Идентификация бурных

Силовики уже наготове. Стадион требует особого внимания.
Фото Reuters

В одной из недавних телепрограмм президент ФК ЦСКА Евгений Гинер сделал важное замечание: наш футбол становится все более социальным. Сказано это было не по какому-то конкретному поводу, а скорее как констатация факта. Может быть, он имел в виду, что наше «футбольное пространство» все больше напоминает большую жизнь. Где есть преуспевающие «олигархи» – «Зенит», «Локомотив», «Анжи», «Рубин», «Спартак», ЦСКА – с неведомыми простому народу бюджетами и астрономическими зарплатами звезд. Где команды из «среднего класса» в любой момент могут оказаться «за чертой бедности». Где есть своя «суверенная демократия», которая из «высших соображений» меняет футбольные времена года, а для товарищеских матчей сборной подбирает слабых соперников. Есть, наконец, «властная вертикаль» в лице РФС, РПФЛ и Минспорта, которая не любит прислушиваться к тому, что думает об этом широкая футбольная общественность.

Такая «параллельная реальность», безусловно, раздражает. И не только рядовых болельщиков. Но не в ней основная причина растущей «социализации». А в уровне безразличия и некомпетентности, с каким общество подходит к решению нашей самой болезненной футбольной проблемы.

Вероятность очевидна

Минул год с тех пор, как у стен Кремля прошли массовые беспорядки с участием футбольных фанатов. О Манежке за это время говорили едва ли не больше, чем о многочисленных катастрофах на воде, на суше и в воздухе. Первые лица государства, депутаты и министры, руководители силовых ведомств и духовенство, печатные и электронные СМИ. Не было значимого футбольного матча, накануне которого эту тему так или иначе не «перетирали» бы сами болельщики.

Кто-то обвинял власть и милицию. Кто-то искал «конспирологический след», намекая на тайные «экстремистские силы», стремящиеся «раскачать лодку». А кто-то разводил руками – мол, что поделаешь, если молодежь воспринимает футбол как своеобразную модель военных действий...

Говоря казенным языком, за отчетный период произошло три знаковых события. С лидерами фанатов встретился премьер-министр Владимир Путин. Вышли в свет Правила обеспечения безопасности зрителей на стадионах во время проведения футбольных матчей под эгидой РФС. А следствие по делу об убийстве спартаковского болельщика Егора Свиридова закончилось судебным приговором. Но назвать эти события судьбоносными нельзя, даже с очень большой натяжкой.

«Встреча в верхах» – сильный и эффектный ход с точки зрения демонстрации внимания власти к таким взрывоопасным проблемам. Но она оказалась формальностью и благополучно забыта. Вердикт виновнику гибели спартаковского болельщика, казалось бы, снял напряжение. Но можно не сомневаться – это судебное решение еще долго будет восприниматься болезненно. Ну а Правила от РФС оказались банальной внутриведомственной инструкцией, которая ничего не добавляет к действующему законодательству.

Время летит быстро, и постепенно тема Манежки стала забываться. На второй план ее отодвинула футбольно-криминальная текучка. Инцидентов было столько, что на них уже перестали обращать внимание, и даже в Интернете очередная новость жила не больше двух дней.

К минувшей осени стало очевидно, что проблема с бытовым футбольным хулиганством окончательно выходит из-под контроля. Что с ней ничего не могут поделать ни органы правопорядка, ни футбольное руководство, ни возмущенная общественность. Лишь с началом футбольных зимних каникул ситуация успокоилась. Но по весне, можно не сомневаться, все продолжится. И не исключено, что в новом, более разрушительном качестве.

Складывается абсурдная ситуация. Все прекрасно понимают, что у «больного», в которого превратилось наше «околофутбольное пространство», температура уже зашкаливает. И нужно срочно созывать консилиум, ставить диагноз и искать методы лечения. Но те, кому по штату положено это делать, перекладывают ответственность друг на друга. Силовики кивают на Министерство спорта, Минспорт – на РФС, РФС – на Думу, Дума – на молодежные движения. И так до бесконечности.

Появление тех же Правил обеспечения безопасности, которые РФС предложил в качестве универсального лекарства, лишний раз подчеркивает неготовность власти к продуктивному разговору на эту тему. По логике такой документ должен был стать итогом глубокого и всестороннего исследования. Из чего состоит «фанатская проблема»? В чем причины агрессивного поведения молодых болельщиков? Кто и почему «заигрывает» с фанатами? Эти простые вопросы лежат на поверхности. Однако их или не решаются задавать, или умышленно не замечают.

На трибунах становится громче

В «фанатской проблеме» нет ничего загадочного – страна ее попросту проворонила. Еще в 70-х годах, когда советские клубы стали регулярно играть в еврокубках, благодаря телевидению наш неискушенный болельщик узнал, какой праздничной может быть атмосфера на футболе. С трибунами, раскрашенными в цвета любимой команды, флагами, транспарантами. Гимнами и речевками, которые в едином порыве подхватывают десятки тысяч человек. По сравнению с пуританскими порядками, царившими на наших стадионах, это стало настоящим открытием. И заразительным примером для первых фанатских объединений. Уже скоро на трибунах появились шарфы, клубные футболки и кричалки. Быстро прижились и другие «новшества» – разборки между фанатскими группировками и стычки с представителями правопорядка. А в 90-е это уже стало нормой. Старшие поколения болельщиков даже и не заметили, как трибуны оккупировали буйные подростки.

Неформальные сообщества эволюционируют намного быстрее разрешенных и одобренных. К российскому фанатскому движению скоро стали присоединяться и другие неформалы – панки, хиппи, реперы, рокеры, скинхеды. К началу 2000-х фанатским движением было охвачено около 50 регионов страны.

А сегодня это уже целый мир. Со своей субкультурой (сленг, атрибутика, устав), строгой иерархией, четкими обязанностями. С разделением на виды и группы. «Ультрас», к примеру, исповедуют радикальные взгляды. «Хулз» (хулиганы – согласно словарю фанатских терминов) – проводят «махачи» и разрушительные акции. То есть это главная боевая сила со своей идеологией, тактикой боевых действий. Они обязаны совершать выезды в города, где есть враждующие группировки, и участвовать в драках. Считают себя элитой движения и носят номерную атрибутику, сделанную на заказ. Как сами говорят – «знают, за что бьются». Наиболее безобидные – «шарфисты»: несовершеннолетние подростки или болельщики любого возраста, ведущиеся на внешние атрибуты – одежду, шарфы, шапочки или бейсболки. Они не уделяют должного внимания фанатской идеологии, истории клуба. Отвечают за шумовое оформление, почти не ездят с командой и практически не дерутся.

Тех, кому за тридцать, в фан-движении немного. Погоду делает большинство, которое – как сказала в одном из своих интервью президент ФК «Локомотив» Ольга Смородская – составляет «бедная молодежь». Генеральную линию и идеологию разрабатывает «фирмач» – наиболее уважаемый, взрослый фанат, имеющий за плечами стаж «боления» не менее 15 лет. Заслуги позволяют ему не участвовать в драках, но он зачастую сам разрабатывает эти акции.

Одним словом, в фанатском движении всё – всерьез и по-взрослому. И уже само существование такой сложной и разветвленной структуры должно было бы стать предметом повышенного внимания со стороны общества и государства. Но до сих пор почему-то не стало.

В свое время англичане, чтобы справиться с вандализмом болельщиков, пошли на беспрецедентный шаг. После того как в 1985 году на стадионе «Эйзель», на финале Кубка европейских чемпионов, в результате беспорядков погибли 39 болельщиков, УЕФА отстранила на три года все английские клубы от участия в еврокубках, а «Ливерпуль» – на пять лет. Многие фанаты оказались за решеткой, некоторым пожизненно запретили посещать футбольные матчи. Под давлением прессы и общественности ученые, социальные психологи, обществоведы взялись за изучение природы фанатского беспредела. Главным результатом этой большой работы был очевидный вывод: бороться с антисоциальным поведением фанатов можно, лишь разобравшись в том, что происходит в их умах и душах.

Едины в противоположности

Фундаментальных открытий англичане не сделали. Однако многое стало понятно. Подавляющее большинство болельщиков отождествляют себя с футболистами. Но подростки живут крайностями, и у них это проявляется особенно ярко. Победу любимой команды они воспринимают как собственную, поражение – как свое личное. Поэтому их самооценка начинает зависеть от итога любого календарного матча. Победа резко повышает ее, поражение – снижает. Более того, поражение они воспринимают как личное оскорбление. Получают удовольствие не от самого процесса игры, а только от победы. Поэтому красота футбола, драматургия, тонкости тактики и стратегии их мало интересуют. Мальчишки, у которых больше нет никаких интересов, начинают верить, что «боление» дает им смысл жизни, и становятся зависимыми от этого чувства. Мир сужается для них до сектора трибуны и маршрута очередного выезда.

Это – лишь малая часть аргументов, объясняющих природу подросткового поведения. Но и ее достаточно, чтобы понять: влиять на внутренний мир такого человека очень непросто. А изменить его «здесь и сейчас» не смогут ни строгие инструкции, ни угрозы наказания. Видимо, родоначальники футбола нашли для себя какие-то важные подсказки в работе с этим непростым контингентом. Уже не один год британские болельщики – и дома, и «на выезде» – ведут себя вполне пристойно. Или хотя бы не выходят за рамки закона. Мы же продолжаем изобретать велосипед, заменяя изучение проблемы сочинением очередного регламента.

Наверное, неплохо, если в будущем, согласно Правилам от РФС, за правопорядок на футбольных матчах станут отвечать не полицейские, а стюарды. Когда рядом с полем дежурит батальон спецназа, зрителей это напрягает. Но что знают «гражданские» о проблеме изнутри, если даже профессионалы не в теме? Разве в Академии МВД наравне с методикой применения спецсредств и техникой задержания, читают спецкурс, скажем, по «истории фанатского движения» или по «психологии толпы»? Но старшим офицерам, которым приходится вести реальные боевые действия в неуправляемой толпе, или стратегам-генералам, дающим добро на применение силы, такие знания явно не помешали бы (и тем, кто отвечает за молодежную и национальную политику). Не очень понятно, кто их должен собирать и систематизировать, а потом сочинять учебники и методички. Для нашей спортивной науки эта тема – первозданная целина, которую не спешат осваивать ни аспиранты РГУФКа, ни выпускники факультетов социальной психологии. А ведь психологам не составило бы труда «нарисовать» портрет российского фаната. Хотя бы для того, чтобы в работе с ним не совершать глупых ошибок. Но кто же их об этом просит?

Зато криминалисты уже успели сделать далеко идущие выводы. Назвали фанатскую субкультуру «стимулирующей средой для совершения противоправной и уголовно-наказуемой деятельности и плодотворной почвой для образования групп с элементами организованной преступности». Но ведь фанатское сообщество неоднородно. Для многих походы на стадион и выезды «на гастроли» – необходимая школа взросления и «адреналиновый экстрим». Многие 17-летние парни говорят, что футбол для них – это мостик из юности во взрослую жизнь. На футболе они выкурили первую сигарету, впервые напились, подрались. «Мне нравится на футболе возможность общения со старшими парнями. Они дают дельные советы и относятся ко мне как к равному. Я чувствую себя более взрослым, чем мои сверстники», – рассказывает один юный болельщик. «Основной инстинкт всех молодых людей – доказать, что ты чего-то стоишь, и футбол – единственное возможное для этого место», – говорит другой.

А «возрастные» фанаты? Почему еще недавно появление взрослых людей в фанатских группировках было событием, а сегодня стало нормой? Да потому, что нынешний сорокалетний болельщик – это тот же влюбленный в футбол парень, который 15–20 лет назад лишился своего «болельщицкого дома», где царила атмосфера родного двора. И сегодня он готов терпеть неудобство от буйных соседей просто потому, что стадион – одно из немногих мест, где можно испытать чувство настоящего единения.

Добропорядочные граждане превращаются в неуправляемую толпу. Фото Reuters

Только без фанатизма┘

В многочисленных разговорах о Манежке без ответа остались другие немаловажные вопросы. Что случилось с нашим некогда «образцовым» болельщиком – бескорыстно любящим футбол, знающим историю любимого клуба, уважающим команду соперника и тех, кто ее поддерживает? Куда делись доброжелательная атмосфера на стадионах и традиции, которые формировались поколениями? Наконец, почему «абстрактный фанат» из безобидного поклонника «народной игры» буквально на глазах превращается в «реального фанатика»? Со всеми клиническими характеристиками: одержимостью, слепой верой в собственную правоту, нетерпимостью, неуемным желанием найти и покарать врага. И становится угрозой уже не только соседу по трибуне, но и обществу. Самый свежий пример – события после недавнего матча Лиги чемпионов «Зенит»–«Апоэль», где питерские болельщики устроили фейерверк и небывалую дымовую завесу, из-за которой встреча чуть было не закончилась раньше времени. Стоило зенитовцу Роману Широкову дать жесткую оценку такому поведению, как фанатское сообщество взорвалось «праведным гневом». Мол, кто вы, футболисты, такие, чтобы учить нас, как за вас болеть!? И вообще, без нас вы – никто.

Если природу «бытового» футбольного хулиганства еще можно свести к отсутствию воспитания и юному возрасту, то «фанатизм» – понятие фундаментальное. Оно не исчезает вместе с подростковыми прыщиками. «Фанатик – тот, кто не способен изменить свое решение и никогда не сменит тему», – с житейской мудростью говорил Уинстон Черчилль. И это, наверное, самое дипломатичное определение. Более категоричен был философ Николай Бердяев, который еще в 1914 году предупреждал: «У самого мягкого, кроткого фанатика, сознающего себя человеколюбцем, заботящимся о спасении душ и обществ, есть элемент садизма».

Фанатизм как форма поведения повышает градус любого конфликта. Как образ мыслей – лишает человека выбора. Принято считать, что его основа – в каких-то «неправильных» идеологических установках. Но это справедливо лишь для сформировавшихся людей, которые долго и последовательно шли к какой-то одной идее. У молодежи все не так. Вспомним, с какой легкостью развеялась «гипнотическая» сила пионерских и комсомольских идеалов, которая безотказно работала десятилетиями.

Достучаться до разума молодого фанатика практически невозможно, потому что им движут не логика, не знания, а лишь эмоции. И только потом – идеи, которые, может быть, кто-то ему умело внушил. У такого человека чувства всегда бьют через край, а на трибуне, разогретые энергией толпы, только усиливаются. Уже не помогает воспитание, не работают запреты и нормы морали. Даже инстинкт самосохранения и страх – самые мощные механизмы выживания – куда-то исчезают.

Но хуже всего, что у такого болельщика легко смывается грань между клубным «патриотизмом» и «национализмом». Тоже – со всеми вытекающими. А это вообще сложнейшая и, может быть, самая взрывоопасная для нашего футбола тема, требующая особенно взвешенных подходов и тщательного изучения. О том, что «процесс пошел», красноречиво свидетельствуют участившиеся футбольные конфликты с явным националистическим оттенком, все более громкие призывы к бойкоту матчей с участием кавказских команд. А политологи предупреждают: уже скоро национальный фактор «фанатской проблемы» может стать решающим. И что тогда? Проводить футбольные турниры одного этноса, аула или спального района?..

Пиво без ВОБлы?

На декабрьской прямой линии с народом Владимиру Путину еще раз напомнили про Манежку. «Не жалею, что встретился тогда с болельщиками. С ними надо встречаться и работать», – сказал премьер-министр. И встретился совершенно неожиданно, спустя месяц, – на 100-летнем юбилее РФС. Поговорили о билетах и визах на Евро-2012, о подготовке к чемпионату мира и необходимости привлечения российских болельщиков в качестве волонтеров, о файерах и продаже пива и даже на такую «футбольную» тему, как ЕГЭ. В общем, обо всем, кроме того, о чем необходимо было говорить в первую очередь.

Складывается впечатление, что власть готова к некоему диалогу с болельщиками. Но с кем его вести? Официальный фанатский орган – Всероссийское объединение болельщиков (ВОБ) – признан властью, однако по сути своей нелегитимен. Созданный в мае 2007 года по инициативе Виталия Мутко (тогда президента РФС) как самостоятельная организация с собственным руководством из числа фанатов, он должен был помочь навести порядок на трибунах, остудить горячие фанатские головы, снизить уровень криминала и насилия на стадионах. Однако Манежная-2010 и череда прошлогодних инцидентов показали его несостоятельность. Да и как работать с «профсоюзом болельщиков», если ведущие и самые многочисленные фан-клубы – «Зенита», ЦСКА и «Спартака» – на сегодняшний день так и не подписали «фанатский союзный договор», а отдельные группировки продолжают жить по своим монастырским уставам?

Взаимные претензии и пожелания сторон давно известны. Органы правопорядка и футбольные функционеры мечтают о прекращении «фанатских войн» и вандализма на трибунах. Верховную власть волнует угроза повторения событий на Манежной площади. А фанатов вполне устроили бы смягчение режима на спортивных аренах и более гуманные действия полиции. Но реально ли раздать всем сестрам по серьгам? Если государство (в лице МВД, РФС и Минспорта) способно оформить свои обязательства в виде официальных распоряжений или законодательных актов, то непонятно, чем могут подкрепить свои обещания болельщики. И кто возьмет на себя смелость это сделать?

Упущенное время обострило проблему, может быть, еще более важную. Разнородное и почти не управляемое фанатское сообщество – идеальный объект для спекуляций и экспериментов политтехнологов. Хотя фанаты и говорят о своей аполитичности и в уставе ВОБ записано, что фанатское движение (в соответствии с Хартией ФИФА) вне политики, но за определенную сумму они могут и массовку организовать, и взять под охрану важную политическую персону. Не секрет, что у партий есть система ставок за каждого приведенного на митинг. А чем фанат хуже нищего пенсионера? Да и сами болельщики, кажется, не скрывают своего участия в политических акциях. «За все время, сколько я помню, без денег выходили на улицу только при победах сборной, когда с флагами вываливала вся страна, и на какие-то собственно фанатские акции», – сказал в одном из интервью Александр Шпрыгин. В митингах на Болотной площади и на проспекте Сахарова фанаты особо замечены не были. Но где гарантия, что и у них «вдруг» не проснется желание выразить свою футбольно-гражданскую позицию?

Поэтому такой диалог – если ему и суждено состояться – должен быть подготовлен не менее основательно, чем какой-нибудь саммит «большой восьмерки». С тщательным и глубоким изучением проблемы социологами, политологами, обществоведами. С мозговыми штурмами и круглыми столами в профильных министерствах. С обязательным открытым обсуждением в социальных сетях. И результатом должно быть не джентльменское соглашение, скрепленное формальным обещанием «жить дружно», а реальная программа, способная в корне изменить ситуацию вокруг нашего футбола.

Россия получила право провести чемпионат мира. Мы наверняка в срок построим современные арены, дороги и гостиницы. Может быть, даже наша сборная к этому времени научится лучше играть. Но все это уйдет в свисток, если не сможем вернуть на стадионы атмосферу праздника и взаимного уважения, без которой народная игра рискует потеряться в дыму фанатских файеров┘