не срабатывает в данном случае и традиционная ссылка на взрывоопасность Северного Кавказа, где количество террористических преступлений за прошлый год сократилось на 61%. Кроме того, там уничтожили 36 главарей банд, 20 из которых присягнули «Исламскому государству» (ИГ – террористическая организация, запрещенная в РФ). «Их ликвидация фактически парализовала деятельность организационного звена бандподполья. Восстановления его численности и единоначалия не допущено», – заявил в декабре директор ФСБ Александр Бортников.
Аналогичный вывод содержится и в расчетах «Кавказского узла». В минувшем году число вооруженных инцидентов на Северном Кавказе снизилось со 141 до 86, взрывов – на 45% (с 20 до 11), а терактов – на треть (с 9 до 6). Общее число жертв – убитых и раненых – сократилось наполовину – с 525 до 258. При этом если в 2014 году погиб 341 человек, то в прошлом году – 209. Сокращение количества раненых еще более разительно – со 184 до 49. Общее число пострадавших среди гражданского населения составило 35 человек (в 2014 году – 53), а из числа силовиков – 49 человек (221).
Бросок за кордон
«Вероятность проникновения на Северный Кавказ членов террористической организации «Исламское государство» является невысокой», – заявил и.о. начальника Центра по противодействию экстремизму ГУ МВД по Северо-Кавказскому федеральному округу Эдуард Рыбинцев. По его словам, установлены персональные данные подавляющего большинства лиц, выехавших за рубеж для участия в боевых действиях на стороне ИГ (их насчитывается более 2000 человек. – А.С.). Эти сведения регулярно проверяются и дополняются. Многие из них были задержаны и осуждены. Наряду с этим силовики принимают и превентивные меры: в 2015 году удалось пресечь выезд в Сирию более 100 радикально настроенных россиян. В этой связи непонятно желание парламентариев узаконить такой состав преступления, как «акт международного терроризма» с чередой отягчающих обстоятельств и наказанием вплоть до пожизненного заключения. Практика расследования случаев морского пиратства, югоосетинских и украинских событий наглядно демонстрирует неимоверную сложность сбора доказательств и привлечения виновных к ответственности. Большая часть российских наемников, воевавших на стороне ИГ в Сирии, была осуждена на основании признательных показаний, а не кропотливой работы следователей.
Избыточные меры
Из других радикальных, но слабо обоснованных обоими законотворцами новелл следует отметить:
– снижение возрастного порога за все террористические преступления до 14 лет (хотя о повальном использовании террористами несовершеннолетних в России как-то не слышно);
– запрет на выезд из страны сроком на пять лет для лиц, официально предупрежденных ФСБ о недопустимости действий, создающих условия для совершения террористических преступлений. Ограничение на выезд может также коснуться имеющих неснятую или непогашенную судимость за террористические или экстремистские преступления (но какой смысл удерживать в стране столь опасных людей?);
– лишение осужденных террористов с двойным гражданством российского паспорта (бездумно позаимствовано у европейских стран).
Не обошлось и без очередного ужесточения санкций в профильных статьях УК РФ. В частности, с восьми до десяти лет лишения свободы предлагается увеличить минимальное наказание за совершение теракта. В два раза ужесточится вилка наказаний за участие в деятельности террористической организации: вместо срока от 5 до 10 лет будет от 10 до 20 лет лишения свободы. За организацию незаконного вооруженного формирования вместо 8 лет дадут 10, а за участие в нем – не 5 лет, а 8. Несообщение о готовящихся террористических преступлениях будет наказываться штрафом до 500 тыс. руб. или трехлетним лишением свободы. От 15 до 20 лет грозит и за пособничество при захвате заложников, организации незаконного вооруженного формирования и совершении терактов. Ну и, наконец, минимальный срок лишения свободы за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности с использованием Интернета составит пять лет.
Зададимся вопросом: а имеет ли это смысл? По данным судебного департамента при Верховном суде, в прошлом году за террористические преступления (статьи 205, 205.1, 205.2, 206 УК РФ) было осуждено всего 110 человек (в 2014 году – 65, в 2013-м – 42, в 2012-м – 45). Правда, большая часть из них оказалась на скамье подсудимых вовсе не за теракты. В отрицательном отзыве ВС на законопроект справедливоросов о введении смертной казни за терроризм содержатся весьма любопытные данные: если в 2013 году за теракты, повлекшие смерть двух и более лиц, было осуждено 19 человек, то в 2014 году – 9, а в первой половине 2015 года – 2. За пособничество терроризму осудили всего 3 человек, а за организацию теракта – ни одного. По мнению судей, санкции статей 205 и 205.1 УК РФ и без того строгие, и нет надобности их ужесточать. Кстати, отзыва ВС на законопроекты Яровой–Озерова в базе Госдумы почему-то не оказалось.
Козырь в рукаве
Как и следовало ожидать, обоснование появления нового антитеррористического пакета содержалось во второстепенной его части. Вот что сулит нам ее принятие:
– увеличение числа оснований для введения режима контртеррористической операции (КТО), в список которых включены «посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля», «насильственный захват власти» и «вооруженный мятеж» – как раз под стать создаваемой Нацгвардии;
– создание дополнительных межведомственных органов с правом издания обязательных для исполнения актов;
– введение административной ответственности за нарушение требований Федерального закона «О транспортно-экспедиционной деятельности», при повторном совершении которого юридическим лицам грозит штраф от 100 до 200 тыс. руб. либо приостановка работы до 90 суток;
– устанавливаются дополнительные требования к операторам связи и интернет-провайдерам: их обяжут хранить содержание разговоров, сообщений, изображения и звуки в течение трех лет.
Ранее подобные «козыри» выражались в ограничении сумм денежных переводов через платежные системы, блокировке сайтов, возмещении причиненного терактом вреда за счет родственников террориста, а также в их обязанности подтверждать легальность имеющегося имущества по требованию спецслужб. Каким образом эти меры повлияли на эффективность борьбы с терроризмом – непонятно. Но при знакомстве с фактами, изложенными в моей статье «Золотой антитеррор» («НГ», 03.02.16), становится очевидно, что безопаснее в стране не стало.
Несмотря на слабость рассмотренных законопроектов, шансы на их принятие весьма велики, поскольку их внесли главы профильных комитетов, предварительно согласовав с силовиками. Остается надеяться, что при прохождении через Госдуму их финальная версия будет «объективным отображением необходимости формирования новых форм правовой защиты общества и государства от терроризма». Сейчас, судя по ноябрьскому опросу ВЦИОМа, уже треть россиян сомневаются в способности властей защитить их от угрозы терактов.
Дарья Гармоненко 
