Александр Ципко Накануне 83-й годовщины Великой, как вспомнишь, Октябрьской социалистической революции (как мы называли праздник 7 ноября в советское время) в новой, посткоммунистической России произошло важное событие. Государственная Дума большинством голосов, правда, при активном сопротивлении депутатов от КПРФ, поддержала инициативу своего комитета по культуре освободить станцию метро Замоскворецкой линии и прилегающие к ней улицы от имени палача царской семьи Петра Войкова. Все-таки на двадцатом году жизни нашей новой, как мы говорим, демократической России мы, слава богу, осознали, что стыдно по-старому, по-советски славить и поклоняться палачам, людям с садистскими наклонностями, славить тех, кто пытался войти в мировую историю через ворота ада, путем совершения того, на что не может решиться нормальный человек с чувством стыда и совести.
Согласитесь, не каждый может сделать то, чем прославился перед большевистской Россией Петр Войков – штыком добивать истекающих кровью дочек царя, участвовать в расчленении останков царской семьи, а затем собственноручно, поштучно растворять их в серной кислоте. Примечательно, что до конца своей жизни Петр Войков сожалел, что ему помешали накануне расстрела семьи царя Николая II произнести приговор губернского совета, который он разучивал вслух перед предстоящей экзекуцией. Театр смерти не получился. Подельник Войкова Юровский, желая встать на его место в мировой истории, без всякого оглашения приговора первым начал расстреливать царскую семью.
Кстати, вся эта история с расстрелом царской семьи еще раз напоминает нам, что на самом деле в революцию приходят не для того, чтобы умереть за освобождение рабочего класса, а прежде всего для того, чтобы удовлетворить свое непомерное честолюбие, непомерную гордыню, то есть во имя бесовской корысти, для того, чтобы через кровь других, невинных людей совершить нечто такое, что до тебя никто не совершал. Большевики, как и Карл Маркс, мечтали изменить ход мировой истории. Революция – это не столько праздник угнетенных, праздник тех, кто был никем, а стал всем, сколько праздник честолюбцев, которые наслаждаются своей непомерной властью над жизнями других, властью над историей. Революционером становится тот, кто ощутил себя сверхчеловеком, который решил позволить себе то, что до него раньше ни один смертный себе не позволял. Не забывайте, ницшеанский призыв переступить через противоположность добра и зла, через христианские запреты сначала реализовали чекисты, следователи НКВД, а уже потом их последователи гестаповцы. Я лично знал в детстве и в отрочестве следователя ЧК времен Гражданской войны, у которого в кабинете, между книжным шкафом и стенкой, висел в полутени портрет Фридриха Ницше.
Так вот, отмечая заслуги Думы, которая по инициативе Фонда возвращения добивается освобождения улиц Москвы от имен наиболее одиозных палачей красного террора, я все же не вижу готовности общества, политической элиты сказать главное, сказать, что все эти палачи воплощали в жизнь идеалы Октября. На мой взгляд, для нас, для новой России важно не только сформировать отвращение к жестокости, человеконенавистничеству вождей большевизма, но осознать, что это запредельное насилие над людьми, эти бесконечные жертвы, постоянная жизнь на надрыве, репрессии вытекали из самой природы так называемых идеалов Октября, из красивой, как многим кажется до сих пор, мечты о коммунистическом рае. Надо в конце концов понять, что все эти «светлые идеалы равенства и свободного труда, мира без частной собственности» не могли быть воплощены в жизнь без беспрецедентного насилия, что эти на самом деле пустые идеалы, химеры требовали для поддержания своей жизни реки крови и бесконечных мук миллионов людей.
Вся проблема в том, что точечного, пофамильного преодоления духовного наследства коммунизма у нас не получится. Чтобы от него очиститься навсегда, чтобы наши души стали здоровыми, надо осознать, что Войков был всего лишь солдатом революции, таким же исполнителем воли вождей, какими были эсэсовцы у газовых камер Освенцима. Конечно, можно сделать еще один шаг на пути избавления карты страны от имен палачей, к примеру избавить область, прилегающую к Екатеринбургу, от имени «механика красного террора» Якова Свердлова. Легко можно доказать, что первое преступление против человечности в начинающемся ХХ веке было совершено большевиками во время реализации приказа Якова Свердлова о «расказачивании казачества». Это был откровенный геноцид по отношению к казачеству как к субэтносу. Можно даже при определенной настойчивости и политической воле верхов показать населению, что вождь всех этих упырей, Владимир Ленин, тоже увлекался палачеством, правда, не в такой мере, как его соратники Свердлов и Сталин. Совсем не случайно в социал-демократических кругах России задолго до революции многие за глаза называли вождя большевиков «палачом». Ленин тоже открыто, в глазах мирового коммунизма, всего человечества гордился тем, что возглавляемая им Октябрьская революция привела к неслыханным в истории Европы «жертвам». Да, Ленин так и говорил на III конгрессе Коммунистического Интернационала. Он настаивал на том, что марксистская идея пролетарской революции не может быть воплощена в жизнь без больших жертв. Он говорил, что «революция влечет за собой огромные жертвы». Он говорил, что «диктатура пролетариата в России повлекла за собой такие жертвы, такую нужду и такие лишения для господствующего класса, для пролетариата, каких никогда не знала история┘» (выделено мной. – А.Ц.). Вот видите. Совсем не было страшно героям Октября призывать к убийству миллионы людей. И никто из этих высоколобых и узколобых вождей не спросил себя: «А может быть, все это напрасно? Может быть, на самом деле невозможно осуществить в жизни то, чему учил нас Карл Маркс?» Страшная правда состоит в том, что в партию большевиков приходили люди, лишенные сомнения, приходили полуинтеллигенты с очень примитивным мышлением. Ведь много ума не надо было, чтобы понять, что чем красивее идеал, чем он дальше отстоит от реальной жизни, чем он больше противоречит всему, что известно человеческой истории, тем меньше шансов на его осуществление.
Ленину все-таки надо отдать должное: трех лет кровавой бойни (кстати, Троцкий прозрел раньше) ему было достаточно, чтобы понять, что ввести в жизнь, по крайней мере ускоренными методами, коммунистический идеал общества, где каждый работает не на себя, не на своих, а «на других», не удастся. А у нас многие, и их с каждым днем становится все больше, верят, что можно жить без рынка и частной собственности. В массе, и это даже проявляется в культуре, люди живут старым советским убеждением, что революция – это великая ценность, что чем больше мы пролили крови в Гражданской войне, тем более великой является наша Октябрьская революции, тем больший вклад мы внесли в мировую историю. Нам и 70 лет коммунистического эксперимента, со всеми его бесчисленными жертвами не хватило для того, чтобы понять, что на самом деле мы растратили свои жизненные силы, жизнь многих миллионов людей впустую. Не стоило так долго мучиться, для того чтобы мир созерцал такие уродства коммунизма, как режим Пол Пота, Анвара Ходжи, Ким Ир Сена и наш собственный сталинский режим. Пустые идеалы неизбежно должны были привести к бессмысленным жертвам. Конечно, были и ДнепроГЭС, и Гагарин. Но задумайтесь о том, сколько шансов мы упустили, сколько мы потеряли в ХХ веке. Ведь у нас многие до сих пор не знают, что важные научные открытия ХХ века совершали дети России, выброшенные праздником 7 ноября в эмиграцию. Наша нынешняя Россия, которая является чемпионом мира и по потреблению алкоголя на душу населения, и по количеству абортов, и по количеству тяжких преступлений на душу населения, – это тоже наследство славного праздника Октября.
Я понимаю, что история не любит сослагательного наклонения, но все же хотя бы сейчас, двадцать лет спустя после смерти мировой социалистической системы, смерти детища Октября, можно все-таки увидеть и понять, что из-за Октября 1917 года Россия попала в ловушку, связав жизнь своего народа с утопией, с тем, что по определению было неосуществимо. На самом деле мы прожили 70 лет на надрыве, лишенные многого из того, что имели цивилизованные страны, надорвали свои силы, превратили русских в нацию-калеку только для того, чтобы, как предупреждал нас еще современник Пушкина Петр Чаадаев, «преподнести человечеству урок», показать ему, человечеству, чего ни при каких обстоятельствах не надо делать. Пора понять, что дело и идеалы Октября сделали Россию не только заложницей коммунистической утопии, но и превратили ее, большевистскую Россию, в смертельного врага человеческой цивилизации. Идея победы мировой пролетарской революции, а затем идея «строительства социализма в отдельно взятой стране» превратили Россию в осажденную со всех сторон крепость, где все ресурсы уходили на то, чтобы быть готовыми к неизбежному, решительному штурму со стороны противника. Неужели не понятно, что современная Россия не умеет ничего для жизни людей производить своими руками, как недавно признался президент Медведев, только потому, что вся наша экономика на протяжении 70 лет служила делу создания вооружений, подготовки к войне с «миром капитализма». Неужели не понятно, что если бы не было Октября, то не было бы никакой необходимости уничтожать основные производительные силы российской нации – промышленников, высококвалифицированных рабочих, торговцев, не было бы никакой необходимости проводить насильственную коллективизацию, то есть вырывать с корнем из российской почвы наиболее сильную, работящую поросль крестьянства. Неужели не понятно, что если бы не было Октября, не было бы затянувшейся борьбы за «чистоту мировоззрения» советского человека, которая привела к запрету выдающихся достижений российской общественной мысли, которая привела к репрессиям именно той части интеллигенции, которая не утратила здравый смысл и умела мыслить самостоятельно. И самое страшное, если бы не было Октября, то не было бы у циничного Запада необходимости сталкивать лбами монстра Гитлера с монстром Сталиным, не было бы необходимости на протяжении практически трех лет вести войну один на один с фашистской Германией. Куда ни глянь, ты увидишь – многие жертвы в нашей 70-летней истории были вызваны прежде всего желанием воплотить идеалы Октября в жизнь.
Я не призываю к унынию, к тому, чтобы сложить руки и уже ничего не делать для спасения, оздоровления разрушенной идеалами Октября России. В конце концов прежде всего желание воплотить идеалы Октября в жизнь, вся семидесятилетняя история коммунистического эксперимента – это лишь эпизод в тысячелетней истории нашего государства. Я просто призываю к мужеству познания правды: увидеть то, в чем мы не можем себе признаться, увидеть, что дело социализма было тем молохом, который заставил нас 70 лет жить на надрыве, который, как еще в середине XIX века предвидел Александр Герцен, на все муки людей «отвечал горькою усмешкой, что после их смерти будет прекрасно на земле». Но нельзя же до бесконечности оставаться безумцами и повторять, поклоняясь идеалам Октября, что «обреченные смерти приветствуют тебя». Пора отказаться от низкопоклонства по отношению к идеологии революционного насилия.
