Кирилл Великанов
Ганс Франк проводит смотр добровольцев дивизии СС «Галичина». Справа – Степан Бандера. Фото 1941 года
Прошло уже без малого 70 лет с тех пор, как Советская армия в тяжелых боях очистила от немецких оккупантов страны Восточной Европы – очистила, но не освободила, продолжив начатую еще перед войной советскую оккупацию этих стран. Прошло больше 80 лет со страшного сталинского преступления – организованного по всем черноземным областям Украины и России массового крестьянского голодомора. Да и реальный конец тоталитарной советской власти – уже, можно сказать, событие давней истории: 30 с лишним лет минуло. А мы все спорим – ты виноват! Нет, ты виноват!
Не обвинять надо других, а самим каяться. Невиновных все равно не сыскать; за кого ни возьмись – виновен. Пока Степана Бандеру прославляют как героя, пока все зверства Второй мировой списывают на немцев, а все зверства сталинского террора – на «москалей», – страшная история XX века будет стоять между всеми нами. И не уйдет сама, без наших усилий.
Обман с обеих сторон
В Западной Украине, в Литве, Латвии, Эстонии – во всех этих странах или областях, захваченных сначала Сталиным при разделе Восточной Европы с Гитлером, потом Гитлером при наступлении на восточном фронте, потом снова Сталиным – повсюду было сопротивление Сталину, начавшееся сразу после ухода немцев и продолжавшееся где до 1948 года, а где и до 1950-го. Участники этого сопротивления повсюду в этих странах считаются национальными героями. Между тем очень многие из них в период немецкой оккупации (а кое-где, как в Западной Украине, даже еще до прихода немцев) не просто «сотрудничали с немцами», но сотрудничали именно в самых грязных и отвратительных делах – в геноциде евреев и цыган, в массовых убийствах польского меньшинства...
Дивизии СС, набранные из местного населения Западной Украины, Литвы, Латвии и Эстонии и вместе с немцами воевавшие в 1944 году против советских войск, конечно, не совершали ничего более преступного, чем собственно немецкие дивизии. Можно даже сказать, что это было сопротивление в большей мере оправданное, чем действия самой немецкой армии, потому что в 1939–1941 годах Советский Союз захватил их страны и тут же устроил там энкавэдэшный террор, так что эти эстонцы или галичане сражались против тех, кого они уже успели узнать как захватчиков и палачей.
Но и Советская армия в 44-м не была захватнической – она просто шла через эту полосу, от Закарпатья до Эстонии, потому что то был путь отступления немцев, а немцев, конечно, надо было добить и принудить к полной капитуляции. Перечисленные выше страны не были нейтральными, они были союзниками немцев или были уже включены в состав рейха; поэтому Советская армия не только имела право пройти через их территории, но это было безусловно правильно, справедливо и необходимо.
Но сразу же после войны, когда Сталин не ушел из этих стран (как не ушел и из Польши, Чехии и т.д., вплоть до Болгарии), советские войска в этих странах превратились в оккупационные. Разумеется, это были уже не те солдаты, что воевали с немцами, а другие, призванные уже после войны. Более того, организовывали подавление сопротивления и террор в этих странах в основном не армейские части, а структуры НКВД, то есть советская карательная машина и секретная полиция.
Мы видим здесь с обеих сторон – и со стороны апологетов советского послевоенного присутствия в странах Восточной Европы («мы там уничтожали нацистских коллаборантов»), и со стороны апологетов «национальных движений» в этих странах («мы боролись с советскими оккупантами») – подтасовку и обман. И тут и там палачей-карателей смешивают с героями, и геройством одних оправдывают зверства других. Только западные украинцы, литовцы, латыши и эстонцы сначала были палачами-карателями, а потом уже стали героями-освободителями, а «русские» (точнее, «советские») сначала были оккупантами (недолго, до лета 41-го), потом воинами-освободителями (но не этих стран, а своей страны, а также всей Европы и всего мира) и под конец – снова оккупантами и карателями. Причем в значительной своей части те, кто до, и те, кто после, были разные люди и даже разные структуры.
Но как же быть с теми, кто, как Бандера, и в особенности его последователи, сначала были палачами, убившими в сотрудничестве с нацистами сотни тысяч мирных жителей, а потом стали героями национального сопротивления против советских захватчиков? Одни и те же люди – кто они, палачи, или герои, или жертвы? И даже сам Бандера, который, допустим, лично не участвовал в геноциде (потому что сидел в немецком лагере Заксенхаузен за то, что поспешил «из-под немцев» объявить о создании независимой Украинской республики), а «только» к нему призывал и морально его оправдывал, – кто он, идеолог этнонацизма или герой национального сопротивления?
Я призываю к тому, чтобы палачей не считать ни жертвами, ни тем более героями, каковы бы ни были их геройские действия и каковы бы ни были обстоятельства их смерти. Палачи остаются палачами. Если ты убивал беззащитных людей или даже только призывал к этому, а потом боролся против вооруженных оккупантов, то второе не оправдывает первого. Если ты искренне покаялся – может быть, тебя можно простить. Но прощение – это индивидуальное дело каждого; нельзя, чтобы начальники от имени всего народа заявили: мы прощаем всех палачей…
Итак, палач, даже если он потом геройски сражался и погиб, все равно навсегда останется палачом, и прославлять его как героя нельзя – это аморально.
Вспомнить всех
А теперь – обобщения. В Западной Украине не только украинцы резали мирных (то есть невооруженных, беззащитных) поляков, но и, кажется, поляки из Армии Крайовой резали мирных украинцев. Причем и те и другие резали евреев, хотя украинцы, конечно, во много раз больше. Будем говорить – не «мирных», а «гражданское население»: так будет точнее.
Далее. После окончания войны гражданское немецкое население из чешских Судет и из польской Силезии было почти полностью изгнано в Германию, причем это происходило с такой жестокостью (в том числе к женщинам, старикам и детям), что очень многие погибли в пути. Их гнали по дорогам пешком, набивали битком в вагоны, практически без личных вещей… Я читал подробно про Чехию; кажется, в Польше это выглядело несколько более цивилизованно. Зато в Польше во многих местах польские крестьяне убивали евреев, выживших и вернувшихся к себе домой из немецких лагерей уничтожения. Просто в их домах уже поселились другие люди, которые не хотели освобождать эти дома для вернувшихся прежних хозяев.
Хорваты («усташи») «сотрудничали» с немцами, убивая сербское гражданское население; убили, кажется, около миллиона, всех подряд – мужчин, женщин и детей. Я где-то читал, что усташи принесли местному кардиналу для передачи в Рим в качестве трофея мешок глаз, вырванных у православных сербов, – так, мол, мы боремся с отступниками от настоящей церкви. К чести кардинала надо сказать, что он такого «подарка» не принял. Сербские «четники», в свою очередь, убили очень много хорватов, в том числе гражданского населения, в том числе женщин и детей; но все же четники убили в несколько раз меньше, чем усташи, – может быть, просто потому, что усташей поддерживали немецкие оккупанты, а четники с этими немецкими оккупантами воевали…
В Греции после освобождения от немцев началась гражданская война, весь север страны был под контролем коммунистических повстанцев, получавших советскую помощь. До войны местное многочисленное славянское население (родственное населению сегодняшней Македонии, бывшей югославской республики) ущемлялось в правах греками. Коммунисты пообещали им широкое самоопределение; они поверили и стали поддерживать коммунистов. Когда афинское правительство (при поддержке Америки) победило, коммунисты эмигрировали – и с ними славяне-македонцы. Через несколько лет греки объявили амнистию – но только для «своих» коммунистов; на славян амнистия не распространилась. Греки – участники коммунистического восстания – смогли вернуться, а славяне, бежавшие из Греции, до сих пор рассеяны в эмиграции.
За 30–35 лет до этого турки резали армян по всей Турции, а курды им в этом помогали. Было вырезано полтора миллиона армян. К концу Первой мировой войны турки принялись резать греков. Недавно турки принялись уже за курдов…
И это только здесь, у нас, в Европе. А если взглянуть за горизонт, на другие континенты, – увидим и Пол Пота, и многообразный китайский террор, и террор, устроенный японцами на всех территориях, завоеванных ими в начале Второй мировой войны… Не забудем и корабль с еврейскими беженцами из Германии, который не смог пристать к берегу в управлявшейся англичанами Палестине, англичане стреляли по нему с берега из артиллерии, он потонул где-то в море со всеми, кто был на нем… Вспомним французских полицейских, согнавших в наскоро созданный лагерь в Дранси десятки тысяч французских евреев, в том числе маленьких детей, и пославших в Берлин телеграмму с вопросом: а с жидятами что делать? Немцы тогда и сами этого еще не знали, французы им подсказали ответ: в печку вместе с родителями.
И наконец, помянем нейтральную Швейцарию, которую нацисты сохраняли как свою копилку, держали там в банках свои деньги и туда же свезли несколько тонн золотых зубов и обручальных колец, снятых с убитых и сожженных евреев, – это «немонетарное золото» так до сих пор и лежит в охраняемых подвалах швейцарских банков, подлый золотой запас страны прямой демократии и завидной стабильности, и недавно там даже завели разговор – не переплавить ли нам все эти зубы и кольца…
Отдельный счет на миллионы – у нас в России: жертв сначала Гражданской войны; затем – принудительной коллективизации и вызванного ею голода (не только в Украине, но также и во всей полосе аграрных областей России, вплоть до Северного Казахстана); затем – сталинского террора по всей стране, затем – преступного сговора с Гитлером, развязавшего ему руки и сделавшего последующую неизбежную войну в десять раз кровопролитнее; затем – принудительного выселения целых народов, затем – послевоенный террор в завоеванной Восточной Европе… и т.д., пока не умер Сталин, и еще 35 лет после того понемногу.
Смена парадигмы
История XX века – это история зверств, мучений и невинных жертв в гораздо большей мере, чем история героев. Надо полностью сменить парадигму национального достоинства – уже даже нельзя сказать «национальной гордости», потому что, как только начнет нация чем-то гордиться, ей тут же можно будет поставить в вину такое количество преступлений, что уже не до гордости будет.
Парадигма национального достоинства сегодня должна состоять не в том, что вот какие мы были герои, а в том, что и среди нас, в нашем народе, было очень много преступников против человечности, и даже если их не осудил Нюрнбергский трибунал, нам стыдно за них и за наш народ, и мы все, всем народом, просим прощения у всех, кого наши палачи, палачи из нашего народа убивали, преследовали, насиловали…
Не надо дожидаться, пока наши соседи «дозреют» до покаяния, и не надо бежать наперегонки – кто первый из нас добежит и покается. Но и без предварительных договоренностей, и без соревнования – будет так: первое же такое покаяние, настоящее, искреннее и добровольное (не такое даже, как у немцев, потому что про немцев всегда можно сказать, что их покаяние было вынужденное, они были оккупированы союзниками) произведет оглушительный эффект, оно будет как разорвавшаяся бомба. Все соседи такого первым покаявшегося народа, а с ними и весь мир сначала смолкнут в изумлении, а потом, очень вскоре, поймут совершенно явственно, что вот это и есть путь освобождения от груза прошлых событий и действий, преступлений, мести и напрасных жертв. На этом пути прекратится соперничество и начнется настоящее сотрудничество между народами. Вслед за первыми покаявшимися будут вторые и третьи, и их покаяние будет совершенно правдивым, не надуманным, можно даже сказать – объективным.
Конечно, для восстановления исторической правды нужна колоссальная работа. Надо поднять и исследовать архивы, в том числе те, что до сих пор закрыты, потому что хранят тайны преступлений неимоверного масштаба и непредставимой низости и жестокости. Надо опросить редких оставшихся свидетелей или их потомков, хранящих семейные рассказы. Надо сравнить и сопоставить различные противоречащие друг другу сведения. В общем, нужна колоссальная работа, и ее нужно проводить во всех странах, которые были затронуты кровавыми бойнями прошлого века. Где-то эта работа уже частично сделана, где-то практически даже не начата, но повсюду она подвергнута цензуре, и в первую очередь самоцензуре: как же я могу про своих рассказать такое? Смена парадигмы, переход от выискивания своих героев и самопрославления к национальному покаянию должны будут отменить и внешнюю цензуру, и внутреннюю самоцензуру.
Нужно ли дожидаться окончания этой работы историков или хотя бы ее первых существенных результатов, уточняющих или сильно меняющих наши сегодняшние представления о прошлом? Ни в коем случае. Мы – русские и украинцы, поляки и литовцы, сербы и хорваты и все прочие – мы все в той или иной мере знаем, какие преступления против человечности были нами совершены в прошлом. Кто-то услужливо нам подсказывает: это были необходимые жертвы, это были оправданные жертвы, это были, наконец, случайные жертвы… Не верьте подсказчику. Никакая жертва не может быть ни необходимой, ни оправданной, ни даже случайной. Никем никогда нельзя жертвовать.
Коллективное покаяние – но не фикция ли оно само по себе, не подменяет ли оно удобным для нас образом наше личное покаяние, то самое, которое откроет много постыдного и преступного в делах наших отцов и дедов, наших предков, которыми мы привыкли гордиться?
Я думаю, нельзя подменять одно другим. Национальное покаяние не заменяет собой и не отменяет необходимости для каждого из нас честно и тщательно исследовать собственную «родовую» историю, то, что связано с нашими прямыми предками. При таком исследовании нельзя, однако, ни на минуту забывать, что мы спускаемся в область деятельности секретных и карательных служб, методы работы которых всегда были – обман, фальсификации, провокации, получение ложных показаний и самооговоров путем запугивания и пыток. Человек может обнаружить ужасные сведения о ком-то из своих предков, в то время как эти сведения – фальшивка. То, что верно в целом для всего народа, государства, нации, может быть неверным по отношению к одному, десяти, ста конкретным людям. «Сырые факты» и индивидуальные свидетельства редко бывают стопроцентно достоверными; намного справедливее и достовернее бывают обобщающие утверждения историка – если только они являются результатом профессионально честной обработки большой массы документов и сведений.
Итак, нужно коллективное народное покаяние, каждого народа целиком, в преступлениях, совершенных им против других народов. Покаяние может быть коллективным. А вот прощение, повторю, не может быть коллективным. Прощает каждый от себя и за себя, по своей личной совести. Коллективное покаяние – как деятельный призыв к личному прощению. Только так можно всем освободиться от непомерно тяжелого груза прошлых преступлений друг перед другом.
