Юрий Тавровский
Си Цзиньпин встретился с Владимиром Путиным в Москве в 2010 году.
Фото Reuters
В нынешнем году произойдет смена руководителей двух соседних государств – России и Китая. Подобные изменения обычно влекут за собой если не пересмотр, то коррекцию внешней политики. Стоит ли ожидать перемен в отношениях между Москвой и Пекином?
Уже стало расхожим выражение «отношения России и Китая находятся на самом высоком в истории уровне». Его часто используют руководители обеих стран, эксперты и СМИ. Это действительно так, если рассматривать не всю 400-летнюю историю российско-китайских контактов, а период примерно в 50 лет, когда вскоре после ХХ съезда КПСС и критики на нем культа личности Сталина идеологические разногласия между Никитой Хрущевым и Мао Цзэдуном вызвали охлаждение межгосударственных связей. Но это не совсем так и даже вовсе не так, если вспомнить другой период – между провозглашением КНР в 1949 году и началом «заморозков» в 1960 году. За это время были выстроены отношения, которые в памяти нескольких поколений русских и китайцев остались как братские, а в исторических трудах как союзнические.
Союз, скрепленный кровью
14 февраля 1950 года, спустя четыре месяца после образования 1 октября 1949 года Китайской Народной Республики, между двумя странами был подписан «Договор о дружбе, союзе и взаимопомощи». Этот документ, готовившийся при участии Иосифа Сталина и гостившего на его юбилее Мао Цзэдуна, оформлял военно-политический союз, который начал складываться еще в годы антияпонской войны 1937–1945 годов и укрепился в период гражданской войны 1945–1949 годов. В соответствии с Договором и связанным с ним соглашениями СССР передал КНР свои права по совместному управлению Китайско-Чанчуньской железной дорогой, вывел войска из совместной военно-морской базы Порт-Артур, передал свое имущество в городе Дальний. В самые тяжелые послевоенные годы Москва предоставила Пекину льготный заем в 300 млн. долл. на строительство 50 крупных промышленных объектов. Созданием новых и восстановлением имевшихся предприятий занимались тысячи советских специалистов, китайские студенты, аспиранты и специалисты поехали на учебу в советские вузы. Уже в 1952 году на долю СССР приходилось более половины внешнеторгового оборота КНР. Союзнические отношения Москвы и Пекина выдержали испытание в годы Корейской войны (1950–1953). «Китайские народные добровольцы» в боях против американской армии и ее союзников потеряли за это время свыше миллиона солдат и офицеров. Формально не участвуя в войне, Советский Союз поддерживал китайско-северокорейские силы поставками оружия, боеприпасов, амуниции. Москва направляла в действующие войска своих военных советников, целые соединения наших ВВС участвовали в воздушных боях, прикрывая важнейшие военные объекты в Северной Корее и Северо-Восточном Китае. Это с тех времен живет шутка о китайском пилоте по фамилии ЛиСиЦын...
Не случайно именно в 1953–1956 годах произошло идеологическое сближение руководителей КПСС и КПК, окрепло политическое взаимодействие СССР и КНР. Тогда были заключены соглашения о содействии в строительстве в Китае 156 крупных индустриальных объектов, предоставлены соответствующие кредиты. Китаю было безвозмездно передано 1400 проектов современных промышленных предприятий и еще свыше 24 000 комплектов различной научно-технической документации. Практически во всех отраслях народного хозяйства, особенно созданных на китайской земле впервые (автомобилестроение, авиастроение, тракторостроение, атомная промышленность), работали тысячи советских специалистов. С помощью советских технологий началось создание китайской атомной бомбы, обсуждался вопрос об общем военном флоте. То был беспрецедентный в истории двух суверенных государств объем военного, политического, экономического и научно-технического взаимодействия. То был подлинный военно-политический союз.
От союза к холодной войне
Жирная точка в славной, но недолгой истории союзнических отношений была поставлена осенью 1960 года, когда Советский Союз отозвал своих специалистов, а Китай отказался от закупки советского комплектного оборудования. Это было следствием многих объективных и субъективных причин, в том числе нежелания советских руководителей обеспечивать «зонтик» не согласованным с ними действиям китайских вооруженных сил в Тайваньском проливе и на границе с Индией. Последствием массового голода и других результатов провала «большого скачка» стали волнения в Тибете, Внутренней Монголии и Синьцзяне, через границу с советскими республиками Средней Азии перешли около 60 тыс. жителей сопредельных районов, начались нарушения границы и на других участках. Вскоре началась советско-китайская холодная война, которая несколько раз подходила к порогу войны настоящей в период культурной революции (1966–1976).
Наверстывая потерянные годы
Закончился этот опасный и противоестественный для двух соседних стран период только весной 1989 года. С 15 по 18 мая 1989 года состоялся визит в Китай Михаила Горбачева. Его результатом стала нормализация межгосударственных отношений, что было зафиксировано в совместном коммюнике. Этот визит мог стать началом не только нормализации, но и «ускорения» двусторонних отношений. В условиях все более очевидной пробуксовки перестройки, в политикоформирующих кругах Москвы проявлялся растущий интерес к эффективным реформам Дэн Сяопина, сделавшего акцент на кардинальные экономические преобразования при сохранении политической стабильности. В то же время в руководстве Компартии Китая влиятельные деятели во главе с генеральным секретарем ЦК КПК Чжао Цзыяном хотели начать свою перестройку с ее приоритетом «нового мышления», «гласности» и других политических изменений в ущерб экономическим реформам. Совпавшие с историческим визитом Горбачева события на площади Тяньаньмэнь положили конец этим мечтам, а политическая практика доказала, какой из вариантов развития был удачный. «Ускорение» не состоялось, но начался постепенный демонтаж военной и пропагандистской инфраструктуры холодной войны, открылись возможности для возникновения новых форм отношений между соседями.
Распад Советского Союза и последовавшее «смутное время» не могли не сказаться на темпах восстановления отношений России и Китая. Однако уже в 1992 году по итогам визита президента РФ Бориса Ельцина в Китай была подписана «Совместная декларация об основах взаимопонимания между Россией и Китаем». Этот документ обеспечил добротную основу для быстрого налаживания торговых, научных и даже военных контактов. В обеих странах еще занимали влиятельные посты люди, помнившие старые добрые времена. Они способствовали преодолению накопившегося в обществе взаимного недоверия, договаривались об обменах учеными, приграничном сотрудничестве, закупках традиционных товаров. Дешевые, хотя и не всегда качественные китайские изделия помогли удовлетворить товарный голод на российских рынках, дали пропитание десяткам тысяч «челноков». Китай же стал получать столь необходимые для своей промышленности дешевые сырье и машиностроительную продукцию. Даже в такой чувствительной области, как торговля оружием, были достигнуты небывалые результаты. Только с 1992 по 2008 год Китай закупил российских вооружений на 25 млрд. долл.: 4 эсминца и 12 подводных лодок, около 200 боевых самолетов, вертолеты, ракетные системы. Развернулось производство военных самолетов и другой техники по российским лицензиям, в военных академиях вновь появились китайские слушатели, стали регулярно проводиться совместные широкомасштабные учения. Между военными ведомствами установили линию горячей связи, руководители генштабов стали регулярно проводить консультации по проблемам стратегической безопасности. Венцом первого десятилетия восстановления двусторонних отношений стало подписание 16 июля 2001 года по инициативе Пекина «Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве».
Стратегическое партнерство
Именно с этого документа принято вести отсчет «отношениям стратегического взаимодействия и партнерства». Правда, похожая формулировка появилась еще в подписанной в 1996 году Ельциным и Цзян Цзэминем «Совместной декларации», в которой провозглашалась решимость «развивать отношения равноправного доверительного партнерства, направленного на стратегическое взаимодействие в ХХI веке». Впервые использованный тогда внешнеполитический термин вошел в моду и перекочевал в десятки других документов, подписанных Москвой с ближними и дальними странами, что, конечно, его частично девальвировало. Впрочем, в Договоре 2001 года содержались положения, придававшие словам «стратегическое партнерство» серьезное звучание. В статье 9 этого документа говорится: «В случае возникновения ситуации, которая, по мнению одной из договаривающихся сторон, может создать угрозу миру, нарушить мир или затронуть интересы безопасности, а также в случае возникновения угрозы агрессии против одной из договаривающихся сторон, договаривающиеся стороны незамедлительно вступают в контакт друг с другом и проводят консультации в целях устранения возникшей угрозы».
За почти 11 лет существования Договора эта статья ни разу не была применена на практике, хотя, например, российско-грузинский конфликт 2008 года проходил в дни визита в Пекин премьер-министра Владимира Путина. Неизвестно о каких-либо консультациях Китая с Россией и во время китайско-японского кризиса в районе островов Дяоюйдао (Сэнкаку), обострения китайско-американских отношений в связи с поставками оружия на Тайвань и т.д. В словосочетании «стратегическое партнерство» обе стороны акцентируют именно партнерство, оставляя стратегические аспекты до лучших (или худших) времен.
Не используется также и потенциал регионального военного взаимодействия, заложенный в документах Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), которая была создана практически одновременно с подписанием Договора 2001 года. Поначалу ШОС расценили чуть ли не как «евразийскую НАТО», как российско-китайский ответ на продвижение евро-атлантического блока в Центральную Азию и на Ближний Восток. Но дальше создания Антитеррористического центра и нескольких учений дело не пошло. Так, во время очередной вспышки гражданской войны в Киргизии в 2010 году ни в Москве, ни в Пекине не вспомнили хорошие слова в Декларации о создании ШОС: «Государства – участники ШОС укрепляют механизм консультаций и координируют действия по региональным вопросам и международной проблематике, оказывают взаимную поддержку и налаживают взаимное сотрудничество по важнейшим международным и региональным вопросам, совместно способствуют укреплению мира и стабильности в регионе…»
 Две страны связаны не только символическими узами, но и конкретными, газовыми. Фото ИТАР-ТАСС |
Количество не переходит в качество
Почти 11 лет, прошедших после подписания Договора 2001 года, были посвящены преимущественно наращиванию количественных параметров партнерства. Объем торговли вырос с 8 млрд. долл. в 2000 году до примерно 80 млрд. в 2011 году. Китай стал главным внешнеторговым партнером России. К 2015 году товарооборот может достигнуть 100 млрд. долл., а к 2020-му – 200 млрд. долл. Существенную роль в достижении этих показателей призвана внести подписанная в 2009 году «Программа сотрудничества между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири с провинциями Северо-Востока Китая до 2018 года». Кроме этой масштабной программы подписано свыше 200 различных документов по двустороннему сотрудничеству.
Если говорить о параметрах качественных, то картина менее впечатляющая. Главное достижение, бесспорно, это окончательное решение пограничного вопроса в 2005 году. Однако возродить былой интерес друг к другу и взаимные симпатии не смогли ни ликвидация этой «мины замедленного действия», ни проведенные с большой помпой Год молодежной дружбы, Национальные годы Китая в России и России в Китае, Годы русского и китайского языков. Достаточно сказать, что число китайских студентов, изучающих русский язык, не достигает и 30 тыс. человек, в то время как английский изучают свыше 300 млн.! Возможно, более продуктивными станут Год российского туризма в Китае и китайского туризма в России (2012–2013). Ведь количество взаимных поездок русских и китайцев уже сейчас составляет около 3 млн. в год.
Свою роль, наверное, играют последствия нашей холодной войны. Среди простых китайцев проявления симпатии к России ограничиваются исполнением русских песен в караоке-барах. У нас интерес к культуре откровенно недружественной Японии превышает любопытство к достижениям цивилизации «стратегического партнера». Среди китайских экспертов-русистов, особенно молодых, падает уважение к современной России, ее экономике и политике. В специальных изданиях и блогах России все чаще достаются нелестные определения, ее перспективы не вызывают у авторов оптимизма. Наши китаеведы более лояльны, но среди них нарастает раздражение новыми моментами в общении с коллегами и дипломатами из КНР, которым приписывают «головокружение от успехов». Руководители государственных монополий все чаще занимают на переговорах с российскими партнерами небывало жесткую позицию.
Похоже, не все гладко и на уровне лидеров. Москва до сих пор отказывает Пекину в закупке немногих все еще интересующих его образцов вооружений, в то же время продавая их Дели. Пекин продолжает считать южную часть Курильских островов японской территорией. Много лет продолжается спор о цене на газ, который Россия рассчитывает экспортировать в Поднебесную. Представители китайской армии, внесшей колоссальный вклад в разгром японских союзников гитлеровской Германии, в 2010 году не были приглашены на Парад по случаю 65-летия Победы. Спустя несколько месяцев президенту РФ Дмитрию Медведеву «отсоветовали» посетить могилы русских воинов в Порт-Артуре, и он ограничился возложением венка только к мемориалу советским участникам войн 1945–1953 годов. Неувязки продолжаются – совсем недавно сорвался визит в Москву первого заместителя премьера Госсовета Ли Кэцяна, который через год возглавит правительство, – у президента Медведева и премьера Путина не нашлось времени на встречу из-за «напряженности предвыборного графика». Зато у президента США Барака Обамы и высших чинов его кабинета, несмотря на предстоящие в США выборы, нашлось время для серии встреч с вице-председателем КНР Си Цзиньпином, который нынешней осенью возглавит правящую партию, а затем и китайское государство, составив «тандем» с Ли Кэцяном. Оба деятеля, которые по заведенному в Пекине обычаю будут находиться у власти два срока по пять лет, совершают турне по ключевым странам мира, и Ли Кэцян хотел открыть его визитом в Москву…
Устоит ли «золотая середина»?
Достигнутый уровень российско-китайских отношений, с учетом опыта военно-политического союза 50-х годов и холодной войны 70-х, стоит называть не «самым высоким в истории отношений», а «золотой серединой». Такой уровень пока устраивает и Москву, и Пекин. Судя по программным статьям возвращающегося в Кремль Владимира Путина, романтические надежды его предшественника на поддержку Западом модернизации России в обмен на внешнеполитические уступки будут скорректированы. Однако эти корректировки, похоже, не планируется компенсировать качественными подвижками на китайском направлении. В статье о Евразийском союзе это интеграционное объединение рассматривается как «неотъемлемая часть Большой Европы, объединенной едиными ценностями свободы, демократии и рыночных законов». При этом взаимодействие ЕАС с Китаем не упоминается. В другой установочной статье с обзором уже всей внешней политики России Китаю посвящено сразу несколько абзацев. Но из них становится ясно, что при всем желании «поймать китайский ветер в паруса нашей экономики» речь идет о сравнительно ограниченном использовании «ветра с Востока»: «Мы должны активнее выстраивать новые кооперационные связи, сопрягая технологические и производственные возможности наших стран, задействуя – разумеется, с умом – китайский потенциал в целях хозяйственного подъема Сибири и Дальнего Востока». Что касается политического взаимодействия, то оно останется в нынешних рамках: «Будем продолжать оказывать друг другу поддержку на международной арене». Впрочем, статья, написанная на избегающем местоимений языке, выдающем почерк МИДа, – это одно, а реальная политика – совсем другое.
Внешнеполитические взгляды идущего к власти китайского «тандема» пока неясны. Свои статьи, по крайней мере в открытой печати, они не публикуют. Правда, однажды на встрече с соотечественниками в Мексике Си Цзиньпин сказал о западных критиках Китая такие слова: «Есть некоторые иностранцы с сытыми желудками, которые не находят ничего лучше, чем тыкать в нас пальцами. Во-первых, Китай не занимается экспортом революций. Во-вторых, Китай не экспортирует голод и нищету. В-третьих, Китай не причиняет вам головной боли. Чего еще вам надо?» Будущий генеральный секретарь КПК и председатель КНР Си Цзиньпин в 2008–2011 годах совершил несколько турне по странам Восточной Азии, Ближнего Востока, Латинской Америки, Европы и Южной Азии. В феврале этого года побывал в США. В 2010 году он посетил Москву, встречался с Медведевым и Путиным. Его дочь под псевдонимом учится в Гарварде. Будущий премьер Ли Кэцян имеет ограниченный опыт деятельности на международной арене (в 2010 году выступил в Давосе, совершил несколько поездок в развивающиеся страны), в России в каком-либо официальном качестве не бывал. Скорее всего поначалу «тандем» продолжит нынешнюю политику, при которой России в системе приоритетов отводится второе место, сразу за Америкой.
Итак, ни Москва, ни Пекин пока не стремятся повышать качество своих отношений с нынешнего «стратегического партнерства» до более продвинутых уровней. Но может случиться, что их заставят сделать именно это. Весьма вероятно, что реакцией Запада на возвращение Путина в президентское кресло и корректировку внешней политики России станет ужесточение сдерживания по всему спектру отношений – военных, политических, торгово-экономических, информационно-пропагандистских. Объектом сдерживания на глазах становится и Китай. Отказ Пекина выполнить требование Запада – быстро поднять курс юаня и тем самым признать ограниченность своего финансового, экономического и политического суверенитета – вызвал стратегический пересмотр отношения к Китаю. Союзники Вашингтона еще ездят в Пекин за выгодными сделками и инвестициями, но на флагманском корабле западной эскадры уже поднят боевой вымпел. Провозглашена новая стратегия переноса центра тяжести военных приготовлений в Азиатско-Тихоокеанский бассейн, началось сколачивание направленных против Китая политических и военных альянсов, актуализируются действующие военные договоры, создаются новые военные базы. Похоже, что два возможных шестилетних срока президентства Путина и два пятилетних срока «тандема» Си Цзиньпин – Ли Кэцян пройдут в условиях ужесточения сдерживания России и Китая. Такое развитие событий способно подтолкнуть лидеров и элиты наших стран к наполнению формата «стратегического партнерства» новым содержанием, а затем и к созданию новых договорных форм.
