Антон Олейник
Фото Reuters
Термин «революция» в последнее время подвергся обесценению. Серия цветных революций привела к ротации элит, но не затронула глубинных оснований постсоветского устройства, при котором власть отчуждена от основной массы населения. Не случайно революции повторились в Киргизии и Украине. Однако события ноября 2013-го – февраля 2014 года в Украине были по замыслу масштабнее проекта по очередной смене элит.
Есть у революции начало
В Украине сегодня в ходу термин «революцiя гiдностi» («революция достоинства»). В отличие от оранжевой революции 2004 года люди вышли на улицы не ради поддержки конкретного лидера или политической партии. Они вышли прежде всего защитить свое достоинство и выступить против отношения к себе как к быдлу. Майдан образца 2013–2014 годов не был организован и срежиссирован сверху – политиками, их партиями или «вашингтонским обкомом». Он не был карнавалом, а был тяжелыми, грязными и опасными буднями и для людей, живших в палатках, и для тех, кто приходил в центр Киева на время массовых мероприятий.
Революция достоинства подняла планку ожиданий значительно выше, чем мы к этому привыкли в других случаях. Ее участники видели своей задачей не приведение к власти конкретных людей, а смену системы отношений между властью и обществом. В новой системе представители власти должны были стать действительно теми, кем они на словах всегда себя называют – слугами народа. Кульминация революции снизу пришлась на бегство бывшего президента Украины Виктора Януковича за границу. Некогда всесильная правящая Партия регионов тоже развалилась на глазах – ее члены стали массово дезертировать.
Нет у революции конца
Далеко идущие планы, однако, пришлось скорректировать. Вакуум власти нужно было срочно заполнить. Ни внутри страны, ни за ее пределами никто не был готов иметь дело с самоуправлением масс в масштабах всей страны. И западным странам, и восточному соседу были нужны конкретные лица, которые могли бы представлять Украину на международном уровне (причем одни лица – Западу, другие – восточному соседу). Поэтому вопрос глобальный – как сохранить креатив и драйв революции, использовав его для реформирования существующих институтов, – отошел на второй план. А ведь был шанс трансформировать майдан в постоянно действующие аналоги town hall meetings (городские и поселковые собрания, в ходе которых депутаты отчитываются перед избирателями).
На первый план вышел вопрос прагматический и даже приземленный: есть ли такая сила, которая готова взять на себя ответственность за происходящее в стране. За трамваи и рельсы. В ленинских традициях (и это при нелюбви украинских революционеров к Ленину как одному из символов ненавистной системы) такая партия нашлась. Представители «Батькiвщины» заняли ключевые посты в постреволюционном государстве. Многие из них уже были во власти – в 2005–2009 годах. Поэтому новые лица в 2014 году практически не появились.
Произошел первый этап превращения поэзии революции в прозу послереволюционной повседневности. Вместо дискуссии, как перестроить институты власти в духе революции, ограничились ротацией властвующей элиты. Очередной.
Оптимисты сразу же возразят: людям свойственно учиться. И вернувшиеся к власти лица, наученные опытом своих неудач, будут стремиться на повторять своих ошибок 2005–2010 годов. Шанса научиться конструктивным вещам, впрочем, у них тоже не было.
Кто под желто-голубым знаменем раненый идет
Помимо необходимости обеспечения хождения по расписанию поездов и трамваев в условиях послереволюционной разрухи правительству Украины пришлось заниматься другими, ставшими значительно более срочными делами. Продолжая неявные параллели с 1917 годом, стране пришлось отражать внешнюю агрессию, причем и военную, и информационную. Для России образца 1917 года все кончилось Брест-Литовским миром и отторжением значительной части своих территорий (Украины, Прибалтики и части Закавказья). Для Украины пока все кончилось отжиманием Крыма и продолжающимися попытками повторения того же сценария в Донецкой и Луганской областях.
Как Брест-Литовский мир был унизительным для России, так и потеря Крыма стала тяжелым ударом для национального самосознания украинцев. Однако еще важнее и в первом, и во втором случае было сохранить хотя бы что-то. Потеря Крыма и продолжающиеся попытки разжечь гражданскую войну в двух восточных областях имеют еще одно важное измерение. В очередной раз изменены приоритеты действий нового правительства. Речь уже не идет об институциональных реформах для сохранения импульса революции. Речь идет об элементарном выживании и мобилизации на это всех материальных и интеллектуальных усилий.
Кто виноват?
Красивый проект украинской революции достоинства, который в случае успеха мог бы стать ориентиром для коренного переустройства других постсоветских стран и прежде всего – России, на сегодняшний день отправлен пылиться на полку. Пока не до него. Стоит ли искать конкретных виновников?
Конечно, сыграло свою роль отсутствие действительно новой, не запятнанной прошлым опытом коррупции, элиты в Украине. Но откуда ей взяться в условиях репрессий со стороны властей? Сыграла роль и военная, и информационная агрессия с Востока. Но стоило ли ждать поддержки революции со стороны властвующей элиты восточного соседа, позиции которой в случае своего успеха украинская революция неизбежно подорвала бы?
Рассуждая реалистически, сегодняшняя ситуация могла бы быть иной только в случае совершения революции в совершенном вакууме, при полном абстрагировании от существующих в Украине институтов и существующих у этой страны соседей. В постсоветских реалиях революционный проект подобного размаха неизбежно вызывает отторжение, а значит и беспорядки, угрозу полномасштабной войны.
Следующая революция
Сохранение отчуждения населения от власти делает вероятными следующие революции аналогичного характера, в том числе в России. Они могут развиваться по нескольким сценариям.
Во-первых, если нынешняя российская властвующая элита хочет избежать вероятности побега с переодеванием в женское платье, то в ее интересах допустить формирование контрэлиты, которая могла бы взять ответственность на себя и с которой можно было бы договориться. За круглым столом, а не под дулом автоматов, как в столице «независимого» Донбасса Славянске.
Во-вторых, если вариант переодевания в женское платье российской властвующей элитой потенциально допускается, то внесистемной оппозиции в этой стране стоит заранее просчитывать план действий в случае революции. Говоря более конкретно, необходимо теневое правительство во главе с людьми, которые бы систематически отслеживали ситуацию в различных сферах (от банковской до вооруженных сил) и были бы готовы взять на себя в час икс ответственность за хождение поездов и трамваев по расписанию. Пусть даже это правительство и будет частично существовать в изгнании. Важно, чтобы необходимость заполнения вакуума власти не забрала все силы и ресурсы новой революции, как это наблюдается сегодня в Украине (и как это наблюдалось почти 90 лет назад в России).
Что же касается Украины, то лучшим вариантом для ее населения на сегодня было бы оставление ее внешними силами в покое, что позволило бы ее правительству сконцентрироваться на более конструктивных вещах и отстроить по кирпичику новое государство.
Наиболее же реален, к сожалению, иной вариант – давление с Востока будет продолжено до тех пор, пока собственно полка с проектом революции не будет сожжена «коктейлем Молотова», брошенным «зеленым человечком». Нет проекта – нет проблемы. При таком подходе, впрочем, проект будет писаться заново опять и опять, но с шансами каждый раз оказаться на той же дальней полке.
