Марина Кулешова
Фото Reuters
Очередное достижение реформированного Института наследия – Национальный индекс наследия. Пресс-служба института информирует: «На основе исследования объекта культурного наследия в соответствии с разработанной методикой объекту присваивается Национальный индекс культурного наследия. В индексе агрегирована оценка объекта по семи ключевым критериям: ценность, подлинность, целостность, сохранность, охрана, наличие в списках ЮНЕСКО, использование (критерий вводится с 2016 года).
Оценка каждого критерия осуществляется по шкале от нуля (минимум соответствия критериям) до единицы (максимум соответствия критериям). Соответственно совокупный Национальный индекс культурного наследия выражается показателями от нуля (минимум соответствия критериям мониторинга) до единицы (максимум соответствия критериям мониторинга).
Национальный индекс культурного наследия (НИКН) – это объективный, основанный на математическом алгоритме количественный показатель ключевых характеристик объекта наследия. Чем выше НИКН объекта, тем эффективнее использование этого объекта в информационном, образовательном и туристическом обороте и тем надежнее сохранность этого объекта наследия для последующих поколений россиян.
Национальный индекс культурного наследия разработан Институтом наследия по заданию Министерства культуры РФ в рамках исполнения поручения президента Российской Федерации В.В. Путина № 93 от 15 января 2015 года исследовать перспективы пополнения Списка объектов всемирного наследия ЮНЕСКО российскими культурными объектами».
Сенсация, совершенно неожиданная для сотрудников института – тех, что еще сохранились от его старого состава и впервые узнали о подобных разработках. Заявленная всему белому свету «методика» является собранием общеизвестных характеристик, используемых ЮНЕСКО и произвольно переведенных в баллы, что никакого отношения к науке не имеет. Разработчики данного «продукта», употребляющие слово «методика», либо не понимают его значения, либо осознанно демонстрируют «голого короля».
Собственно, «методика» не опубликована, но судить о ней можно: по разосланным в регионы анкетам-вопросникам; по информации из опубликованных и озвученных реляций; по результатам присвоения «индекса» десяткам объектов; по разосланной членам ученого совета института презентации. Анкеты для регионов состоят из двух частей. Первая часть – форма для заполнения из 14 позиций-вопросов – представляет собой выборку реестровых данных либо данных паспорта объекта культурного наследия, с которыми органы охраны объектов культурного наследия в регионах давно знакомы. Правда, в этой первой форме пропущена основная характеристика объекта культурного наследия – это предмет охраны. Ну да ладно, ведь «национальный индекс» исчислялся исключительно по данным, содержащимся во второй части анкеты. Она включает 26 позиций (16 представлены в виде оценочных балльных шкал, где каждому баллу соответствует вербально описываемое состояние показателя), которые извлечены из методических руководств ЮНЕСКО по объектам всемирного наследия. Однако ЮНЕСКО очень ограниченно пользуется балльными оценками. Регионы, не имевшие опыта работы с объектами всемирного наследия, не могли бы заполнить его удовлетворительно – для этого надо иметь представление о Списке всемирного наследия и тенденциях его расширения.
Обратимся к собственно «методике». Это перечисление общеизвестных характеристик, используемых ЮНЕСКО. Единственный авторский показатель – «наличие в списках ЮНЕСКО» объекта. Перечень факторов воздействия на объект сильно сокращен, причем по результатам периодической отчетности в 2015 году по Европе на первое место среди отрицательно воздействующих факторов вышли строительство и туризм, в то время как в «методике» института про эти факторы вообще умолчали. Однако, чтобы перейти к численному индексу, необходимо иметь некую формулу, где функция (индекс) определяется значениями переменных (балльные значения показателей по каждому критерию) – ее в «методике» нет.
Полагаем, что причина – в «застенчивости» авторов, которые, смутно разбираясь в вопросе, сложили некие балльные оценки и поделили сумму на количество переменных. Эта процедура и явилась ядром научной интенции. Более того, авторы как-то не заметили, что основной фактор отнесения объектов ко всемирному наследию – это их выдающаяся универсальная ценность, а все остальное – показатели, используемые только при наличии доказанной ценности. Но именно по критериям ценности в вопроснике не запрашивается балльной оценки. Чтобы ее провести, необходим широкий сравнительный анализ с вовлечением всех близких и далеких аналогов по Списку всемирного наследия и по национальным спискам. Поэтому и выводы получились ошеломительные: разнообразные петроглифы и писаницы (которые могли бы, кстати, составить замечательный серийный объект) далеко отстали от зданий городских дум и торговых рядов, пожарное депо намного опередило инженерные шедевры Шухова, Пор-Бажын оказался в самом низу рейтинговой диаграммы, а Большой Псков с его пострадавшей аутентичностью вырвался в лидеры.
Авторы «методики» даже не провели типологию выявленных объектов, а этот аспект исследования может показать интересные результаты, полезные для формирования государственной культурной политики.
Бравурная реляция о сдаче методики определения индекса в министерство скоро будет подкреплена одобрением нового ученого совета. Министерство хранит молчание. Ведь много разных работ проходит через министерство, от которых не то чтобы польза, а катастрофический ущерб наследию порой причиняется (например, идет строительство на 7 млрд руб. нового здания музея на Соловках, который, по документально зафиксированному мнению отечественных и зарубежных экспертов, обезображивает историческую монастырскую среду и по своим габаритам намного превосходит требуемые для музея параметры размерности. Аналогичное «чудо» строится в Константинове, на родине Сергея Есенина, уродуя своей архитектурой весь образ есенинской Руси), но большому шуму возникнуть не дают, а редкие публикации оппонентов – как капля в море. Более того, пресловутая методика представлена как выполнение поручения президента. А ведь президент не просил исчислять индексы, он просил дать обоснованные предложения по расширению представительства российских объектов в Списке всемирного наследия. Неизвестно, сколько стоило бюджету предпринятое новыми сотрудниками института оригинальное исследование, но однозначно, что если этот фантом не дезавуировать, на чиновничьи игры уйдут гигантские ресурсы – в этом руководство института, должно быть, знает толк.
