Ключи для бездомного полковника

Анатолий Сердюков: «Все, что мы планировали, нам удалось сделать...»
Фото Вадима Савицкого

В поездку на Камчатку, во Владивосток и Оренбург с делегацией Министерства обороны Украины глава военного ведомства России Анатолий СЕРДЮКОВ среди других журналистов пригласил и ответственного редактора «НВО» Виктора ЛИТОВКИНА. Во время возвращения в Москву он согласился дать нашей газете эксклюзивное интервью. И чтобы, как говорится, не растекаться мыслями по древу, мы договорились побеседовать не обо всех многочисленных аспектах военной реформы, а только по ее социальной составляющей. Тем более что она волнует не только тех, кто продолжает служить в армии и на флоте, но и отставников, членов их семей.

Поводом для беседы стало окончание четырехлетнего периода нахождения Анатолия Сердюкова во главе военного ведомства.

– В прошлом месяце исполнилось четыре года, как вы возглавили военное ведомство, и почти три года, как проводится военная реформа. Традиционный вопрос в таких случаях – что вам и вашей команде за это время удалось сделать и что не удалось, что представляет самую большую трудность? И как вы собираетесь с ней справляться?

– На самом деле все, что мы планировали, нам удалось сделать. Провели организационно-штатные мероприятия, аттестацию командных кадров, вышли на установленную численность 1 миллион военнослужащих, принципиально обновили системы боевой готовности, управления и подготовки войск, приняли госпрограмму вооружений на ближайшие годы плюс выработали ее до 2020 года. Создали серьезный задел для полного решения жилищной проблемы. Что осталось? Реализовать ГПВ, выполнить взятые на себя социальные обязательства перед военнослужащими и отшлифовать те вещи, которые мы внедряли все эти последние три года. А самое сложное? Самое сложное было подвигнуть весь персонал, военный и гражданский, на выполнение тех идей, которые мы сформулировали в самом начале. Эти идеи появились в первый год моей работы не спонтанно. Мы достаточно много ездили по стране, встречались с военнослужащими, с гражданскими служащими, анализировали их просьбы и предложения. И обобщив все это, мы вышли на новый облик, который сейчас и реализуем.

– Наверное, одна из самых больших проблем, доставшихся вам в наследство не только от предыдущего министра, но и всех министров постсоветского периода, на мой взгляд, – квартирная. Последние 15–20 лет, как журналисты пишут на эту тему, очередь бесквартирных офицеров в военном ведомстве практически никогда не опускалась ниже 130–150 тысяч. Особенно после того, как в начале 90-х годов были ликвидированы военно-строительные отряды. Предпринималось несколько проектов решения этой проблемы – здесь и ГЖС, и накопительно-ипотечная система, и закупка жилья у сторонних организаций, сейчас выдача компенсаций на покупку квартир. Но только по официальным данным бесквартирными числятся 90 700 офицеров. Есть обещание президента и премьера ликвидировать эту очередь сначала к концу 2010-го, теперь – к концу 2012 года. Но эти обещания не всех убеждают. Хотя звучат цифры: в 2009-м году приобретено 45,6 тысячи квартир и 52,9 тысячи – в прошлом, то есть в 2010-м. Есть план получить в нынешнем 14,7 тысячи квартир.

Известно количество уведомлений, которые разосланы людям, претендующим на бесплатное жилье. Но не понятно, сколько человек получили ключи от вожделенных квартир? Сколько все-таки вселились в них? Сколько еще стоят в очереди?

– Прежде всего хочу сказать, что тем офицерам, перед которыми у нас были обязательства по обеспечению жильем в 2010 году, а это, как вы правильно назвали, 90 700 человек, постоянные квартиры были выделены.

Более того, мы за последние два года фактически получили 98,5 тысячи квартир. И сейчас идет процесс их заселения. Порядка 35 тысяч квартир удалось заселить на сегодняшний день. Надо признать, процесс этот идет не так быстро, как хотелось бы. Есть сложности. Прежде всего существует достаточно громоздкая процедура получения от военнослужащего необходимых документов, что на данный момент он не имеет и не имел соответствующего жилья, что он его не получал и не пользовался своей льготой. Потом мы должны жилье, построенное или купленное, оформить на себя, а это занимает около трех месяцев. Затем его надо переоформить на самого военнослужащего, и это тоже занимает около трех месяцев. Мы сейчас разрабатываем ускоренный порядок получения жилья и имеем поддержку премьер-министра в этом вопросе, чтобы, с одной стороны, облегчить военнослужащему сбор и предоставление необходимых документов, а с другой – быстрее раздать людям имеющееся жилье.

Другая сторона жилищной проблемы – учет нуждающихся. Раньше его вели в каждом округе, в армейском корпусе, в центральном аппарате. И чтобы создать единую очередь, провести, так сказать, инвентаризацию, потребовалось затратить и время, и большие силы.

У нас сейчас помимо очереди Минобороны есть и другие – в муниципалитетах, в субъектах Российской Федерации. И мы на самом деле стараемся, и тут вы правильно сказали, выполнить задачу, которую поставили и президент, и премьер-министр и которую я ставлю своему персоналу, – обеспечить всех. Не важно, ты попал в эту очередь или другую, об этом, кстати, шла речь на недавнем совещании в Калининграде – обеспечить всех. Никого забыть нельзя.

Мы только что были во Владивостоке и обсуждали этот вопрос с губернатором. Здесь тысяча людей, которые не попали в нашу очередь и числятся в очереди субъекта. И, разрабатывая Снеговую Падь – это огромная территория, позволяющая построить до 30 тысяч квартир, – мы специально выделим краю земельный участок, чтобы они построили жилье этой тысяче людей.

Кроме того, с каждым днем появляются новые офицеры, которые только приобретают такое право или, к примеру, нуждаются в улучшении жилья. Мы их включаем в единую очередь.

Хочу еще раз повторить. Мы ставим перед собой задачу обеспечить жильем всех нуждающихся.

По всему жилью, которое мы приобрели, извещения о распределении мы офицерам разослали. А дальше получается так, что кто-то отказывается – не подходит район, вид из окна┘ Таких военнослужащих не очень много, но я считаю, что это очень показательный момент – люди стали выбирать, этажность не та, планировка не та┘ Конечно, когда строили стройбаты, и там качество было не ахти...

– Я как раз и живу в таком доме, который построил стройбат.

– Да, то жилье было очень далеко от идеала, а сейчас┘ Вы сами заходили в квартиры, которые построены в Снеговой Пади, видели, какое там качество. Для муниципального жилья, скажем так, очень даже прилично. И мы требования к строителям по этому поводу очень жесткие предъявляем.

– Я вспоминаю семью капитана 2 ранга Ларина в Вилючинске, его квартиру, в которую я заходил. Действительно, великолепное жилье. Просторное, светлое, теплое. 90 квадратных метров на семью из трех человек. Мебель добротная и элегантная, купленная Министерством обороны, стиральная машина, кухня, полностью оборудованная всем, что необходимо. Не исключаю, что и посуда в доме принадлежит военному ведомству. Но вопрос не об этом. Ларин служит на Камчатке уже 21 год, не сегодня-завтра нужно уходить в запас. Где он сможет получить такую же квартиру?

– Он ее получит либо во Владивостоке, либо на Камчатке, либо в Санкт-Петербурге, либо в Москве, либо в Калининграде. Как правило, моряки там выбирают себе жилье. Плюс к этому вся география – это и Ставрополье, и Краснодар, и Ростовская область, и Астрахань, и опять же Ленинградская область, Московская область, Екатеринбург... В этом сейчас нет проблем. Много субъектов, где мы на сегодняшний день полностью решили проблемы с жильем.

– Но в Москве-то не строят жилье для военных.

– Мы несколько раз пытались выставить свои требования по жилью в столице, но, к сожалению, на аукцион никто не выходит. По тем ценам, которые установлены Минрегионом, никто не выходит. К сожалению, даже в самых дальних районах города. Сейчас прорабатываем этот вопрос, и думаю, что с 2012 года попытаемся в рамках установленных средств начать в Москве собственное строительство.

– Вот еще такой вопрос. Много зданий в столице Минобороны само продает?

– Не так много.

– Тем не менее цифры в печати прозвучали приличные. Если я не ошибаюсь, что-то около 6,5 миллиарда рублей. Но почему ничего не сообщается, на какие цели потрачены эти деньги? Может быть, их можно было бы направить на покупку жилья для бесквартирных москвичей?

– У нас деньги на приобретение квартир в Москве есть. Но при этом есть и определенные ограничения. Мы не можем платить за квадратный метр больше 74 тысяч рублей. Мы не раз объявляли аукцион, но никто не предлагает квартир за такие средства. Деньги есть, но потратить их невозможно. Предложения идут от 3 тысяч долларов минимально. А это 90 тысяч рублей – выше норматива. Мы не можем себе позволить платить такие суммы.

А куда идут заработанные на продаже недвижимости деньги? Они идут на социальные программы – в том числе и на строительство кадетских корпусов для детей военнослужащих, опять же – на приобретение жилья, на какие-то социальные объекты. Это не денежное довольствие, не закупка мебели или компьютеров, а только социальные вопросы.

Такие дома строят для увольняемых военнослужащих в микрорайоне Снеговая Падь Владивостока. Фото Виктора Литовкина

– Наверное, ни один офицер и ветеран Вооруженных сил, владеющий компьютером, не прошел мимо проекта федерального закона о денежном довольствии, что размещен на сайте Минобороны и должен заработать с 1 января 2012 года. Все помнят обещание президента, что лейтенант, командир взвода будет получать с этого числа не меньше 50 тысяч рублей в месяц, а командир бригады – 150–200 тысяч. В соответствии с этим ждут своей прибавки и пенсионеры. Вам, наверное, не надо говорить, что средняя пенсия ветерана Вооруженных сил сегодня меньше средней пенсии по стране обычного гражданина. При том что он, может быть, никогда не колесил по стране по приказу Родины, не обитал со своей семьей в медвежьих углах, как та же Борзя, где я недавно побывал. Но пока непонятно, какова судьба этого законопроекта? Что ожидать тем старикам, кто доживет до января будущего года и рассчитывает жить дальше, не стесняясь, что посвятил свою жизнь армии, рискуя жизнью и здоровьем в горячих точках, а не как некоторые его соседи, отработав слесарем в ближайшем от дома ЖЭКе? Люди волнуются еще и потому, что в выступлениях разных должностных лиц звучат разные цифры. Кто утверждает, что пенсия вырастет у младших офицеров в 1,7 раза, у старших – в 1,8 раза. А премьер на совещании в Калининграде, о котором вы упоминали, заявил, что не менее чем в полтора раза. Какова реальная ситуация? Согласованы ли все эти цифры с Министерством финансов, с Минэкономразвития? Какую позицию занимает на этих согласованиях Минобороны? И вместе с этим возникает такой вопрос – будет ли, как и раньше, пенсия привязана к офицерской получке или отделена от нее?

– На самом деле мы сейчас и находимся в процессе согласования. Мы свои предложения подготовили. Вы о них знаете, они изложены в том законопроекте, о котором вы говорили. Но есть предложения и других коллег. Тем не менее я считаю, что пенсия будет увеличена как минимум в полтора раза. Подчеркну, как минимум. Не меньше.

– Это позиция Министерства обороны?

– Наша позиция в том, чтобы пенсия была больше. Мы предлагаем 1,7 и выше.

– Хочу вас спросить о медицинском обеспечении как о неразрывной части социального обеспечения военнослужащих и членов их семей. По сведениям «НВО», правом на медобслуживание со стороны военного ведомства обладают почти 7 миллионов человек. Из них больше половины (4,15 миллиона) – члены семей военнослужащих и пенсионеры. А между тем количество военных госпиталей и поликлиник сокращается. Люди переживают, что вместо квалифицированной помощи военных врачей им предложат лечиться в недостаточно авторитетных местных лечебных учреждениях. Даже жалуются, что невозможно попасть в военный госпиталь на лечение. Я сам полгода назад оказался почти в такой же ситуации. «Скорая помощь», которая увезла меня, полковника в отставке, с приступом с работы, отказалась везти в госпиталь Бурденко. Сказали: нам запрещено туда направлять больных отставников.

– Я впервые слышу, что это кем-то запрещено. Военные госпитали обязаны принимать как действующих военнослужащих, так и отставников. Видимо, вы столкнулись с недобросовестной работой бригады «Скорой помощи».

Мы не сокращаем медицинские учреждения, а структурируем их. Там, где в субъектах Российской Федерации есть хорошие лечебные учреждения, осуществляем медицинское обеспечение с их помощью. Например, в Татарстане – в Казани построен очень хороший медицинский центр. А рядом, буквально в пятистах метрах, наш госпиталь, он в довольно плачевном состоянии. Мы договорились с руководством республики, чтобы они за наши деньги стали обслуживать весь наш персонал, и действующих военнослужащих, и отставников. И они это делают.

Мы каждый объект внимательно анализируем, думаем, где и как лучше сделать. Вот в Оренбурге мы будем строить новый госпиталь. Старый отреставрировать невозможно, а потребность в нем есть. Субъект Российской Федерации не может предоставить нам такую услугу на должном уровне, и мы будем строить свой госпиталь. Где-то мы закрываем, так как есть предложение более высокого уровня, а где-то, наоборот, строим.

Строить собираемся, кроме Оренбурга, в Екатеринбурге, в Анапе, в Адлере будем строить, в Санкт-Петербурге┘

– Кстати, о Санкт-Петербурге. Говорят, что там закрывают Военно-медицинскую академию.

– Пока мы новые фонды не создадим, никто ничего закрывать не будет. Сейчас на 2011 год запланированы предпроектные разработки, на 2012-й – проектирование. И с 2013 года начинаем строить, в 2016-м закончим. И госпиталь там обязательно будет.

– На сколько человек?

– Тысяча триста коек. Но еще совершенно современная логистика, и время пребывания в госпитале будет сокращено. Сейчас двенадцать дней, а будет семь-восемь. Хотя количество дней для лечения пациента будет уменьшено, но объем медицинской помощи и ее интенсивность мы, наоборот, нарастим.

– Еще один острый вопрос. Недавно прозвучали цифры, что 70 тысяч офицеров надо набрать в Вооруженные силы. Набрать назад? Или как? Вы это объяснили, по крайней мере так прозвучало в информационных сообщениях, что этот набор предназначен для создающейся Воздушно-космической обороны. Хотя очевидно, что столько человек для ВКО – это слишком┘

– Речь идет не только о создании ВКО. Кроме этого, по распоряжению президента в РВСН оставлены дополнительно три ракетные дивизии. Мы создаем 14 новых бригад армейской авиации, 12 зенитно-ракетных бригад в рамках развития ПВО Сухопутных войск. Планируем сформировать и ряд других новых соединений, которые потребуют навыков владения высокотехнологичным вооружением, – это бригады боевого и специального обеспечения. Будут созданы структуры, отвечающие за применение в войсках беспилотных летательных аппаратов. Кроме того, часть сержантских должностей переведем в офицерский штат. В целом это и есть те 70 тысяч.

– А те люди, которые находятся в распоряжении. Они тоже имеют шанс вернуться в боевой строй?

– Они тоже будут задействованы. Безусловно.

– И самый последний вопрос. Вас часто критикуют в печати. По самым разным поводам. Объективно и, наверное, не очень объективно. Иногда вообще без повода. Как вы относитесь к этой критике?

– Спокойно. Я ее, конечно, воспринимаю, если она соответствует действительности. Принимаю какие-то решения. А если нет, то тоже не страдаю. Это нормальный процесс.

– Спасибо вам за ваши ответы.