Про голого учителя

Разговоры о современном русском языке стали модными. Однако ситуация довольно проста: ему не учат в школе; долбя правила и шпаря диктанты, учителя делают что-то другое. Так жить проще. Получается, что ЕГЭ – последний гвоздь в крышку гроба. Нашего общего.

Я не очень большой поклонник творчества Андерсена. Даже лучших его сказок. Вот в сказке про новое платье короля его подданные ведь всё понимали, однако молчали. Почему? Разве такое возможно? Перед ними ходит голый король, а они молчат; рядом женщины, дети┘ неприлично как-то┘ Однако если подумать, в данном случае приходится согласиться: как раз так и могло быть.

Потому что им было просто все равно, их не трогало или, что называется, в сферу их компетенции не входило следить за тем, как одет и что делает король; он король – и потому одевается как ему угодно и делает что хочет. И вообще непонятно, как тот мальчик оказался при дворе – этот момент надо было обыграть в сюжете┘ Тут есть еще одно психологическое обстоятельство. Они, видимо, просто не верили своим глазам, решили, что этого не может быть, – вот в чем дело. Король – это звучит гордо, он великий и могучий, он не может быть голым. Вы согласны? Поэтому все стоим, молчим и улыбаемся.

Не надо думать, будто бы такое поведение – редкость. То же самое происходит в самых разных странах с самыми разными вещами – например, в России с русским языком в школе. Люди видят явление – и не видят его. Потому что такого просто не может быть.

Социальный заказ

Сначала немного о себе. Как тот мальчик, я оказался в школе случайно. Когда я, переводчик, драматург, пришел работать в школу, меня просто потрясла эта ситуация с языком. Опытная учительница, которой я благодарен на всю жизнь, показала мне тематическое планирование, которое играет роль Библии для учителя: темы, даты, задания┘ И там я не увидел языка – то есть, если по сказке, русский язык там был вовсе не «великий и могучий», а голый. Образец такого планирования, такой, как его составляет сам учитель для внутреннего пользования, интересующиеся увидят в таблице.

Такое планирование не вызовет никаких нареканий у завуча. Я абсолютно убежден, что тут нет ни слова о русском языке, это другой предмет – под названием «орфография». В 9-м классе это будет тоже другой предмет – под названием «пунктуация». Разумеется, есть еще «развитие речи», есть ряд уроков, которые учитель должен провести, развивая навыки описания. Описание по картине «Вратарь» вряд ли что-то развивает, тем более что большинство учителей не любят такие уроки, да и проверяют на диктантах совсем не то┘

Вообще мертвый и голый «русский язык» в школе устраивает всех: руководителей – это понятно; учителей – потому что ничего делать не надо, диктуй – проверяй; родителей – потому что на ребеночка не давят; ну и самого ребеночка, которому вполне удобно общаться с помощью словаря известного персонажа Ильфа и Петрова – не искать слово, выражающее данное состояние или ощущение, а просто и универсально – балдеть. Может, такой выпускник нам и нужен?..

Вроде бы машина слаженно работает: двери открываются, трансмиссия действует, бензин поступает (и сегодня – неплохо поступает), только нет мотора, и она стоит на месте. Отчеты, планирование, рубежные диктанты, экзамены – все идет вовремя, и язык планомерно уничтожается.

Я уважаю своего читателя, поэтому не собираюсь раскрывать тему «Зачем ему правильно писать, если ему писать нечего?» Sapienti sat.

Кстати, в сказке Андерсена мастера, которые шили королю платье, – это самая интересная тема. Ведь, в сущности, они сделали именно то, чего хочет нормальный король: чтоб глазели на него, а не на платье. Они идеально выполнили социальный заказ – как и советские учителя, которые послушно производили безгласное пушечное мясо для воинственной «великой державы».

ЕГЭ тоже требует минимума, но такова природа этого экзамена; и тут нашли выход: в старших классах зубрим тесты, ну и, разумеется, – вы уже догадались – в школу снова пришли репетиторы. Новая бригада мастеров шьет новое платье.

Но есть программа?

А что же такое программа по русскому? Я сразу же (25 лет назад) взял государственную программу и нашел там все, что мне было нужно: лексика, фразеология, стилистика, написать рассказ, очерк, эссе, сценарий, сценки, содержательные описания, сочинения, рассуждения и пр. Эпитеты, синонимы, фигуры речи┘ Эврика! Я нашел русский язык.

Это не долбежка непроизносимых согласных, а описание по картинам Айвазовского; развитие сознания, а не только речи; это искусство понимания, умение развить дискуссионные темы, задать вопрос и ответить на него, построить диалог и написать письмо, рассказ, описание, статью.

Это умение развить мысль, чтобы не жить безгласным чудовищем; это владение красками и фигурами речи, иронией и сарказмом, это выражение чувств, эмоций, сомнений; это знание поговорок и умение их употреблять, огромный корпус лексики, над которой мы работаем и которая значительно расширяет словарный запас; это стилистика и этимология┘ Короче говоря, это все те темы, которые указаны в государственной программе.

Результат? Он превосходит все ожидания, потому что дети изучают настоящий великий родной язык. И они действительно в 11-м классе могут выразить сложные чувства и понятия, написать настоящее сочинение, а не стандартную чепуху. Зачем я это делал? Не только из чувства долга. Признаюсь сразу: а мне просто неинтересно было читать чепуху┘

«Люди пойдут за любой правдой, кроме скучной», – говорил Фридрих Ницше. Скука – великая сила, она убивает не только всякий интерес – она убивает личность, культуру, надежду. Ученикам нужен именно настоящий язык, они же от скуки дохнут на этих уроках по вышеприведенным темам. (Я уж не говорю о вовсе запретной теме – актуальности такой интенсивной орфографии в век ПК!)

Я преподавал язык в неплохих гимназиях, нередко сталкиваясь с подозрением учителей. С учителями проблема┘ Может быть, кто-то думает, что если повысить вдвое зарплату, то сразу возникнут высококультурные учителя, носители настоящего «великого и могучего»┘ впрочем, простите, но таких идиотов даже у нас нет.

Отсюда все идет. Учитель пожимает плечами и отвечает: «Да ему бы диктант написать, какие эпитеты! Вы что!» И обрекает ребенка на скуку и серость: так жить проще, вот он и целенаправленно налаживает производство серости на конвейере. А сам-то он владеет этим языком, может написать хоть одну статью? А ведь должен учить этому детей┘

Тут конечно же в эпоху дефицита кадров у нас шла девальвация самого понятия «учитель словесности»; и сегодня этого специалиста надо готовить по совершенно другим методикам и ставить задачу в совершенно ином масштабе.

Кстати, вот интересная психологическая ситуация, определяющая эту негативную прогрессию. Компетентность у нас известно какая, отсюда – требования к специалисту очень низкие; отсюда – в вузе можно учить так-сяк, все равно сойдет; отсюда – школа может выпускать любой материал, все равно поступит в вуз; отсюда – учитель тем более не будет париться и продолжает диктовать бессмысленные диктанты десять лет подряд. Ситуация определяет уровень образования.

И переломить ее можно только в одной точке – в педвузах.

Одна мудрая дама, побывав на моем уроке, давно еще изрекла: «Господи, и где же они будут применять эти знания?» Вот это тоже совок: полагать, что знание, развитие, воспитание – это некий товар, непосредственно используемый на производстве, а потому необходим лишь в определенном количестве. Сам человек, его талант, ум, чувства, язык, культура – это что же, уже никому не нужно даже по воскресеньям?..

И когда теперь эти дамы качают головами и осуждают детский жаргон и прочие подобные явления, то не дети, а именно они, дамы, – главные виновники этой ситуации: слишком просто они приняли культурную катастрофу, вот и сидят перед ними классы и созерцают в священном трепете голого учителя. И когда я пишу, что с языком у нас в стране катастрофа потому, что ему не учат в школах, – это точь-в-точь ситуация сказки.

Только поверят ли мальчику?

Русский как иностранный

Если углубиться в тему, так сама методика изучения родного языка у нас ужасно странная. Учителя на нее не обращают внимания по двум причинам: 1) привыкли, 2) давно игнорируют. На самом деле там творческий принцип (писать, размышлять, понимать, представлять, сочинение, переживание и пр.) заменен принципом правильности (не сделать ошибки!). Отсюда – неустанное изучение правил правописания: не учат мыслить и жить в языке, а учат правильно строить фразы.

Позвольте, но разве так изучают иностранные языки?.. Откровение испытал, когда стал преподавать английский по западным учебникам. Наши дети учатся по оксфордским учебникам, которые дают задания на сочинение, изложение, резюмирование, дискуссию и оценку. Позвольте, но так учат родной язык (для чего они, собственно, и предназначены), и для наших десятиклассников данные учебники совершенно непригодны: им надо слова и правила учить! Получается красивый парадокс: родной язык учим как иностранный, – и наоборот!

Я понимаю, это Россия. Но такой идиотизм даже вообразить сложно. Или, может быть, русский уже давно стал для нас иностранным?

Убийство языка как общественный проект

Язык не просто самый важный предмет. С этим сталкиваешься на каждом шагу. Вот на уроке английского учитель дает задание: придумать простейшие ситуации с предлогами; ученики не могут этого сделать, потому что на русском они ничего не придумывали, а ведь сознание работает сначала на родном языке.

На истории учитель просит описать героя – не могут, потому что слабо работали над портретом на русском. Устроили дискуссионный клуб – снова неудача, потому что нет навыка дискуссии. Стали издавать журнал – не пишут, устроили конкурс поэзии – не умеют читать и не понимают стиха; и так далее по всем прочим проектам┘

Русский всегда был главным предметом, и недаром. Подумайте, ведь это развитие сознания, это стержень всей школьной программы развития, воспитания и обучения, а потому и о школе можно судить по состоянию одного этого предмета. В свою очередь, этот предмет отражает общественное сознание.

Любая программа по родному языку в мире обусловлена социальными и макрокультурными потребностями. Общество задает школе некие параметры. И советские идеологи хорошо знали свое дело: им был нужен именно такой вот безгласный человек, который не умеет выразить себя.

Потому что – подумаем: где, когда и зачем ему надо было бы выражать себя? Он должен был выслушать и понять приказ или техническое задание и выполнить его, вот и все. На это и был направлен наш знаменитый всеобуч, который кроме этого на начальном этапе выполнил важную просветительскую функцию (чуть не написал: фикцию) в безграмотной стране.

В 60–70-е годы ситуация изменилась решительно: даже советские идеологи поняли, что нужен несколько другой выпускник, отсюда появление широкой сети гимназий и, позднее, профильных классов. Школа реагировала на изменения в обществе. Но потом был полный застой, а что же сегодня? Какие требования предъявляет общество сегодня?

А ведь по этим показателям можно очень хорошо диагностировать и политическую, и социальную систему, и культуру страны, их развитие и здоровье. В Европе развиты мощные программы изучения родного языка – от национальных школ до международных, в системе бакалавриата, – и там есть программы поддержки, предметы «драма», «этика», «логика» и пр. Там дети делают проекты, проводят конференции, описывают и размышляют с раннего детства.

У нас же тоже развивают сегодня крупные проекты, тоже пытаются вводить современные технологии, однако они все минуют главное звено – русский язык! А я абсолютно убежден, что без этого предмета все прочие «реформы» будут фикцией. Потому что именно родной язык, развитие сознания, эмоций, мировоззрения – стержень образования, основа, на которой можно строить новую школу.

Информатизация вносит свою лепту: появились школы, где всюду понатыкано электроники, а в классах сидят те же безгласные дети. Их учат жить в «виртуальном мире» – хорошее словечко для обозначения гуманитарного убожества. Слишком многие факторы ясно указывают на серьезный кризис на основном направлении обучения.

Где же выход?

Во-первых, надо понять реальную ситуацию. Надо наконец определить, что такое настоящее изучение и знание родного языка, надо восстановить старую программу (1980-х годов) и, далее, надо выполнять ее. Разумеется, это требует полной переориентации и значительного повышения качества подготовки учителей в соответствии с новыми потребностями общества.

Кстати, выполнять государственную программу как положено – это есть хорошо. И ЕГЭ – хороший проект, очень актуальный; но почему дело снова пошло по аксиоме Черномырдина?

По многим причинам. Во-первых, нужна реальная гуманитаризация школы, ведь язык – стержень некой гуманитарной культуры. Должна возникнуть реальная потребность в настоящем литературном языке. Далее, ЕГЭ требует развития знаний о языке, владения стилем и пр. – только эти знания должны быть плодом систематической работы, а не натаскивания, которое порождает эту неистребимую ненависть к предмету! – мы все ее знаем...

Кроме того, настоящая школа, конечно же, не должна ограничивать свои требования этим экзаменом, то есть минимумом.

Родной язык в школе – это серьезный общественный проект. Либо он спланирован так, чтобы убить язык, превратить его в формальность, либо, напротив, возродить и развивать его. Это коренная проблема любой современной культуры, и, кажется, наступает момент принять в этой области решительные меры.