22.06.2007 00:00:00
Русская политическая культура. Взгляд из утопии
Тэги: сурков
Мы живем во времена громадных перемен и больших новостей. Двадцать лет как
мы свидетели и участники тревожной и впечатляющей трансформации русского мира.
Различия между тем, что было, что есть и что, как предполагается, будет, столь
поразительны, что мы часто называем нашу страну новой Россией. Как если бы это
был Новый Свет. Или новый дом.
А новое здание российской демократии строится на историческом фундаменте
национальной государственности.
Чтобы понять, как будет развиваться демократия в России, какая ее
модификация применима здесь на практике, нужно определить архетипические,
неотменяемые свойства русской политической культуры. Политическая же культура –
это одно из проявлений культуры как таковой, в широком и высоком смысле.
Стереотипы современной политики воспроизводятся с уникальной матрицы
национального образа жизни, характера, мировоззрения.
То есть мы видим, что русское культурное сознание описано как явно
холистическое, интуитивное и – противопоставленное механистическому,
редукционистскому. Характерно, хотя и спорно противопоставление русского типа
мышления не просто редукционистскому, а редукционистскому именно как западному,
то есть не без геополитического подтекста.
По этой версии, в нашей мыслительной и культурной практике синтез
преобладает над анализом, идеализм над прагматизмом, образность над логикой,
интуиция над рассудком, общее над частным.
Итак, в основе нашей культуры – восприятие целого, а не манипулирование
частностями; собирание, а не разделение. Воспользуемся этим предположением как
аксиомой для определения параметров реальной политики.
На мой взгляд, названная фундаментальная данность наделяет российскую
политическую практику как минимум тремя яркими особенностями.
Во-первых, это стремление к политической целостности через централизацию
властных функций. Во-вторых, идеализация целей политической борьбы. В-третьих,
персонификация политических институтов. Опять же, все эти вещи имеются и в
других политических культурах, но в нашей несколько сверх средней меры.
В наши дни смещение власти к центру стабилизировало общество, создало
условия для победы над терроризмом и поддержало экономический рост.
Не так уж важно, стала ли российская модель централизованного государства
следствием «моноцентристского» архетипа национального бессознательного. Или сам
этот архетип сложился под прессом исторических обстоятельств. В любом случае
наличие могущественного властного центра и сегодня понимается большинством как
гарантия сохранения целостности России, и территориальной, и духовной, и всякой.
Идеализм – главное, что до сих пор поднимало и, видимо, будет поднимать
русский мир на новые орбиты развития. Если же идеальная цель теряется из виду,
общественная деятельность замедляется и расстраивается.
Идеализму свойственно желание обращать в свою веру, мессианство. Третий Рим
и Третий интернационал были мессианскими концепциями. Без сомнения, мессианство
нам сейчас ни к чему, но миссия российской нации требует уточнения. Без
утверждения роли России среди других стран (скромной или заметной – вопрос
обсуждаемый), без понимания, кто мы и зачем мы здесь, национальная жизнь будет
неполноценной.
Сильные личности часто компенсируют слабую эффективность коллективов,
дефицит взаимного доверия и самоорганизации. Ведь русский сверхколлективизм,
по-моему, вымысел чистой воды.
Все эти деятели, великие и не очень, не смогли, как ни старались, преодолеть
«национальное, слишком национальное». Хотя бы потому, что сами были частью
России. Их реформы удавались лишь в той мере, в какой опознавались как свои, как
приемлемые российской культурой. Все несовместимое с жизнью нашей культуры,
задевающее ее фундамент всякий раз болезненно отторгалось.
Мне кажется, наши трудности с Западом – это трудности перевода, трудности
общения однокоренных, но глубоко различных по духу европейских культур. Их
причины сложнее просто экономических, просто военных, просто стилистических,
просто политических.
Хотел бы разбавить доклад небольшим рекламным объявлением: концепция
суверенной демократии наилучшим образом соответствует основам русской
политической культуры. Потому что:
Она оправдывает централизацию, концентрацию властных, интеллектуальных и
материальных ресурсов нации в целях самосохранения и успешного развития каждого
в России и России в мире. Она синтезирует, собирает, соединяет идеи и понятия,
противопоставляемые в повседневных политических диспутах. Свобода и
справедливость, права и обязанности, конкуренция и кооперация, индивидуальное и
национальное, глобализация и суверенитет – совместимы и достижимы без
разделения.
Суверен-демократический проект предусматривает изменение социальной системы,
придание российскому обществу большей гибкости, динамичности, восприимчивости к
позитивным переменам. Смягчение политической структуры позволит ей развиваться
не рывками и скачками, как прежде, а путем, если так можно выразиться,
топологических преобразований, то есть без разрывов и потерь. Без ущерба для
целостности российской нации.
Текст о суверенной демократии персонифицирован, поскольку интерпретирует
курс президента Путина.
И наконец, предсказывая России и миру гармоничное будущее, встречая скепсис
и недоумение, эта концепция представляется весьма идеалистической, может быть,
даже утопической.
Читайте также:
Комментарии для элемента не найдены.
Геннадий Петров 
Дарья Гармоненко