Страна живет по понятиям

Владимир Жириновский: идеальный вариант – спустить вниз демократию, деньги, теорию...
Фото Бориса Бабанова (НГ-фото)

Выступление заместителя главы президентской администрации Владислава Суркова поставило много важных вопросов, без обсуждения которых трудно понять современный политический контекст. Важность кремлевских оценок в том, что это оценки практикующих политиков – такова наша политическая реальность сегодня. Может, в будущем картина изменится, а сегодня она именно такова. И еще: никто, кроме Суркова, сегодня не артикулирует главных направлений, в которых пойдет развитие страны в ближайшей перспективе. Да и в более отдаленной тоже. Уже одно это обстоятельство привлекает внимание и требует отклика.

• А. Малашенко. От Суслова до Суркова ("НГ" от 13.07.2007 г.)
• А. Стреляный. Плавающие дискурсы. О чем молчит Сурков ("НГ" от 06.07.2007)
• М. Барщевский. Цивилизация суверенной не бывает ("НГ" от 29.06.2007 г.)
• С. Степашин. Нужно ли склеивать реторту?("НГ" от 29.06.2007 г.)
• В. Сурков. Русская политическая культура. Взгляд из утопии ("НГ" от 22.06.2007 г.)
• К. Ремчуков. Апология сущего ("НГ" от 22.06.2007 г.)
• Г. Бовт. Владислав Сурков: прагматический идеализм ("НГ" от 22.06.2007 г.)

Суверенная – значит независимая

У нас много может быть точек зрения по определениям и понятиям. Вполне может быть такое понятие, как «суверенная демократия», но лучше это назвать по-русски – «независимой демократией». Потому что много стран с демократическими режимами, там спокойная обстановка, регулярно проходят выборы... Там происходят изменения, но они полностью зависят от определенных сил. И трудно считать, что эти страны высказывают свое независимое мнение. Вот «Независимой газете», например, выгодно слышать авторскую речь. Но бывает, что специалисты и эксперты пишут тексты, которые идут под фамилиями Миронова, Зюганова, Рогозина – но это не их позиция! Вот то же самое и в демократии: есть государства, которые что-то поддерживают... Но это не их подлинное мнение, а чужое. Поэтому можно добавить к нашей демократии: мы стремимся, чтобы демократия была независимой. Естественно, она не может быть российской, английской, британской... Это же противовес тому, что была советская демократия – такого понятия нет в мире.

Хочу еще заметить: демократия, основанная на лжи и на деньгах, не может быть независимой. Идеальный вариант – добиться, чтобы внутри каждой страны демократия была по-настоящему независимой. Теперь – ближе к вопросу, связанному с российской спецификой. Конечно, у нас есть своя специфика – Россия находится на стыке двух континентов, и мы хотим быть европейцами. Но на нас давит азиатский капитал, мы включили в себя много народов азиатского происхождения и граничим в основном с азиатскими странами, процентов на 70. Большая часть территории находится в Азиатской части. И очень суровый климат: 2/3 страны не пригодны для проживания. Но мы должны эту территорию отапливать, освещать, содержать и кормить живущих и работающих там людей, и это имеет большое специфическое значение для экономики. Наша экономика – самая дорогая, она требует огромных затрат и резко понижает нашу конкурентоспособность. Если взять, к примеру, Нидерланды и Бельгию, то географически они расположены рядом – и экономические показатели у них тоже близки. Если у Нидерландов какие-то показатели лучше, то это потому, что они лучше умеют это делать. Нам с нашей географией трудно сопоставить наши показатели с Европейским континентом.

Но независимо от этих четырех важнейших факторов – география, климат, история, азиатская составляющая – все равно у нас вполне могут быть все европейские стандарты для демократии. И сегодня они есть. Мы уже 20 лет имеем многопартийную систему, многоукладную экономику, у нас регулярно – и даже в большем объеме – проводятся выборы. Но: есть типология населения, которое долго жило при царском режиме. У нас был хороший пример – выступление декабристов. Мы могли перейти к республиканской форме правления или к ограниченной монархии еще в 1825 году – на 20 лет раньше, чем европейские страны. История показывает: хорошие, демократические идеи зарождаются в России. Когда в середине ХIХ века в Европе прошли буржазно-демократические революции, мы уже ее испытали – в 1825 году. Конституция и многопартийность появились у нас уже 100 лет назад. Но не удержалась страна – и мы перешли к советскому режиму. Это затормозило процесс.

Россия – страна крайностей

В этом смысле очень важна мысль Владислава Суркова о русском идеализме. Я много раз говорил: мы ведем себя как дети! Нам обязательно нужно, чтобы был кто-то, кому мы будем безоговорочно верить. Или, наоборот, – полное безверие! Царю, к примеру, верят очень долго, а потом с большим удовольствием его расстреливают, никто не протестует. Советской власти верят долго, любят, потом с удовольствием с ней прощаются. Россия – страна крайностей, и наша задача в XXI веке от этих крайностей отойти, чтобы у нас никогда не было тоталитарной структуры и анархии. Но Западу невыгодна настоящая демократия в России. Мы к 1985 году имели огромный потенциал и могли сделать рывок в рамках советского режима – это пугало Запад. Сегодня, в рамках общеевропейских стандартов, у нас тоже есть все возможности для рывка, и это им не нравится. Им нужна другая демократия для России, которая позволяла бы и дальше расчленять страну, и дальше способствовать тому, чтобы обогащалась меньшая часть населения, чтобы начинались межэтнические конфликты. В этом плане мы сталкиваемся с нежеланием Запада замечать улучшение дел в России, что, конечно, вызывает у нас отрицательную реакцию. Как только появляется что-то положительное, Запад резко меняет оценки. Они, напомню, с удовольствием поддержали большевиков, несмотря на наши договоренности при царе.

В ХIX веке в России было меньше всего заключенных – по сравнению с Европой. И очень много было таких институтов, которые сейчас называются институтами гражданского общества. Если бы все это продолжалось, мы были бы первой европейской страной. Но нам мешали – отнюдь не случайно – те войны и революции, которые устраивала Европа. Это все тормозило развитие нашей страны по пути демократии – и это делал Запад, а не мы.

Партии должны быть как лацканы одного пиджака

Теперь о партиях, которые, по мысли Владислава Суркова, «должны избирателей разделять, а народ соединять». Это правильно. Но нужно расшифровать: должны быть разные политические партии, за исключением крайних левых и крайних правых. Не должно быть «Трудовой России», АКМ, КПРФ – пускай будет социалистическая партия, социал-демократическая... И тогда мы будем иметь разные подходы, разные взгляды, позиции. Но партии не должны выступать за разрушение страны и за разрушение экономики! Партийная пропаганда в целом должна иметь конструктивную направленность. А когда коммунисты вот здесь, под окнами Думы, 23 февраля призывают к вооруженному восстанию – это не соединяет народ, а разъединяет. А ДПНИ провоцируют конфликты: Кондопога, Сальск, Москва, Воронеж, Петербург – кровь, убийство... Народ нельзя доводить до крайности.

Это о том, что разъединяет. Но партии предназначены действительно соединять граждан. И это вполне возможно. Чтобы народ чувствовал себя единым социальным организмом в единой стране России. У нас могут быть нюансы, но различие между партиями должно быть таким, как в мужском костюме: однобортном или двубортном. Я, например, за однобортный, а, допустим, ЕР – за двубортный костюм. Я за две пуговицы, а они говорят – давай три или четыре и т.д.

Не все это понимают. Допустим, сейчас какая-то партия высказала желание ввести дополнительный налог на роскошь, и определенное количество граждан поддерживает. Надо им объяснить, к чему это приведет. Дорогие вещи будут покупать за рубежом и там их держать, мы потеряем деньги и никакой пользы себе не принесем. Чтобы эти люди поняли, что желание завоевать симпатии избирателя таким образом – удар по экономике. Если будут запрашивать данные о банковских счетах, люди будут держать деньги под подушкой или за границей. У нас сегодня уже 100 миллиардов долларов под подушкой, а 500 миллиардов – за рубежом, у нас триллион гуляет из-за того, что нет гарантий. Можно еще десятки налогов ввести, но мы омертвим экономику. Экономика требует свободы. Лучшие умные люди из России уехали, живут за границей, там тратят деньги, там приобретают недвижимость, там учатся, лечатся, живут, рожают там детей, мы теряем страну, потому что они боятся тех партий, которые выдвигают преграды для свободного развития экономики.

Очень важна мысль о разъединении: у нас сейчас опять делают стенку – давайте разоблачать богатых, давайте их презирать. Это все вызывает социальную напряженность. Надо говорить: давайте все станем богатыми! Сегодня третий режим уже – демократический, и есть люди, которые добились чего-то, а другие – не добились. Они бегали, прыгали, играли в футбол, пили, курили, гуляли, и в 40 лет у них нет ничего. И он орет на улице: давай ресторан, коттеджи, машины! Я ему говорю: ты посчитай, сколько ты прокурил, ты 30 лет куришь, ты прокурил машину, а сколько ты пропил? Ты пропил дом свой. В школе ты учился на тройки? Приезжают люди в деревни, начинают строить фермы, а им свинарники поджигают, потому что местные жители ничего не хотят делать. Ненависть к успешным людям, ненависть к тому, кто хочет работать.

Сегодня я веду борьбу в парламенте, чтобы он не превращался в нотариальную контору, чтобы была широкая дискуссия – но председатель парламента этого не понимает. И никто его не критикует за это. Разве это правильно? Мы каждый день критикуем Грызлова и членов «Единой России», которые ведут заседания, – они постоянно сворачивают любую дискуссию. Но народ об этом не знает. Люди говорят: мы вообще не знаем, что вы делаете в парламенте.

О русском идеализме

Абсолютно правильной выглядит мысль об идеализме русского человека. Это связано с историей: 300 лет Россия играет мессианскую роль, роль носителя какой-то идеи и ее воплощения. Мы ведем войны со Швецией, потом 30 раз воюем с турками – нам эти войны были не нужны, но русские солдаты воевали за какую-то идею, им говорили: это надо, мы спасаем Европу. И так 300 лет люди воевали за царя, за какие-то идеи, которые не связаны были с реальной жизнью. Русскому человеку не давали возможность стать богатым, подумать о семье, стать прагматиком. Он все время боролся за какую-то идею. А советская власть – сплошная была идея: даешь мировую революцию! Даже в Европе это чувствуется: в Южной Европе католики живут хуже, а на Севере протестанты живут лучше, потому что они прагматики. Север работает, Юг гуляет. Юг – идеалисты, на севере – прагматики. А русский народ – весь идеалист. Все наши сказки: ковер-самолет, скатерть-самобранка...

Это все вредит нам, создает миф, что мы самая героическая страна. Это очень опасно, это мешает заниматься реальной жизнью. Человек должен сам полюбить родину, а мы ему навязываем: ты должен любить! Нигде в мире нет понятия «мать-героиня»: это издевательство над женщиной, она рожает 10 детей, не спит 20 лет своей жизни, и это подвиг? Это издевательство, это уродство.

Русский коллективизм – миф

Реально нет никакого коллективизма, но он культивируется, воспитывается на всех собраниях, в трудовых коллективах. Меня в 9-м классе осуждали за то, что я целовался с девочкой из другого класса. И классный руководитель сказала, повернувшись спиной к классу: посмотри, как они проголосуют. То есть вроде без ее влияния. И они проголосовали: осудил меня коллектив за то, что я целовался с девочкой из другого класса. Вот это и есть попытка навязать волю коллектива. Как раз наоборот: везде у нас играет гораздо большую роль индивидуализм. Колхозы в Израиле до сих пор эффективно работают, а у нас они рухнули – потому что были созданы искусственно.

Я бы добавил: русский индивидуализм дополняется, к сожалению, постоянным ожиданием чуда от руководителя. Очень много здесь ложного, нам нужно от этого отходить, чтобы человек чувствовал, что первична личность. И если мы ее подавляем, зачем нужен такой коллектив? Если мы постоянно воюем, зачем нужна такая жизнь? Нужно воспитывать именно желание спокойно жить: тебе решать, какая у тебя семья, сколько у тебя детей, какие у тебя доходы, все ты лично должен решать... Тогда будет успех. Но мы все ждем, и многие люди не думают, не работают, они ждут, когда вопрос будет кем-то решен и что-то будет реализовано.

Многое из того, что сказано Владиславом Сурковым, мы говорим на съездах ЛДПР. Это мои позиции. Это позиции ЛДПР, мы говорим об этом 20 лет – откройте любую нашу книгу... Например, вот это: «Режим легитимизирован в глазах большинства населения, а потом, после смерти вождя – десталинизация, вынос тела, переписывания учебников». Или его мысль о централизации. Если мы хотим сохранить страну хотя бы в том размере, который имеем сейчас, мы вынуждены это делать. Если централизация нас с вами не устроит, мы будем каждые 30 лет терять часть территории, и тогда Россия превратится в Московскую республику. Тогда сразу заработают в полном объеме все брюссельские стандарты, но у нас не будет нашей страны. Вот этого многие никак не могут никак понять. Многие демократы предлагали вообще разделить страну на 40–50 государств. Слишком разную страну нужно чем-то сцеплять.

С трудом уживаются даже два народа, у нас их больше ста. В этом проблема. То есть у нас есть внешнеполитический фактор, Запад мечтает о дальнейшем расчленении России, и, Владислав Сурков прав, им нужны наши природные ресурсы. Из-за этого встает вопрос о централизации, связанный прежде всего с безопасностью. В этом смысле я вынужден согласиться с усилением централизации. Централизация мешает демократии, но без нее мы потеряем страну. Нам нужно найти компромисс.

Этой проблеме 300 лет. Всегда нужны были природные ресурсы, только они. Жили бы мы как поляки, а единственное, что там есть, – уголь, и все, была бы полная тишина. Но наши природные ресурсы нужны, и сейчас все это будет обостряться, потому что у нас 30% мировых запасов. И добавится еще один важный фактор – климат. Опять к нам будут идти, потому что у нас прохладно, у нас холодно, а те, у кого потепление +56...+60, – им единственный путь на север. Поэтому мы будем всегда окружены теми, кто будет желать нашего ослабления. Вследствие этого мы вынуждены принимать меры для укрепления страны, а они волей-неволей отражаются на демократии.

Но пройдет 20–30 лет, новое поколение все воспримет, и никто не сможет нас критиковать, даже в условиях такого недружественного окружения. У нас не будет антигосударственных партий, таких как коммунисты или ДПНИ. Партии будут отличаться нюансами, выборы будут проходить спокойно с максимальной явкой населения, при максимальной прозрачности. Но сейчас мы на себе несем груз советского периода, поэтому у нас есть еще определенные проблемы и сложности.

Мы ни в коем случае не должны снова закрывать нашу страну. В чем была беда коммунистов: они делали ставку на производство. И об этом ЛДПР говорит уже давно, но избиратель этого пока не понимает. Избирателю сегодня нужны иные вещи: завтра увеличим пенсию в пять раз, послезавтра получишь квартиру, послезавтра в армии не будешь служить, и всех твоих врагов посадим в тюрьму – вот такой примитив. Разве так ведут избирательные кампании за рубежом? Там спорят по ставке налога, по уровню банковской процентной ставки за кредитование, а мы все еще там, в прошлом. Революция в умах продолжается – и нередко выплескивается на улицу.

Теперь насчет личности, которая вытесняет институты власти. Это плохо, это не нормально. Если вся страна три года обсуждает, кто будет президентом, это сумасшедший дом: еще выборов-то нет. В Швейцарии каждый год меняют главу государства, и никто не знает, кто президент Швейцарской конфедерации, и никто не обсуждает проблемы этой конфедерации. А у нас – остатки феодального общества, упор на личности. Кто вам сказал? А, это Кремль говорит, значит – это главное, значит – будем бороться. Идеальный вариант: спустить вниз демократию, деньги, теорию, чтобы это граждане говорили, спорили, чувствовали и понимали. Плохо, если опять будет вождь и под него будут все подгонять. Я противник, чтобы кто-то один решал за всех. Это унижает людей, это мешает нашему развитию. Этого нет в Америке и в Европе, поэтому они развиваются лучше, быстрее и качественнее. У нас же все решает личность, уже назвали: «курс Путина». Потом будет «курс Иванова» или «курс Медведева» – это опасно. Нельзя, чтобы один человек решал судьбу всей страны.

Поэтому плохо, что у Владислава Суркова принижено значение партий. Конечно, это можно понять – в свое время мы все устали от огромной неповоротливой КПСС. Но реальные дееспособные партии уравновешивают централизацию власти. Это и есть тот компромисс, который позволит нам и усилить страну, и сохранить демократические институты.