Сергей Никаноров
Когда-то руководителей академии назначал император. Сегодня их вроде бы демократично избирает Общее собрание. А вопросов меньше не стало... Фото с официального сайта РАН
– Анатолий Васильевич, своевременно ли внесен законопроект о реформе академии?
– Я считаю, что реформы в РАН назрели. Это признают практически все члены Академии наук. Может быть, реформы эти даже немного запоздали. Действительно, несмотря на значимое увеличение финансирования Академии наук – примерно в восемь раз – результаты деятельности по-прежнему оставляют желать лучшего. Да, сегодня есть ряд проблем. Это и огромная разница между членами-корреспондентами и академиками, что порождает определенное неравноправие. К сожалению, член-корреспондент может стать академиком только тогда, когда освободится место академика по этой специальности. А это бывает, когда человек уходит из жизни. Еще один минус – несовершенство системы работы академических НИИ. Сейчас есть возможность сотруднику зарабатывать на договорах, на грантах, так что на государственно важные исследования практически не остается времени...
Президиум Академии наук высказал категорическое несогласие с проектом грядущих реформ. А я считаю, что все предложения очень актуальны.
– Почему больше всего споров и недовольства со стороны руководства РАН вызывает вопрос, связанный с недвижимостью? По логике, академиков должны больше интересовать открытия, а не квадратные метры.
– Вопрос о реформе Академии наук рассматривался раз пять-шесть, и всегда всплывала проблема управления имуществом. На самом деле этот вопрос волнует только определенную часть академии, небольшую. Иными словами, людей, которые имеют доступ к этим ресурсам, к этому имуществу.
Если внимательно посмотреть – все, что делается в направлении, предложенном правительством, должно только улучшить жизнь ученых. То есть избавить их от несвойственных функций – хозяйственной деятельности. Мне в жизни посчастливилось работать с выдающимися учеными: с Анатолием Александровым, президентом Академии наук; с академиком Гурием Марчуком, с академиком Владимиром Котельниковым. Все эти люди говорили, что, к сожалению, занятие хозяйственной деятельностью отнимает у них время и особого удовлетворения не приносит.
Эти разговоры – очень нервные. Люди очень переживают, когда обсуждают вопросы недвижимости. Почему этот вопрос, который, казалось, в стороне лежит, вызывает столь сильные переживания? Да, возможно, появятся менеджеры, которые будут управлять имуществом. Но, во-первых, можно договориться о том, чтобы там были представители ученых, которые руководили крупными подразделениями и понимают в этом толк. Во-вторых, должен быть контроль.
Но ведь правда: беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник. Каждый должен заниматься своим делом. Вот на это и направлены реформы. К тому же министр Ливанов говорит, что имущество будет использовано на благо институтов. Никто институты не закрывает, никто не выгоняет людей. Просто идет естественный процесс.
Академия на очень низком уровне сейчас, и нужно срочно решать, что делать. Где у нас передовые позиции? Сколько денег вкладывать? А у директора свои интересы, свои связи, он ученый, естественно, для него первое направление – это его направление.
– В последние годы российские ученые никак не проявили себя в новых разработках. Почему? Нет талантов? Или никто не занимается работой с молодыми, работой на перспективу?
– Технический мир изменяется каждые 30 лет, это так называемые длинные волны, или волны Кондратьева. Представим, что у вас есть какое-то изобретение фундаментальной науки. На его оформление уходит пять–семь лет. Потом начинается работа прикладной науки – все эти идеи воплощаются в форму, а оставшиеся 10–15 лет идет завоевание рынка. Примеры: мобильный телефон, компьютер, ноутбук, телевидение. Эти волны делятся на так называемые категории, по сути – на рынки, где ведется борьба. Скажем, четвертая волна – борьба моторов: самолеты, автобусы, крупнотоннажная техника. Следующая волна – пятая – борьба за рынок электроники, электронные базы, телефоны, телевидение и небольшие компьютеры. К сожалению, мы не смогли заполучить этот рынок, хотя многие изобретения в этой области сделаны русскими за границей. Сейчас мир входит в шестую волну Кондратьева, это биосборка, биоразборка живых существ, специальные системы наблюдения и прочая.
Академия наук даже не говорит об этом! Ни разу не было совещания, на котором бы обозначились приоритетные направления развития науки, какой-то план, как не остаться на обочине науки и не упустить места на новом рынке.
Более того, обычно Академия наук славится тем, что выходит с крупными предложениями, которые позволяют государству жить лучше, увереннее, процветать. Когда Академия наук родилась в 1724 году, как ни странно, руководителей академии назначал император. Этот пост занимали княгиня Дашкова, великий князь Константин Константинович... Это были люди, далекие от науки, но они выполняли две исключительно важные задачи: они обеспечивали ученым ту жизнь, которая позволяла им работать, не думая о том, как нужно зарабатывать деньги. А еще – они умели видеть таланты и помогать великим открытиям.
– Какие явные минусы сейчас можно назвать в академии?
– Разделение на две неравноправные части – академиков и членов-корреспондентов. Члены-корреспонденты, как правило, в научном плане более сильные и более эффективные. Они, во-первых, моложе. Моложе академиков на 20, на 30 лет. Во-вторых, они выучены в позднее время, то есть у них более современные знания. Хотя я не отрицаю роль пожилых ученых... Интеллект – это количество проработанной информации. А количество проработанной информации – это функции времени. Но все должно быть в меру. В благодарность за то, что сделали эти люди, для них надо создавать прекрасные условия, изумительные; их нужно охранять от всего того, что может их расстраивать. Я думаю, что это мы можем сделать.
Второе – то, о чем мы говорили раньше. Нет лифта. Можно всю жизнь проходить в членах-корреспондентах, я много таких примеров знаю. Сейчас члены-корреспонденты говорят, что было бы очень интересно, если бы имелось отделение, скажем, энергетики или механики – в одном работали бы академики, в другом – члены-корреспонденты. И было бы хорошее соревнование. Соревнование умов, соревнование идей, соревнование на пользу государству. Понимаете?
Есть второй путь. Сейчас много критики, мол, у нас все не так, в других странах лучше… Однако давайте посмотрим на опыт академических наук и развитие наук в США. Там академия – клуб по интересам, за членство в котором еще нужно платить. В соответствующей научной организации в Англии действительно работают эксперты, которые на безвозмездной основе помогают правительству и фирмам разбираться со сложными вопросами. Эти же все вопросы – они сейчас записаны в функции Академии наук. Это определение горизонтов науки, это помощь в развитии науки в институтах, это экспертная деятельность, доклады правительству. На самом деле академия утратила эти экспертные функции.
Еще я хочу сказать вот о чем. Примерно год назад президент Владимир Путин опубликовал несколько статей. Две из них – буквально «дорожная карта» для академии. Там просто обозначены задачи. Будь моя воля, я бы собрал ученых, узнал, что у них есть, и вышел в правительство с докладом о том, в чем мы сильны, что мы можем и как можем ответить на вызовы времени.
Дарья Гармоненко