Вадим Медведев
1990–1991 годы – закат эры Горбачева: ему на смену шел Ельцин.
Фото Андрея Никольского (НГ-фото)
Выход новой книги Егора Гайдара «Гибель империи. Уроки для современной России» стал одним из заметных событий нашей сегодняшней идейной и интеллектуальной жизни. Интервью автора, отклики на презентацию книги, публикации отдельных ее глав и фрагментов прошли едва ли не во всех ведущих СМИ. Состоялась такая публикация и в «НГ» (см. «НГ» от 03.07.06, «Деньги и судьба империи», глава из книги «Гибель империи. Уроки для современной России»).
В развернувшемся обсуждении Егору Гайдару достаются не только аплодисменты. Об этом свидетельствует предлагаемый ниже полемический текст, который прислал в «НГ» Вадим Медведев – бывший член Политбюро ЦК КПСС, человек, возглавлявший Идеологическую комиссию ЦК и имевший прямое отношение к событиям и процессам перестроечных лет, о которых пишет автор «Гибели империи».
Политическая карьера Гайдара, как известно, не задалась. Он не снискал лавров ни в роли лидера партии «Демвыбор России», ни на посту главы правительства при Ельцине, правительства, прописавшего российской экономике шокотерапию и грабительскую приватизацию. Тем не менее он претендовал и претендует на роль эксперта, то есть человека, в политике и экономике компетентного. Публикация в «Независимой» с этим образом, однако, совсем не вяжется.
Вот лейтмотив рассуждений Гайдара: Горбачев отчаянно боролся за сохранение империи. Однако, убедившись в невозможности добиться этой цели без применения силы, оказался вынужденным пойти на роспуск империи. Это стало очевидно, когда Горбачев в конце июля 1991 года согласился с требованием республик ввести одноканальную систему налогообложения.
Ну, во-первых, Гайдар не может не знать, что Горбачев никогда не боролся за «сохранение империи». Напротив, он выступал за отказ от имперских амбиций, за превращение страны в Союз равноправных и суверенных республик. Союзный договор, который был подготовлен к подписанию в августе 1991 года, преследовал именно эту цель – сохранение Союза и его демократизацию.
Теперь об идее введения одноканального налогового обложения. Ее выдвигали некоторые руководители республик, в том числе ельцинское руководство России, и она предполагала ликвидацию общесоюзных налогов. Как относился к ней Горбачев? Он был ее последовательным противником.
Может быть, Гайдар имеет в виду что-то другое? Например, программу «500 дней»? Она появилась годом раньше, и в ней действительно предлагалась такая система. Но, как известно, тогда она не прошла. И прежде всего из-за позиции Горбачева.
Другой линии придерживалось ельцинское руководство России. С конца 1990 года оно упорно навязывало эту концепцию на практике, стараясь помешать поступлению доходов в общесоюзную казну. Ельцин отстаивал эту идею и в процессе работы над Союзным договором. Однако в конце концов и он вынужден был отступить. В подготовленном к подписанию проекте Союзного договора была принята следующая формулировка по этому вопросу: «Для финансирования доходов союзного бюджета, связанных с реализацией передачи Союзу полномочий, устанавливаются единые союзные налоги и сборы в фиксированных процентных ставках, определяемых по согласованию с республиками на основе представленных Союзом статей расходов».
Так что утверждение Гайдара, будто Горбачев согласился на одноканальную систему налогообложения и тем самым сделал ключевую уступку лидерам республик, «по существу подводящую черту под историей СССР как единого союзного государства», не соответствует действительности. Мало того, тезис Гайдара, по сути дела, смыкается с утверждениями инициаторов антигосударственного путча в августе 1991 года о том, что проект Союзного договора означал распад Союза. Эта фальшивая формула использовалась ими для оправдания августовской авантюры.
Далее Гайдар подробно рассуждает об экономических трудностях страны в конце 1980-х – начале 1990-х годов.
Никто не спорит, экономика СССР переживала тогда нелегкие времена. Объяснялось это рядом причин. Одна из них состоит в том, что в ходе перестройки действительно были допущены ошибки в экономической политике. Но нельзя замалчивать тот факт, что реформу пришлось проводить в условиях резкого ухудшения финансовой ситуации, вызванного трехкратным снижением мировых цен на энергоресурсы. Сыграла роль и линия ельцинского руководства России, лидеров некоторых других республик на расшатывание экономической и финансовой системы страны. Они добивались ослабления хозяйственных связей между республиками, вели дело к подрыву единой налоговой системы и бюджета, провоцировали забастовки – и все это ради достижения своих амбициозных политических целей.
Гайдар пространно комментирует участие Горбачева в июле 1991 года в лондонской встрече «семерки». И здесь читатель сталкивается с той же тенденциозностью и некомпетентностью. Это тем более странно, что Гайдар в то время привлекался к подготовке материалов к встрече «семерки» и был в курсе основных идей и позиций нашей страны. Непонятно, откуда он взял, что Горбачев просил «семерку» дать ему возможность участвовать в лондонской встрече, надеясь получить от этих стран финансовую поддержку?
Во-первых, хорошо известно, что инициатива приглашения Горбачева в Лондон исходила от руководителей западных стран, прежде всего от Миттерана и Коля. Это подтверждено документально.
Во-вторых, не менее хорошо известно, что основным мотивом участия во встрече с нашей стороны было желание принципиально обсудить пути вхождения Советского Союза в систему международных экономических и финансовых отношений, а вовсе не решение каких-то текущих финансовых проблем.
Разумеется, советское руководство приветствовало бы, если бы западные лидеры приняли решение поддержать СССР инвестициями, проектами расширения взаимовыгодного сотрудничества, льготными кредитами и т.д. Такого рода инициативы высказывали в своем кругу Маргарет Тэтчер и другие. Эту тематику активно обсуждала западная пресса.
Но это никак не означает, что Горбачев ехал в Лондон с протянутой рукой. Никаких просьб о новых займах ни в предварительных документах, направленных руководителям «семерки», ни в выступлении Горбачева на самом заседании не было.
А что же было? Была подготовлена серьезная развернутая программа вхождения советской экономики в мировое хозяйство. Были выдвинуты предложения о развитии взаимодействия с западными странами по конкретным направлениям: энергетика, высокие технологии, конверсия и т.д. Эта программа должна была стать составной частью общего плана развития нашей страны наряду с реформированием партийно-политической системы, с мерами по стабилизации и глубокому преобразованию экономики.
Зачем же понадобилось Гайдару наводить тень на плетень? Очевидно, что подспудно за этим стоит стремление оправдать начатую в 1992 году политику шоковой терапии, ввергнувшую страну действительно в глубочайший экономический кризис.
Печать легковесности лежит и на других «исторических» экскурсах Гайдара.
