"Комиссары" на шельфе

Дискуссия о том, можно ли допускать к самостоятельной работе на шельфе негосударственные российские и иностранные нефтяные компании или оставить все как есть, не утихает. На прошлой неделе вновь перенесено правительственное совещание по этому вопросу, что говорит о нешуточной аппаратной борьбе вокруг одной из самых острых тем последнего времени.

Запрет компаниям с менее чем 50-процентным государственным участием работать на российском шельфе был введен в 2008 году. Этим критериям соответствовали лишь «Газпром» с «Роснефтью».

Вопрос о том, нет ли противоречия в стремлении к ускорению разработки шельфа и одновременному ограничению числа участников, созданию реальных юридических барьеров на пути инвестиций, пока остается без ответа. Будет ли найдено решение, неясно. Также непонятна и судьба самого совещания.

Риторика противников допуска негосударственных компаний к шельфу демонстрирует устойчивую тенденцию к заполнению обычных слов смыслом времен чуть ли не военного коммунизма и коллективизации. Например, к компаниям, имеющим в уставном капитале меньше 50% участия государства, теперь применяется слово «частник», которого надо «не допустить», «обложить дополнительным налогом» и прочее. Чем не продразверстка и раскулачивание!

При этом «шельфовые большевики» как бы не замечают тот факт, что госкомпании также имеют в своем уставном капитале весьма ощутимое присутствие частных (и даже иностранных) инвесторов. В капитале «Газпрома» государству напрямую принадлежит лишь 38,37%, а с учетом косвенного владения – 50,002%. Госдоля в капитале «Роснефти» повыше, но она постепенно сокращается. После сделки с BP в собственности государственного «Роснефтегаза» останется 69,5% акций «Роснефти», при этом англо-американская компания будет иметь пакет, близкий к блокирующему, – 19,75%. Согласно законодательству РФ, это даст право ВР назначить двух из девяти членов в совет директоров «Роснефти».

Совершенно очевидно, что эти вполне себе частные (и даже иностранные) миноритарные акционеры вместе с госкомпанией получают все преференции. А как же проблемы национальной безопасности, о которых регулярно напоминают сторонники «шельфовой коллективизации», когда говорят о негосударственных компаниях?!

Получается, что «кулаки» (они же – частники) бывают разные. Опять же, как в 30-е годы, – «хорошие» капиталисты и плохие.

Результат раскулачивания 20–30-х годов известен – массовый голод в России. Результатом «шельфовой коллективизации» наших дней может стать голод сырьевой.

Сегодня на Арктическом шельфе работают только госкомпании, но темпы его освоения остаются крайне медленными. Одним из пилотных проектов должно было стать Штокмановское месторождение. План освоения несколько раз пересматривался, сроки начала добычи отодвигались, а оценка требуемых капвложений увеличивалась. Только за последние четыре года компания Shtokman Development потратила более 1,5 млрд. долл. Но в августе 2012 года проект был заморожен. Ненамного лучше идет разработка Приразломного месторождения, которое должно было дать первую нефть в 2003 году, но до сих пор не введено в эксплуатацию. Розданы лицензии и на другие месторождения, но сроки их ввода крайне далеки – за пределами 2020 и даже 2030 годов.

Между тем перспектива истощения традиционных регионов добычи – уже близкая реальность. И в этой реальности, по мнению экспертов, необходимо всем вместе работать над восстановлением производства углеводородов, а не делить российские компании на комиссаров и врагов народа, обвиняя последних чуть ли не в посягательстве на национальную безопасность. Тем более что международный опыт разработки шельфовых месторождений подтверждает – государство может успешно контролировать добычу углеводородного сырья и без прямого вхождения в капитал нефтяных компаний.

«Парадокс ситуации заключается в том, что сегодня в России государственным органам проще контролировать частные компании, чем государственные, так как лоббистские возможности последних делают отзыв у них лицензий в случае выявленных нарушений задачей практически невыполнимой», – считает директор Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов.

Требования государства указываются в условиях лицензии, которая может быть отозвана в случае выявления нарушений эксплуатации недр. К примеру, такая схема успешно применяется Норвегией в освоении Баренцева моря. В отличие от российского сектора, где подготовка проектов тянется десятилетиями, в норвежских водах наблюдается высокая активность. По словам министра нефти и энергетики Норвегии Ула Буртена, сейчас Баренцево море превращается в море возможностей. Только в текущем году на аукцион выставлено 72 участка, на которые наряду со Statoil ASA претендуют компании из разных стран, в том числе из России.

Эффективность, как показывает опыт других стран, определяется не количеством месторождений, а качеством их разработки. В Бразилии, похоже, вовремя осознали выгоду для государства в таком подходе. Попытка передать полный контроль над разработкой шельфа государственной компании Petrobras не увенчалась успехом. Компания оказалась не в силах осуществлять разработку сразу всех месторождений, на которые были получены лицензии. Сейчас Petrobras распродает активы для того, чтобы обеспечить финансирование приоритетных проектов, а к разработке шельфовых месторождений допущены частные компании. Вот результат чрезмерного расширения госучастия. Впрочем, возможно, в России это расширение, которое больше напоминает не развитие бизнеса, а «аппаратную экспансию», таит в себе некий иной смысл?

«Сегодня очевидно, что борьба за российский шельф ведется не между «большевиками» и частниками, а между различными группами инвесторов, одни из которых надеются на помощь государства и руководствуются аппаратными законами, а другие надеются только на себя, свой опыт, репутацию и руководствуются законами экономическими», – говорит директор Центра политической информации Алексей Мухин.

Покупка большого числа новых активов государственными компаниями влечет за собой неминуемый рост их задолженности. Конечно, в случае благоприятной мировой конъюнктуры она может быть частично покрыта за счет продажи углеводородов. Но как только экономическая ситуация (цена и спрос на нефть) изменится, главный акционер – то есть государство – вынужден будет гасить непомерные долги «своих» компаний за счет средств госбюджета, то есть за счет сокращения социальных программ, пенсий, зарплат. Не слишком ли высокая цена для государства за «аппаратные» аппетиты, пусть и с государственным участием, но все-таки акционерных обществ?