Новый русский век и суверенная демократия

Приезжавший недавно в Москву Фрэнсис Фукуяма привлек всеобщее внимание неожиданными суждениями.
Фото Михаила Бойко, Алексея Нилогова

Неоконсервативный «конец истории» в прошлом. На смену ему пришло многообразие национальных культур. Новым центрам силы, транслирующим собственные образы и смыслы, глобализация дает новые возможности. Россия – один из главных таких центров. В этом оказались едины Фукуяма и Сурков.

Фрэнсис Фукуяма заговорил о суверенной демократии. И как заговорил! Первый неоконсерватор, автор «Конца истории и последнего человека», провозгласивший на заре 90-х наступление эры торжества либерализма, сегодня манифестирует: «Каждая страна будет вынуждена найти свою собственную дорогу в современном мире┘ Модернизация и развитие в конечном счете определяются людьми, которые живут в данном обществе, а не чужаками». Говоря же собственно о термине «суверенная демократия», Фукуяма заявил: «Позитивный смысл, который в нем содержится, состоит в том, что Россия будет искать свой собственный путь к демократическим изменениям».

Как иронически заметили наблюдатели, многое из того, что сказал Фукуяма в Петербурге и Москве, вполне мог бы заявить и Владислав Сурков. И тут же, вполне всерьез, предположили, что в новом инструментарии политического анализа и долгосрочного прогнозирования, который конструирует Фукуяма, российская суверенная демократия имеет все шансы занять достойное место. Лекция Суркова «Русская политическая культура. Взгляд из утопии» и «русский бенефис» Фукуямы действительно близки как минимум в одном: рассуждениям об общечеловеческих ценностях приходит на смену анализ национальных культурных факторов, которые будут играть определяющую роль в развитии суверенных государств.

Свой путь и сила культур

Почему Фукуяма это сказал? Дело здесь не только в том, что «конец истории» («достижение конечной точки в идеологической эволюции человеческого рода и признание ценностей западной либеральной демократии как окончательной формы управления обществом») не состоялся, а неоконсервативный проект, одним из авторов которого был Фукуяма, оказался не только политически неэффективным, но и морально ущербным. Просто несостоявшийся «конец истории» стал на самом деле началом времен. И новый русский век имеет никак не меньшее право на существование, чем новый американский.

Когда-то на смену несколько одноцветному европейскому Средневековью – которое, между прочим, тоже ассоциировали с концом истории и даже концом cвета – пришло буйство красок Нового времени. Сегодня нечто подобное происходит на наших глазах.

Разнообразие, «цветущая сложность» национальных культур и разнонаправленность национальных интересов слишком очевидны. Новая Россия, новый Китай, новая Германия, новый мусульманский мир, новая Италия, новая Латинская Америка, даже новые Польша и Балтия – все это совсем не похоже на послевоенный мир-схему, почти без проблем сводившийся к формулам «социализм», «империализм», «неоколониализм», «два лагеря», «движение неприсоединения» и «третья корзина».

Заочно полемизируя с Бжезинским, Фукуяма предлагает новое прочтение феномена глобализации: «Не будет одного выигравшего эту шахматную партию┘ это только возможность для новых центров силы». Несмотря на глобализацию (а точнее, благодаря ей), единое политико-культурное пространство-время распалось, и на смену ему пришли параллельные времена-культуры, текущие и развивающиеся одновременно, но с разной скоростью. Кто быстрее? Сила, в том числе сила национальной культуры, сила идеологий, образов и смыслов, транслируемых нацией, – вот что приходит на смену аморфным общечеловеческим ценностям. Кто не создает и не транслирует собственных образов и смыслов, обречен их ретранслировать. Молодой российский суверен-демократический проект основан на понимании этого. Фукуяма пришел к этому после десятилетий служения неоконсерватизму – господствующей в США идеологии и политической доктрине.

От трагедии к фарсу

Разрыв Фукуямы с неоконсерватизмом произошел весной прошлого года, когда была опубликована его книга «Неоконсерваторы: Америка на распутье».

Неоконсервативная доктрина была противоречивой с самого начала. Молодые неоконы пытались разрешить противоречия с помощью концепции «благожелательной гегемонии» (benevolent hegemony): Америка одновременно разрешает мировые проблемы (исходя из собственных интересов, конечно) и защищает свободу и права человека на основе «общечеловеческих ценностей». Так неоконсерватизм практически слился с американским национализмом. И это имело для него трагические последствия. Но значительно большие последствия это имело для морального авторитета Соединенных Штатов в мире – ведь Джордж Буш, Дик Чейни, Дональд Рамсфелд и Кондолиза Райс руководствовались в проведении практического внешнеполитического курса именно неоконсервативной доктриной.

Под влиянием неоконов правящая элита Америки вышла за «флажки» естественных геополитических ограничителей, и страна получила несколько серьезных проблем: рост влияния Германии, Китая и России, ослабление позиций в Персидском заливе и на Ближнем Востоке, а также Ирак, Иран, Сирию, Афганистан, Венесуэлу.

Фукуяма дал жесткую отповедь своим прежним соратникам: «позиция современных неоконсерваторов┘ на самом деле ленинистская: они уверены, что правильной комбинацией силы и воли историю можно подтолкнуть. Ленинизм был трагедией в своей большевистской версии в России, он обернулся фарсом в сегодняшних Соединенных Штатах».

Рамки для консенсуса

Сегодня Фукуяма убежден: «культурные факторы стали призмой, через которую мы видим сегодня международные отношения┘ было бы очень недемократичным, если бы глобализация заставила всех создать культурное единообразие. У Европы, Соединенных Штатов, Японии, России, Казахстана будут свои особые пути развития». И каждая страна должна развивать «собственные институты, которые подходили бы ее собственной географии, ее историческому опыту». А универсальный критерий хорошего управления – не заимствование импортированных образцов, а «работа на тех, кем вы управляете, ради их блага».

Как заявил в последнем Послании Федеральному собранию президент Владимир Путин, «общество лишь тогда способно ставить и решать масштабные национальные задачи, когда у него есть общая система нравственных ориентиров, когда в стране хранят уважение к родному языку, к самобытным культуре и ценностям┘» Заочно отвергая обвинения в изоляционизме, Путин постулирует: «культурная и духовная самобытность еще никому не мешала строить открытую миру страну». А вот «отсутствие собственной культурной ориентации, слепое следование зарубежным штампам неизбежно ведут к потере нацией своего лица».

Замглавы кремлевской администрации Владислав Сурков приводит определение Ивана Ильина: «Русская культура есть созерцание целого». В ней «синтез преобладает над анализом, идеализм над прагматизмом, образность над логикой, интуиция над рассудком, общее над частным». Русский мир востребует, взыскует идеальную цель, испытывает потребность жить «своим умом». Именно поэтому российские демократические институты – национальные, особые, свои. Отличные от иностранных – американских, британских, немецких, французских, японских, итальянских. Которые, впрочем, отличаются друг от друга не меньше, чем от российских.

Как и во всем мире, наша демократия постоянно развивается. Стремление однажды и навсегда «построить демократию» предполагает, по Суркову, «какую-то конечность: вот теперь у нас демократия┘ можно всем расслабиться и получать удовольствие». Как же совместить – «рай здесь и сейчас» с многолетним устойчивым развитием, открытость с самобытностью, модернизацию с Традицией? Возможно ли «прагматично следовать идеалистическим целям»?

Ответ на эти вопросы, по мнению Суркова, дает концепция суверенной демократии, которая «наилучшим образом соответствует основам русской политической культуры». Ведь она оправдывает централизацию во имя сохранения нации. Она делает «совместимыми и достижимыми без разделения» свободу и справедливость, права и обязанности, конкуренцию и кооперацию, индивидуальное и национальное, глобализацию и суверенитет. Она сохраняет целостность страны и придает ей больший динамизм. Она персонифицирована, ибо «интерпретирует курс президента Путина». Она, наконец, вполне идеалистическая по содержанию (но отнюдь не утопическая, здесь с Сурковым можно поспорить).

Кроме того, суверенная демократия постулирует открытость России миру и призвана решить задачу достижения национальной конкурентоспособности в условиях глобализации.

Поэтому суверенная демократия активно востребована в практической политике. В декабре 2006-го «Единая Россия» сделала ее содержательной основой своей программы, а председатель партии Борис Грызлов недавно назвал «дальнейшее развитие России как суверенного государства» одной из главных составных частей «плана Путина».

* * *

«Мне лично термин нравится», – говорит первый вице-премьер Сергей Иванов. По его мнению, «государства, где народ сам определяет свою судьбу, можно посчитать на пальцах». Председатель Конституционного суда Валерий Зорькин вносит в доктрину суверенной демократии правовой аспект: «Юридически по нашей Конституции нет ничего, кроме того, что Россия есть демократическое и суверенное государство. Следовательно, демократия российская суверенная, а суверенитет демократический. Иное есть искажение Конституции».

В ходе прошлогодней дискуссии о суверенной демократии после прояснения позиций первый вице-премьер Дмитрий Медведев отметил, что у них с Владиславом Сурковым нет разногласий. Недавно он заявил: «Важен реальный политический режим. Демократия – элемент политического режима. Демократия возможна в условиях государственного суверенитета, а он эффективен только в условиях демократии». Таким образом, за два года вокруг содержательной основы суверенной демократии постепенно сложился консенсус элит.

Суверенную демократию можно назвать операционной системой российской политики, все акторы которой действуют в логике, заданной определенным образным, смысловым и ценностным каркасом. Эта операционная система базируется на «матрице» – национальном характере, русской истории, традициях развития национальных государственных и общественных институтов.

Сегодня в логике суверенной демократии работают основные политические институты в России. И это вынуждены учитывать все серьезные мировые игроки.

• Плавающие дискурсы. О чем молчит Сурков ("НГ" от 06.07.2007)
• В. Сурков. Русская политическая культура. Взгляд из утопии ("НГ" от 22.06.2007 г.)
• К. Ремчуков. Апология сущего ("НГ" от 22.06.2007 г.)
• Г. Бовт. Владислав Сурков: прагматический идеализм ("НГ" от 22.06.2007 г.)
• М. Барщевский. Цивилизация суверенной не бывает ("НГ" от 29.06.2007 г.)
• С. Степашин. Нужно ли склеивать реторту? ("НГ" от 29.06.2007 г.)
• В.Жириновский. Страна живет по понятиям ("НГ" от 06.07.2007 г.)