Глеб Павловский День гнева прошел по стране неудачными для организаторов митингами. Пафос опять здорово подвел. Но поражение оппозиции не объяснить благополучием граждан – неблагополучен никто и нигде, даже ОМОН, как выяснилось недавно.
Безработица и тарифы преследуют обывателя, а милиция перед реформой будто взбесилась. Челябинская история с обывателем, который вез беременную жену с кровотечением в клинику, арестованным за сопротивление в ее защиту, – банальность, быт. Это даже не ньюс. Прикольнее Курочкин, тот милицейский полковник-мазила, в стиле вестерна обстрелявший из травматики народ в Москве на станции «Тимирязевская». Или борьба центра «Э» с профессором-византинистом Лурье, в ходе которой питерская милиция размещает на своем сайте заказные материалы. А генерал Новиков, вершащий на Черкизовском с пистолетом в руках жестокое правосудие судьи Дредда... Но вызывает ли все это гнев? Нет. Не вызывает. А вызывает смешки. Действие становится фарсовым, и власть, еще не приступив к модернизации, захлебывается собственным комизмом. Пока суровые герои Кремля сманивают под Сколково инноваторов из Гарварда и Бангалора, у нас тут носится старый знакомец – лихой человек на голой земле.
Медведев сердится. Он очень сердится, это было видно на совещании по (не)исполнению его распоряжений. Он же хочет провести ненасильственную модернизацию, а чиновники перевозбудились и, забыв о президенте, забегали меж рядов и защелкали бичами. В Калининграде в среде оппозиции они провели нешуточную кампанию страха, но чем они пугали? По словам лидера оппозиции Дорошка, их грозили «утопить в крови». Лидер оппозиции действительно оторопел, и есть от чего – от компетентного уведомления, будто государство готово обернуться зверем и кинуться на обывателей. Перед такой угрозой оппозиция благоразумно отступила, даже не спросив. Те вот власти, кто готов якобы ступить в кровь, готовы ли будут сменить туфли от Silvano Lattanzi на сапоги?
Пару лет тому у нас за оппозиционным виски любили поговорить о «демонтаже режима». Русский протест – это почему-то всегда самодемонтаж. Оттого очень популярна такая форма протеста, как перекрытие магистралей. Стану на пути (еще лучше – накидаю бетонных блоков, благо их всюду, как мусора) – и не пущу автобус врага из соседнего региона. Закидаю поезд «Сапсан» льдышками, а внутри льдышки вморожу железный болт – нефиг ездить, у меня День гнева! Демонтирую все, чего не пойму. В конце концов человек вправе бунтовать дома – заперся изнутри да перепилил трубу отопления! Или канализационный стояк. Партизанщина, а ведь сработает. В предельном варианте – автотравма, членовредительство как действенная в наших условиях форма письма в верха. А вот пошлю-ка я в Кремль ухо или язык? Безъязычный гражданин может говорить только травмами. Угроза чиновника изменить конституции и позверствовать – еще одна травматическая форма протеста. Протестные настроения просачиваются с низов верха. Кого пугают – Медведева? Путина?
Профессор Иноземцев требует от Путина «уйти». А профессор готов нас спасать, когда звери стабильности (упитанные и хорошо экипированные звери), оставшись без дрессировщика и корма, кинутся на обывателя? Знаете, профессор, на что похоже? На памятный день в Чернобыле, когда оператор 4-го блока АЭС Леонид Топтунов нажал кнопку А-3, графитовые стержни-замедлители пошли в зону реактора, а Александр Акимов их обесточил и остановил. Путин – это система графитовых замедлителей в российском реакторе. А мы с вами даже не знаем, как устроен реактор. Удалите Путина – и через месяц будете униженно кланяться бюрократии, льстя ей, как кадеты льстили «солдатам – красе и гордости революции» в 17-м году.
Названная вслух президентом отсталость страны вернула вопрос о том, что же за Россия возникла 20 лет тому назад и что мы делали все эти 20 лет под именем госстроительства. Зато мы протестовали!
Протестный дух нарастает. Министр Лавров протестует против грузинского кино. Министр Фурсенко и спикер Грызлов протестуют против сериала «Школа». Мосмэрия протестует против недооценки Сталина – ради этого готова идти на все. Идиотскими билбордами власти Москвы готовы сорвать визиты лидеров Запада в Москву на юбилей Победы. Экс-мэр Архангельска Донской, упрятанный в клетку на время гнева, пугает Медведева экстремистами, рвущимися к власти в его отсутствие. Чиновники и фрондеры пугают друг друга – «ох, и рванет же скоро!». Чем рванет-то? Что там – рвота или понос? Господа, вы не звери. Вы слабы и очень смешны.
Слабость присуща не столько отдельным героям, сколько политическому полю в целом. Почему-то года два тому, когда мы и вправду были слабы, что в кризис и выяснилось, слабость не была все же смехотворно разлита повсюду, и в нее не хлопались так позорно на любом политическом повороте. Осторожно, как первые вечерние тени, в обществе растут запросы на силу. Какую, чью? Пока неясно.
Хотелось бы – политическую и конституционную. Необходимо усиление политических институтов власти, пока вакуум силы не заполнился «силовыми» в известном смысле (как генеральский пистолет, из газового рассверленный для стрельбы пулями). Необходимо усиление политического союза Медведева с Путиным, для которого тандем становится тесной и маломаневренной формой. Усиление партии власти, внутри которой, что показали последние выборы, региональное «тело» развилось сильнее, чем председательствующая головка, травящая себя фильтрованной водой. Модернизация предполагает открытую политику. Нельзя модернизировать то, о чем ничего не известно, пока оно не укусило.
