Москва и Вашингтон тянут Европу в разные стороны

В декабре у России и Соединенных Штатов наметились противоречия по проблемам европейской безопасности. На Вильнюсской встрече Совета министров ОБСЕ 6 декабря не было принято российское предложение о выработке устава организации. На заседании Совета Россия–НАТО 9 декабря стороны не согласовали повестку сотрудничества по противоракетной обороне (ПРО) в рабочей программе на 2012 год.

За этими проблемами скрывается более глубокая тенденция. Москва, Вашингтон и Брюссель пока не создали эффективный механизм обновления системы европейской безопасности. В декабре 2009 года стороны запустили полуофициальный проект – Евро-Атлантическую инициативу в области безопасности (ЕАСИ). Однако выработать прорывные решения в рамках инициативы пока не удалось.

Появление Евро-Атлантической инициативы безопасности было вызвано неудачей переговоров по Договору о европейской безопасности (ДЕБ). В ноябре 2009 года проект ДЕБ был опубликован российским МИДом. Но страны НАТО отказались от обсуждения российского проекта. В Вашингтоне, Лондоне и Варшаве опасались, что его ключевые положения (неделимость безопасности и отказ от применения силы) подорвут механизм американских гарантий союзникам по НАТО. Формой продолжения диалога стала ЕАСИ. Формально ЕАСИ не имеет официального статуса. Ведущую роль в ней играют Корпорация Карнеги (США), Фонд Роберта Боша (Германия), ИМЭМО РАН (Россия). Но накануне Таллинского саммита НАТО (апрель 2010 года) МИД России приветствовал инициативу. Эксперты ЕАСИ готовят ежегодный доклад о приоритетных проблемах европейской безопасности и презентуют его на ежегодной конференции в Мюнхене.

В рамках ЕАСИ диалог проходит преимущественно по четырем проблемам: ПРО, обычные вооружения в Европе, энергетическая безопасность и спорные исторические вопросы (прежде всего в российско-польских отношениях). Обсуждаются также конфликты на территории бывшего СССР, в первую очередь в Приднестровье и Нагорном Карабахе. Проблемы контроля над вооружениями в Европе, напротив, отошли на второй план. Такое перераспределение переговорных пакетов делает диалог по проблемам европейской безопасности непропорциональным.

Для США после 1991 года понятие «европейская безопасность» означает сохранение своего военного присутствия в Европе и распространение влияния на территорию бывшего СССР. В этой связи администрация Барака Обамы уделяет наибольшее внимание проблеме замороженных конфликтов на постсоветском пространстве. Далее следуют проблемы энергетической безопасности, то есть определение условий транзита российских энергоносителей в страны ЕС. На последнем месте идет пакет по ПРО. Центр переговоров по ЕвроПРО сместился в Совет Россия–НАТО, и дискуссии в ЕАСИ выступают, с точки зрения Вашингтона, только площадкой для вброса определенных проектов.

Но для России проблематика европейской безопасности – это в первую очередь проблемы американского военного присутствия в Европе. Российская сторона соглашалась включить в нее проблемы урегулирования конфликтов на постсоветском пространстве. Взамен Россия ожидала совместного поиска развязок по чувствительным для нее проблемам контроля над вооружениями в Европе.

Во-первых, это поиск компромисса по британской проблеме. С 1962 года британский ядерный арсенал включен в американскую систему ядерного планирования. Однако на него не распространяются лимиты СНВ-3.

Во-вторых, Британия и Франция не участвуют в советско-американском Договоре РСМД 1987 года. СССР и США сократили ракеты средней и меньшей дальности как класс. Британия и Франция не имеют этого класса вооружений. Но теоретически могут их воссоздать с помощью США. Для России важно включить Париж и Лондон в подобные переговоры.

В-третьих, Россия готова начать переговоры по тактическому ядерному оружию в Европе. Москва вряд ли пойдет на его сокращение из-за подавляющего превосходства НАТО в обычных вооружениях. Но российская сторона готова обсудить перспективы VII статьи ДНЯО, уточняющей правила размещения ядерного оружия на территории неядерных держав. Отсюда – один шаг к возрождению дискуссий о подписании полноценного мирного договора держав-победительниц с Германией.

В-четвертых, стороны могли бы более активно использовать потенциал ЕАСИ для поиска компромисса по ЕвроПРО. США не готовы ограничивать процесс развертывания систем стратегической ПРО. Определение архитектуры ПРО в Евро-Атлантическом регионе – задача более реалистическая. ЕАСИ может действовать и без непосредственного обсуждения этих проблем. Однако такой формат диалога порождает в России ощущение переформатирования инициативы в невыгодном для нее направлении. Без возвращения к обсуждению «наследства холодной войны» диалог по европейской безопасности вряд ли будет конструктивным.