Китайская мечта и ее составляющие

Эмблемы и символы коммунистического толка на фоне технологий, единых во всем мире, – характерная черта сегодняшнего Китая. Фото Reuters

Успех или неудача ведущих экономик мира в конечном счете зависит от наличия долгосрочной стратегии развития, ее адекватности конкретным условиям и эффективности правящей элиты в реализации намеченного. Только страны, имеющие ясную перспективу, смогут оставаться субъектами постоянно меняющегося мирового порядка, а не превращаться в объект воздействия конкурентов. Среди ведущих мировых держав современности пока только Китай смог сформулировать долгосрочную стратегию развития. Она называется «китайская мечта», включает в себя несколько самостоятельных стратегических концепций, имеет два контрольных временных рубежа и должна быть выполнена к 2049 году.

Долгосрочное планирование началось в Китае только в 2012 году и связано с именем нового руководителя страны Си Цзиньпина, приход которого к верховной партийной и государственной власти положил начало качественно новому этапу в развитии страны. Его ключевой характеристикой стал переход от среднесрочного планирования (пятилетки) к долгосрочному стратегическому планированию на целые десятилетия.

Выступив всего через две недели после завершения XVIII съезда КПК в конце 2012 года, Си Цзиньпин заявил: «Нескончаемая борьба, продолжающаяся со времен «опиумных войн» вот уже 170 лет, открыла блистательные перспективы великого возрождения китайской нации. В настоящее время мы как ни в один исторический период ранее близки к осуществлению нашей цели – великому возрождению китайской нации, и как никогда раньше мы уверены в нашей способности достигнуть этой цели». Си Цзиньпин сразу определил рубежи достижения поставленной цели: «Я твердо убежден, что к 100-летней годовщине основания Компартии Китая (2021) неизбежно будет осуществлена задача создания общества средней зажиточности. Ко времени 100-летия создания КНР (2049), несомненно, будет выполнена задача по созданию богатого и могущественного, демократического и цивилизованного, гармоничного и современного социалистического государства. Мечта о великом возрождении китайской нации непременно осуществится».

Таким образом, уже в первом публичном выступлении перед всем миром в качестве нового руководителя Си Цзиньпин поставил перед китайской нацией долговременную стратегическую задачу почти на четыре десятилетия – на 37 лет. Такого не делал ни один правитель Китая.

Опыт минувших эпох

Элементы государственной политики развития можно найти в истории Китая еще во времена древности. Они прослеживаются в периоды создания и первоначального развития многих династий, начиная с правления императора Цинь Шихуанди (259–210 до н.э.), который впервые объединил Поднебесную. Введение централизованной бюрократии и единого законодательства, утверждение общенациональных стандартов во многих областях жизни – от мер длины и ширины дорожной колеи до иероглифов и формы монет, ускоренное строительство стратегических дорог и Великой Китайской стены – таков неполный перечень государственных программ. Все последовавшие великие династии тоже начинали свое правление с тех или иных проектов государственного масштаба. Строительство и укрепление систем дамб и ирригационных каналов, налаживание международного товарооборота на Великом шелковом пути и обеспечение его безопасности, экспедиции на Морском шелковом пути вплоть до Аравии и Восточной Африки, строительство Великого канала из обильных рисом южных провинций до столичного Пекина, централизованная поддержка стратегически важных ремесел, введение общенациональной системы отбора и продвижения кадров для государственной службы... К числу стратегических проектов можно причислить и длившиеся десятилетиями войны с соседями-«варварами», а также завоевательные кампании, в которых особенно преуспела последняя династия Цин (1644–1911), присоединившая к Поднебесной Монголию, Тибет и Синьцзян.

Закат ослабевшей за два с половиной столетия своего правления династии Цин, ускоренный вторжением «заморских дьяволов», и последовавшие четыре десятилетия междоусобных войн, а также продолжавшаяся 15 лет агрессия Японии, естественно, не располагали к долгосрочному планированию. Только объединение страны под властью Компартии Китая в 1949 году создало для этого необходимые предпосылки.

Первый пятилетний план развития народного хозяйства Китая составлялся с 1951 года, работа над ним растянулась на несколько лет. В это время в правящих кругах шла острая внутрипартийная борьба по ключевым вопросам экономического и политического развития, тогда же развернулась кровопролитная Корейская война (1950–1953). Неудивительно, что работа над планом на 1953–1957 годы была завершена лишь к началу 1955 года, а утвержден он был в конце июля того же года. Тем не менее этот первый опыт государственной политики развития оказался успешным. Задания первой пятилетки были выполнены и перевыполнены. Возникли отсутствовавшие ранее отрасли промышленности – автомобилестроение, тракторостроение, авиастроение. Важнейшую роль в подготовке и реализации первого пятилетнего плана сыграл СССР.

Впечатляющий успех первой китайской пятилетки вскружил головы Мао Цзэдуну и его сторонникам в руководстве КПК. Уже с начала 1958 года «великий кормчий» подталкивал правительство к созданию десятилетнего плана развития и призывал выполнить его за три года под лозунгом «Три года упорного труда – десять тысяч лет счастья». За три года Мао надеялся сравняться по сельскому хозяйству с Японией, за 15 лет догнать Англию, за 20 лет – США.

Несмотря на скрытое сопротивление здравомыслящих руководителей в партийном и государственном руководстве, был разработан фантастический план на первые пять лет «десятилетки». Промышленное производство в 1958–1962 годах предлагалось увеличить в 6,5 раза, сельскохозяйственное – в 2,5 раза. Выплавка стали должна была вырасти с 10 до 100 млн т. Рекордные ориентиры в сельском хозяйстве должны были быть достигнуты с помощью крупномасштабных ирригационных работ и нетрадиционных способов обработки земли, а также борьбы против «четырех вредителей»: крыс, воробьев, мух и комаров. Катастрофические результаты авантюристического плана под лозунгом «большого скачка» в промышленности и «народных коммун» на селе стали очевидны очень быстро. Несколько лет Китай переживал массовый голод, число жертв, по разным оценкам, колебалось от 20 до 45 млн человек. Но даже последовавшая вскоре десятилетняя культурная революция (1966–1976), призванная, в частности, предотвратить массовые протесты против «стратегического авантюризма» Пекина, не уничтожила стремления к плановому развитию экономики. Составлялись и в значительной степени выполнялись пятилетние планы. По данным государственного бюро статистики КНР, в период с 1966 по 1976 год рост промышленности составил 79%, сельского хозяйства – 53%, национальный доход вырос на 77,4%.

Смерть Мао Цзэдуна в 1976 году, ликвидация левацкой «банды четырех», утверждение власти ветеранов Компартии во главе с Дэн Сяопином на ХI съезде КПК в 1978 году привели к переоценке многих ценностей, в том числе таких базовых, как социалистическое планирование. Оно не было отменено, но претерпело значительные изменения. Со времени реализации пятого пятилетнего плана (1976–1980) развитие КНР идет под лозунгом «реформ и открытости», провозглашенного Дэн Сяопином. За эти десятилетия сменилось три концепции планирования – рыночное регулирование (1978–1984), переход к плановой товарной экономике (1984–1991), а затем к социалистической рыночной экономике (с 1992 года по нынешнее время).

Звать, вздымать, разить... Глаголы «великой пролетарской культурной революции». Обложка учебника начальной школы из Гуанси

Развитие китайской экономики происходило довольно спонтанно и очень быстрыми темпами. Неудивительно, что уже к 1989 году усилились диспропорции, а вместе с ними назрел политический кризис, завершившийся печально известными «событиями на площади Тяньаньмэнь». Практически все следующее десятилетие ушло на «исправление ошибок», власти старались не форсировать развитие «социализма с китайской спецификой», что в первую очередь отражалось на стабильности пятилетних планов. Именно в этот период темпы роста ВВП превышали 10% в год. Постановка макроэкономических задач началась с 2001 года, когда стал осуществляться 10-й пятилетний план. В том же году КНР вступила в ВТО, одним из главных требований которой было ограничение директивного планирования, и в первую очередь во внешней торговле. Тогда же все макроэкономическое планирование перешло на систему индикативного планирования.

Ускоренное развитие национальной экономики на фоне турбулентности мировых рынков, необходимость одновременно решать острые проблемы социальной и политической стабильности не стимулировали руководителей третьего и четвертого поколений руководства КПК (первое поколение – Мао Цзэдун, второе – Дэн Сяопин, третье – Цзян Цзэминь, четвертое – Ху Цзиньтао) заниматься долгосрочным стратегическим планированием, позиционированием Китая в современном и будущем мире.

В нулевые годы XXI века признаки исчерпания модели «реформ и открытости», выстроенной Дэн Сяопином, стали проявляться все явственнее. Темпы роста ВВП начали снижаться уже в годы правления председателя Ху Цзиньтао (2002–2012). Отвечавший при нем за экономику премьер Госсовета Вэнь Цзябао еще в марте 2007 года признал, что макроэкономический прогноз для Китая «нестабильный, несбалансированный, нескоординированный и неустойчивый». Но тандему Ху – Вэнь не хватило или решимости идти на серьезные изменения, или политического ресурса. Ситуация продолжала развиваться по инерции и ухудшаться.

К началу нынешнего десятилетия, по существу, закончился 30-летний период бурного развития с опорой на эксплуатацию дешевой рабочей силы и природных ресурсов в условиях фактически установленного Западом в конце 70-х годов режима наибольшего благоприятствования для тогда антисоветского Китая. От этого режима Запад еще в нулевые годы постепенно стал переходить к сдерживанию неожиданно эффективной новой «мастерской мира». На поверхность это скрытое сдерживание вышло после визита в Пекин президента США Обамы в 2009 году. Он фактически предложил Китаю стать главным союзником и «соправителем» мира, создав тандем по формуле «большой двойки» в обмен на резкое повышение курса юаня и неизбежное в этом случае торможение китайской экономики. Отказ Пекина повлек выдвижение в 2011 году концепции «Поворот к Азии», предусматривающей сосредоточение военно-политических усилий США, окружение и сдерживание КНР.

Новый центр тяжести развития и «новая норма»

Получив в конце 2012 года бразды правления Поднебесной, а вместе с ними целый комплекс накопившихся экономических, социальных и внешнеполитических проблем, Си Цзиньпин без отлагательства приступил к «реформированию реформ». Вполне очевидно, что свою программу «Китайская мечта» и ее составные части он продумывал и готовил вместе с единомышленниками в течение пяти лет пребывания на постах заместителя генерального секретаря ЦК и заместителя председателя КНР (2007–2012). Среди других поручений он в то время выполнял еще функции руководителя Партийной школы ЦК, кузницы кадров для высших партийных и государственных постов. Из числа наиболее одаренных и энергичных слушателей и преподавателей были созданы дискуссионные группы, кружки и иные форматы мозговых трестов. Именно этой подготовительной работой и ее углублением после прихода Си Цзиньпина на высшие посты можно объяснить быстрое выдвижение новой стратегии.

Си Цзиньпин начал с постановки цели «Китайская мечта», название которой полностью звучит как «мечта о великом возрождении китайской нации». В манере, типичной для китайской политической культуры, сначала появился самый общий контур: к 2021 году создать общество средней зажиточности («сяокан»), а к 2049 году вывести КНР в число первоклассных мировых держав. Некоторые зарубежные эксперты поначалу приняли эту стратегию за очередную идеологическую новацию, которой по традиции отмечается каждый новый генеральный секретарь. Однако очень скоро стали появляться стратегические концепции, конкретизировавшие содержание «Китайской мечты».

Осенью 2013 года появилась концепция «Один пояс и один путь». За два минувших года она превратилась в несущую конструкцию новой геоэкономической стратегии Китая. Объединив проекты «Экономический пояс Великого шелкового пути» и «Морской шелковый путь для XXI века», этот суперпроект приобрел специальные организационные структуры в аппаратах ЦК КПК и госсовета (правительства) КНР, солидную финансовую базу в форме фонда «Шелковый путь» (40 млрд долл.) и Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (100 млрд долл.). Призванный решить сразу несколько внешнеэкономических и внутриэкономических проблем самого Китая, «Один пояс и один путь» может стать объединяющей осью для нескольких других интеграционных форматов, включая ЕАЭС, ШОС, БРИКС, АСЕАН, Европейский союз.

Той же осенью председатель Си, если говорить словами его предшественника Мао, «ухватился за главное звено, чтобы вытащить всю цепь». Он посвятил проблемам экономики III пленум ЦК КПК. Сопротивление консервативных сил и «групп интересов» в партии не позволило без помех получить полное одобрение важнейшей экономической составляющей программы «Китайская мечта» – смены центра тяжести развития с внешних рынков на рынки внутренние, приоритета в распределении ресурсов с государственных монополий на средний и малый бизнес. Пленум одобрил некоторые, но не все и не самые главные предложения генсека. На это Си Цзиньпин ответил провозглашением на IV пленуме ЦК КПК (2014) концепции «управления государством при помощи закона». По существу, она стала общенациональной кампанией борьбы с коррупцией, мишенями которой уже стали 100 тыс. партийных и хозяйственных чиновников, особенно связанных с дающими до половины ВВП Китая «естественными монополиями». Эти структуры, в частности, не хотели быть уравненными в правах с частным бизнесом в доступе к «длинным деньгам», налоговым льготам и иным ресурсам.

Еще одним ответом стало создание Центральной руководящей группы по руководству углублением реформ. Возглавил ее сам Си Цзиньпин, его заместителями стали трое из остальных шести членов Постоянного комитета Политбюро. Не предусмотренная уставом партии или правительственными решениями, эта группа фактически поставлена над правительством и важнейшими структурными подразделениями ЦК КПК. В ее состав вошли ученые и управленцы, разделяющие видение «Китайской мечты» и одобряющие важнейшую инновационную концепцию Си Цзиньпина под названием «Новая норма». Впервые он использовал этот термин в мае 2014 года в ходе инспекционной поездки в провинцию Хэнань.

На основе выступления Си Цзиньпина, комментариев в печати, мнений китайских и зарубежных экспертов смысл «Новой нормы» видится примерно так. Заканчивается период гонки за высокими темпами развития, во имя которых допускалось непропорциональное развитие экономики, приносились в жертву интересы населения и окружающей среды. Начинается время высокого качества экономической структуры, сбалансированности между отраслями и регионами, повышения эффективности капиталовложений и уменьшения энергоемкости, сокращения выбросов вредных веществ.

Заканчивается период ставки на внешние рынки и привлечения иностранных инвестиций любой ценой. Начинается время удовлетворения запросов внутреннего рынка, качественного улучшения и сближения условий жизни населения городов и деревень.

Заканчивается период встраивания Китая в мировые производственные цепочки в качестве поставщика дешевой рабочей силы, вложения заработанных денег в контролируемые Западом финансовые институты. Начинается время производства основанных на достижениях отечественной науки высококачественных и конкурентоспособных товаров, создания самостоятельной финансовой системы и обеспечения глобальных торговых интересов Китая.

За время после выдвижения стратегии «Новой нормы» особенно заметна ее реализация в области международных финансов, выход китайской национальной валюты юань из тени мирового финансового рынка. К октябрю 2015 года юань стал второй по величине в мире валютой торгового финансирования и четвертой в мире расчетной валютой. Народный банк Китая и центробанки 33 стран подписали двусторонние соглашения валютных свопов. На пути превращения из импортера в экспортера капитала Китай активно создает или участвует в создании международных финансовых институтов, соизмеримых с Всемирным банком, Международным валютным фондом, Азиатским банком развития.

Банк развития БРИКС с объявленным капиталом в 100 млрд долл. и штаб-квартирой в Шанхае начинает работать уже в конце нынешнего года, причем Китай является его крупнейшим акционером. Созданный в ноябре 2014 года Фонд Шелкового пути с капиталом в 40 млрд долл. изучает проекты на важнейшем торговом маршруте из Китая в Западную Европу, в том числе на территории России. Азиатский банк инфраструктурных инвестиций с уставным капиталом в 100 млрд долл. учрежден в октябре 2014 года. Большую часть средств внесет инициатор проекта – Китай, а штаб-квартира банка будет в Пекине. В течение последующих 10 лет экспорт китайских инвестиций достигнет 1,25 трлн долл., заявил недавно Си Цзиньпин. Вывоз китайского капитала становится новой важной тенденцией мировой экономики, а с учетом объема китайских валютных резервов, превышающих 4 трлн долл., может существенно изменить инвестиционный климат планеты.

* * *

Каждая из стратегических концепций – «Один пояс и один путь», «Управление государством при помощи закона», «Новая норма» – сами по себе могли бы стать содержанием десятилетнего срока правления нынешнего главы правящей партии и государства. Но они являются частями еще более крупномасштабной программы «Китайская мечта». Нет сомнения в том, что благодаря этой долгосрочной стратегической программе китайская нация сможет увереннее двигаться вперед, избегая шараханий и хождений по замкнутому кругу.