Александру Авдееву не хочется быть Мистером Нет

Александр Авдеев во всех случаях надеется на мирное разрешение, которое, увы, не всегда возможно. Даже в культуре.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

На днях был принят закон о федеральном бюджете на следующий год, в нем, что приятно, на культуру выделяется больше денег, чем даже в этом – кризисном – году, но, странное дело, при общем увеличении по некоторым, очень важным статьям вроде реставрации, ремонта зданий сокращение доходит до 60%. О странностях бюджета, о будущем арестованного директора Театра Образцова Андрея Лучина, которого обвиняют в мошенничестве, о будущем культурных учреждений в Российской армии корреспонденту «НГ» Григорию ЗАСЛАВСКОМУ согласился рассказать министр культуры России Александр АВДЕЕВ.

– Александр Алексеевич! Если позволите, я начну с бюджета на следующий год. С одной стороны, большая радость, что культуре – чуть ли не единственной – удалось получить в следующем году на 10 миллиардов рублей больше, чем в этом, хотя поначалу говорили о сильных сокращениях. С другой – предполагаются сокращения почти на 60% важнейших расходов – на ремонт, реставрацию, на содержание зданий. И чему тогда радоваться, если здания музеев, театров, филармоний будут разрушаться на глазах?

– Вопрос логичный. Значительная часть увеличения бюджета связана с инфляцией, повышением цен, увеличение как раз это перекрывает. Хотя в этом году нам было несколько легче, чем в предыдущие. Мы чувствуем по своей отрасли, что Россия из кризиса выходит. Но это не значит, что денег нам дали много. По нашему анализу, для того чтобы культура надежно оставалась на прежнем уровне, а это фестивальная, театральная деятельность, библиотеки, памятники и т.д., нам необходимо иметь 90–95 миллиардов рублей в год. А чтобы культура развивалась – нужно не менее 120 миллиардов рублей. До кризиса мы надеялись, что в бюджете 2011 года мы будем располагать как раз такой суммой. Кризис эти надежды подкосил. То, что мы имеем сегодня, – недостаточно для того, чтобы поддерживать культуру на нынешнем уровне. Дорожают стройки, увеличивается число аварийных помещений. Ведь мы говорим о модернизации, а это означает, что всем, от музеев до театров, необходимо новое оборудование. Увеличение нашего бюджета позволит приобретать как раз такое новое, дорогостоящее оборудование. Значительная часть пойдет на фонд заработной платы. Заработные платы растут, к сожалению, медленнее, чем в других отраслях, но мы делаем максимум для того, чтобы зарплата увеличивалась, и на это пойдет как раз та часть, которая была прибавлена по сравнению с прошлым годом. Но это не означает, что какое-то из зданий, пусть не самое главное, не Эрмитаж, – Эрмитаж, я понимаю, более или менее защищен и даже получит чуть больше, – что какое-то здание провинциального музея из-за этих сокращений придет в негодность.

Мы стараемся латать все, что можно. Но с учетом тех уменьшений, о которых вы сказали... Честно говорю: возникают, если можно применить такой термин, в некоторых местах тревожные ситуации. Мы будем принимать оперативные решения по их разрешению. Будем стараться, чтобы нигде не развалилось.

– Вы уже два с половиной года министр культуры. Мне, правда, интересно, – устали вы или нет? В чем приобрели новый опыт, какие возникли разочарования, а может, и раздражение в адрес людей культуры, которых, когда вы были послом, видели только с наилучшей, с парадной стороны?

– Новый опыт позволяет сделать вывод, что у нас в стране по-прежнему мощная культура. Величие этой культуры я лучше ощущаю не из Парижа или других европейских столиц, а отсюда, находясь на этом посту. В России по-прежнему очень много талантливых людей. Очень много подвижников. Вся провинциальная интеллигенция, работники музеев, библиотек и архивов – это все подвижники. При желании они могли уйти в другие области, в частный сектор. Вот с таким подвижническим отношением к культуре я столкнулся, работая министром. Меня вдохновляет отношение молодежи, которая рвется в вузы, связанные с культурой. В Щепкинском училище в этом году конкурс был 250 человек на место. Когда я посещаю консерваторию или художественное училище, очень радует, что талантливые ребята, несмотря на то что они не станут олигархами или мультимиллионерами, а сегодня настрой молодежи как можно скорее ими стать, что талантливые ребята все-таки идут в культуру, в творчество, в интеллектуальную сферу. Поток этот не уменьшается. Надежды этой молодежи, готовой всю свою жизнь посвятить культуре, мы должны оправдать и создать такую среду, которая как можно скорее абсорбирует все талантливое. Не должно быть разочарования, сомнений в том, что государство это ценит.

Следующий важный для меня момент. Мы в этом году усилили контроль за расходованием денег по всей вертикали. Я неоднократно обращался с просьбами в Счетную палату, в Росфиннадзор, в Контрольное управление президента с просьбами проверить те или иные объекты на предмет целесообразности расходования денег. Так будем делать и дальше. Конечно, расходование денег не идеально, но, во всяком случае, сегодня я и мои коллеги в министерстве более спокойны за то, как расходуются деньги, чем это было несколько лет назад. Разочарования какие? Разочарование в своей собственной работе, потому я часто превращаюсь, как Громыко, в Мистера Нет.

– Его за это уважали.

– Да, но через это «нет» тогда в какой-то степени реализовывалась внешняя политика нашей страны. Но я бываю Мистером Нет каждый день, отвечая таким образом деятелям нашей культуры на предложения интереснейшие, талантливые. Мне самому обидно, что нам, например, не хватает денег на гастрольную деятельность. А театры должны гастролировать. Это задача, поставленная перед нами президентом. Сегодня даже провинциальные театры не могут позволить себе поездку по своей области. И жители малых городов хороший театр видят только по телевизору. На гастрольно-фестивальную деятельность выделяется всего 310 миллионов рублей. Вот и крутимся. Один год фестивали делаем, гастроли урезаем, на другой год – наоборот. Конечно, приходится отказывать в просьбах по строительству, по реконструкции. Театры хотят иметь новое оборудование, музеи нуждаются в новых запасниках с климатическими установками. С запасниками вообще дело обстоит плохо. Картины хранятся в неподобающих условиях. Прошедшим летом, когда стояла сильнейшая жара, музейный фонд был спасен во многом благодаря героическим усилиям музейных работников. Они где-то ставили увлажнители, где-то вентиляторы, хоть в ручном режиме, но добивались хорошей сохранности.

– У нас страна управляется в ручном режиме.

– Но это ненормально. И мы даже не смогли этим работникам за их героический труд выписать премии, заплатить побольше. Государство, конечно, должно создать подобающие условия для сохранности музейного фонда. Вот это ощущение Мистера Нет меня гнетет.

– Я запомнил ваши слова, довольно жесткие, сказанные на обсуждении театрального законодательства в Госдуме. Вы сказали, что воруют в культуре много и откаты большие...

– Я имел в виду не конкретный случай, а несовершенство нашей системы, в том числе и по конкретным федеральным законам, в частности по 94-му. А в остальном сфера культуры – часть нашего общества, это строительство, где как бы то ни было – большие деньги. Мы пока за руку никого не поймали по-крупному, но это не значит, что у нас все хорошо. Поэтому я так осторожно отвечаю про финансирование, и поэтому мы ужесточаем контроль. Я не могу сказать ни вам, ни обществу, что у нас этого греха нет. Точно так же, как мы не можем только в своей отрасли обеспечить идеальные условия, исключающие коррупцию, – раз пока это невозможно сделать во всех других областях экономики. Должен сказать, что конкурсная система, как мне кажется, не явилась эффективным инструментом для борьбы с коррупцией. За последние годы было выдано 3 тысячи лицензий на право реставрировать памятники культуры. В ходе конкурсов – не нарушая закон – побеждает тот, кто ловчее и меньше дает денег, а не тот, кто способен талантливо, качественно отреставрировать памятник. Мы сейчас набрали много предложений по совершенствованию конкурсных процедур, собираем их в единый документ и передаем в Министерство экономики. Это – то, что я обещал сделать на совещании по театральному законодательству в Думе. Там будут предложения, касающиеся и театра, и реставрации – всей сферы культуры. Министерство экономики уже ждет от нас этот документ.

– Вы иногда напоминаете мне одного из самых положительных героев русской литературы – Иешуа из «Мастера и Маргариты», который, вы помните, о каждом говорил – добрый человек. Вот и вы, оценивая работу своих коллег, не забываете сказать об исключительных положительных качествах того или другого министра. А я хочу спросить вас про приказ министра обороны о ликвидации культурно-просветительных учреждений. Приказ пока не угрожает ни Театру Армии, ни Ансамблю Александрова, но в комментарии «НГ» один из высокопоставленных генералов сказал, что сейчас ведутся переговоры о передаче всех музейных учреждений Минобороны под крыло Министерства культуры...

– Тут несколько тем. Я считаю, что разбираться с культурными учреждениями, находящимися в составе или в ведении Министерства обороны, надо очень бережно. Зачастую ведь это единственное учреждение культуры для целых городов, не только для военнослужащих. Это коллективы, куда идут работать выпускники наших театральных и музыкальных вузов. Находясь в составе Министерства обороны, они выполняют свою громадную просветительную функцию. Кое-где, конечно, сокращение целесообразно, часто люди, такое бывает в учреждениях культуры, не используются, а получают зарплату только потому, что их нельзя уволить. Это есть и у нас в театрах, поскольку работают там не по контрактной системе, а по КЗОТу. Человека невозможно уволить, даже если он плохо играет, а приходит на работу только за зарплатой. И с такими порой не хотят связываться, ставят им рабочие дни, зная, что, если его уволишь, он все равно по суду восстановится.

Будет плохо, если под горячую руку и под предлогом целесообразности или финансовой необходимости под нож пустят хорошие художественные коллективы. Я думаю, что российская культура и общество пострадают от похода на культуру под предлогом экономии средств. Культура всегда нерентабельна, и сокращать учреждения культуры под этим предлогом всегда удобно тем, кто не понимает значения культуры для общества. Я надеюсь, что руководство Министерства обороны это понимает. Недавно я общался с министром обороны по проблемам жилья для артистов, потому что важно не только обеспечить актеров работой – в военном или в любом гражданском театре, важно, чтобы одновременно решались и бытовые проблемы. Мне кажется, мы пришли к взаимопониманию. Ведь боеспособность нашей армии зависит и от того, насколько культурно образованны военнослужащие, насколько у них обеспечен доступ к культуре, гарантированный Конституцией. Я не верю в патриотизм без культуры, и если мы говорим о воспитании в военнослужащих патриотизма, мы не можем одновременно ликвидировать в армии учреждения культуры. Это необходимо понимать на всех уровнях принятия решений. Что касается военных музеев, то мы считаем, что эта традиция и нашего общества, и нашей армии. Наши военные музеи играют огромную воспитательную роль. В составе Министерства обороны находятся и Музей Советской армии, и Военно-морской музей. Мы убеждены, что один из лучших музеев, Военно-морской музей в Петербурге, должен оставаться в ведении Министерства обороны, Музей Советской армии – тем более. Музей Великой Отечественной войны принадлежит нашему министерству только потому, что там более широкий охват темы. Что касается военных музеев на местах, то эту тему мы пока с Министерством обороны не обсуждали. Но наша позиция в отношении ведущих военных музеев страны известна и останется неизменной.

Я еще раз хочу сказать, что мы против того, чтобы пускать под нож всю систему культурного воспитания и доступа к культуре военнослужащих. Важны и армейские библиотеки, и военные оркестры, и армейские театры. Там, где они действительно целесообразны, я не стану защищать какие-то искусственно продолжавшие поддерживаться на плаву учреждения, а такие наверняка тоже есть. Я так понимаю, что в армии хотят освободиться от них, не нанося удар по культурному воспитанию в армии. В тех регионах, где есть хорошие театры, хорошая филармония, консерватория, хороший кукольный театр, детский музыкальный театр, может быть, излишне иметь какую-то параллельную военную структуру. Там, где этого нет, эти функции выполняют военные учреждения культуры, в том числе и для гражданского населения.

Необходимость культуры, ее важность не зависят от ведомственной принадлежности. И она востребована сегодня больше, чем прежде.

– По Конкурсу Чайковского. Главная идея нынешнего конкурса, как я понял, в том, чтобы все было честно. Тут два вопроса. Первый – как проходит реставрация Большого зала консерватории и второй – как гарантируется та самая честность?

– Как мне докладывают, реставрация проходит нормально и закончится в срок, к лету, к началу конкурса. Мы договорились с ректором консерватории Александром Сергеевичем Соколовым, что в ближайшее время я заеду на стройку, посмотрю, как идут дела. Финансирование, во всяком случае, идет нормально. Я отдаю должное коллективу консерватории, лично Александру Сергеевичу Соколову, они делают максимум, чтобы стройку завершить к сроку. Что касается слова «честность», я бы его заменил на «объективность». Объективность оценок. Мы не можем подозревать членов жюри предыдущего конкурса в нечестности. Речь о том, чтобы судейство было объективным. И поэтому мы привлекли к конкурсу не только видных деятелей музыки со всего мира, но и одного из главных международных экспертов по таким конкурсам г-на Родзинского. Пока подготовка к конкурсу идет по тем же принципам, по которым готовятся все другие крупные международные конкурсы. Состав жюри подбирается таким образом, чтобы объективность не сопровождалась излишними для членов жюри заботами о престиже своей собственной педагогической школы или вуза, в котором кто-то преподавал или преподает. Поэтому сформировали жюри, избавленное от этих интересов.

– Стоимость Конкурса Чайковского – она сильно становится, в том числе и в этой борьбе за объективность, дороже, чем стоимость предыдущих Конкурсов Чайковского, с учетом, что проекты Валерия Гергиева обычно дороги?

– Я не согласен с тем, что все, что делает Валерий Гергиев, стоит дорого. Валерий Гергиев проводит много благотворительных концертов, которые ничего не стоят. Валерий Гергиев привлекает музыкантов, которые берут большие гонорары, но с благотворительных концертов не берут ничего. Пока мы укладываемся в запланированный бюджет.

– Про цирк хочу спросить. Произошло какое-то недопонимание между министерством и Леонидом Костюком? То он соглашается уйти, то вдруг не соглашается... И что вообще с реформой Росгосцирка, о которой вы не раз уже говорили?

– У нас готова концепция реформы. Мы в ближайшее время ее опубликуем на сайте для общественного обсуждения. Основная цель ее – смягчить строгую командную вертикаль между руководством Росгосцирка, цирковыми учреждениями и самими цирками. Дать большую свободу руководителям цирков. А Росгосцирк должен сконцентрироваться на подготовке цирковых программ. Раньше было по-иному. Руководителю цирка оставляли небольшие деньги только на текущую деятельность, он скорее был завхозом, чем директором цирка. Все остальные вопросы решались в головной организации, Росгосцирке. Сейчас от этой строгой подчиненности, в том числе и финансовой, будем уходить. То есть из одной организации компания будет превращаться в холдинг. Теперь что касается Цирка на проспекте Вернадского. Мы никогда не планировали его возвращение в Росгосцирк. Коллектив успешный, состоявшийся, в этом большая роль самого Костюка. Мы это ценим и не собираемся ломать сложившееся положение. Что касается судьбы руководителя, то мы однажды уже продлили контракт директору цирка и сейчас продлеваем еще, до 1 августа следующего года, чтобы Костюк смог достойно отпраздновать свое 75-летие и 50-летие работы в цирке. А уже затем будем подбирать нового директора на основе конкурса. Есть талантливые претенденты, но мало. Одна из кадровых проблем заключается в том, что в цирке не так много кандидатов, которые могут прийти на замену нынешним директорам. В этом одна из проблем и один из недостатков системы Росгосцирка и еще Союзгосцирка. Монополизация должностей на долгое время не дает возможности воспитать новое поколение руководителей. В Цирке на Вернадском новый руководитель будет назначен по итогам конкурса.

– Вчера отмечался юбилей замечательного актера, это не юбилей, день рождения, но сейчас 65 лет отмечают как юбилей. Он получил орден «За заслуги перед Отечеством» II степени. А вот недавно была очень серьезная дата Плисецкой, которая известна во всем мире, ей дали орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени. А великий актер Юрий Соломин, который в самые трудные годы сохранил Малый театр, получил орден Почета. Не понимаю... Как это решается?

– Я не буду комментировать указы президента.

– Но наверняка вы принимаете в этом участие?

– И не только я. Я считаю, указы президента являются точно выверенными. И сомневаться в наградах, которые получают выдающиеся деятели культуры в соответствии с этими указами, на мой взгляд, неправильно. Больше ничего не могу сказать.

– Поскольку речь зашла о 94-ФЗ и о борьбе с коррупцией. Как развивается дело директора Театра Образцова Андрея Лучина? Я внимательно посмотрел имеющиеся госконтракты – когда смотришь договоры, то видишь, что там нет пространства для такого огромного воровства, в котором его обвиняют. Да и не верю я в виновность Андрея Лучина. Скажите, пожалуйста, в каком состоянии сегодня эта история?

– Мы исходим из презумпции невиновности, и, пока Лучин не осужден, мы считаем, что это хороший директор и порядочный человек. Если докажут обратное и убедят в этом общество и суд, мы изменим свое мнение. Что касается конкретных деталей этого дела, то я обращался в следственные органы с просьбой сделать все, чтобы мера пресечения была гуманной и соответствующей его хорошей репутации в сфере культуры.

– К сожалению, директора театров, по понятным причинам, молчат. Швыдкой тогда же в Госдуме пошутил, сказал – что если все собравшиеся сидят сейчас здесь, а не где-то в другом месте, то этим директорам ничего не страшно, ни 94-й, ни какой другой закон... Сам 94-й закон заставляет людей искать какие-то обходные пути. Насколько я понимаю, даже если не будет доказано, что Андрей Лучин эти деньги не украл, все равно нарушения им были допущены...

– Посмотрим. В любом случае я вам обещаю, что в ближайшие дни проведу беседу с теми, кто ведет следствие, чтобы иметь о нем полное представление. Подчеркну, главное, несмотря на некоторые идущие к нам предложения назначить нового директора театра, мы пока этого не делаем. Это было бы некрасиво, неэтично. Подождем окончания дела.