Евгений Григорьев.
Гитлер, Хорти и Крупп на торжествах в связи со спуском на воду тяжелого крейсера «Принц Евгений». 1938 г.
Фото из книги «История Второй мировой войны 1939–1945»
Шестьдесят лет тому назад Германия лежала в руинах. Это сегодня, согласно опросам, 83,2% немцев считают день окончания войны освобождением. Тогда же это выглядело в их глазах концом света. Города были разрушены англо-американскими бомбардировками, а затем и военными действиями. Экономика рухнула. При этом многие промышленные предприятия были уничтожены согласно одному из последних безумных приказов Гитлера, посчитавшего, что, проиграв войну, немецкий народ утратил право на дальнейшее существование.
В канун капитуляции главные нацистские военные преступники бежали в западном направлении, предпочитая сдаваться англичанам и американцам, но только не Красной Армии. Их ждал Нюрнбергский трибунал. Но вместе с гитлеровскими министрами и генералами в списке ответственных за подготовку войны и за преступления нацизма значились многие крупнейшие немецкие промышленники и финансисты. И прежде всего такие, как стальные и угольные «бароны» Рура Фриц Тиссен, Альфрид фон Болен унд Гальбах, Фридрих Флик и глава Рейхсбанка Ялмар Шахт. Их тоже ждали процессы в Нюрнберге, поставившие точку в истории «флирта» промышленно-финансовой верхушки Германии с Гитлером и его режимом.
═
Кто выкормил Гитлера
═
Серьезно присматриваться к Гитлеру и его национал-социалистской рабочей партии (НСДАП) капитаны германской индустрии начали во второй половине двадцатых годов минувшего века. Вскоре разразился мировой экономический кризис. В Германии он принес с собой многомиллионную безработицу, банкротства, вызвал активизацию социал-демократов и коммунистов. Будущий фюрер тоже искал контакта с промышленно-финансовыми кругами, нуждаясь в их политической и финансовой поддержке. Ради этого в пропаганде нацистов постепенно приглушались антикапиталистические мотивы. В 1927–1929 гг. Гитлер впервые выступил с серией докладов о своей политике перед промышленниками в Руре, где тогда концентрировалась вся мощь германского капитала и индустрии.
Одним из первых немецких предпринимателей, открыто выступивших в поддержку нацистской партии, стал глава горно-металлургического синдиката «Гельзенкирхнер беркверкс АГ» Эмиль Кирдорф. Он же был распорядителем специального фонда «Рур-ладе», основанного рурскими промышленниками для борьбы с профсоюзами. Кирдорф познакомился с Гитлером в Мюнхене в 1927 г. Он сразу превратился в его ярого приверженца и, что было не часто в веймарские времена, вскоре вступил в нацистскую партию, участвовал в 1929 г. в ее съезде в Нюрнберге. Этот рурский магнат стал одним из главных «спонсоров» НСДАП. На поддержку ее деятельности и пропаганды потекли миллионы рейхсмарок. В своем поместье «Штрейтхоф» Кирдорф многократно сводил Гитлера с другими высшими представителями немецкой индустрии. После прихода нацистов к власти Кирдорф был в фаворе. Он умер в 1938 г. и только поэтому избежал послевоенного суда. Сам фюрер выступал на его похоронах.
Другим наиболее активным участником сговора с нацизмом был владелец акций «Стального треста» Фриц Тиссен, написавший после войны книгу-признание «Я платил Гитлеру». С последним он познакомился еще в 1923 г., но тесные контакты с нацистским главарем и его партией установились у него в конце тридцатых годов. Тиссен организовал финансирование строительства «Коричневого дома», как называли штаб-квартиру нацистской партии в Мюнхене, купил в Берлине шикарную квартиру Герману Герингу, в которой затем часто встречался с Гитлером.
Круг промышленников и финансистов, либо открыто выступавших в поддержку Гитлера, либо симпатизировавших ему, неуклонно расширялся. Вместе с Тиссеном наиболее видными фигурами пронацистской окраски были рурские «стальные бароны» Альберт Фоглер, руководивший трестом «Ферейнигте штальверке», а также директора дортмундского концерна «Хёш» Эрнст Бранди и Фриц Шпрингорум. Ялмар Шахт привлекал банковский капитал. Он склонял к поддержке Гитлера своего близкого друга Эмиля фон Штрауса из «Немецкого банка». Осторожно, не примыкая к открытым сторонникам прихода нацистов к власти, этому содействовали владельцы крупных концернов Флика, Круппа, Боша, Сименса и многих других.
Важнейшим событием, обозначившим резкий поворот немецких банковско-промышленных кругов в отношении к нацистам, считается выступление Гитлера в Рейнско-рурском индустриальном клубе 27 января 1932 г. Инициатором этой встречи был Фриц Тиссен. Аудитория горячо аплодировала его призывам поддержать экономику «решительной политической волей нации», его не оставлявшей сомнений в дальнейших намерениях программе вооружения Германии. Это выступление позволило фюреру преодолеть сдержанное отношение к нацистам, сохранявшееся еще в части промышленной и финансовой среды. На следующий день председатель наблюдательного совета «Ферейнигте штальверке» Эрнст Пёнгсен и Альберт Фоглер продолжили в узком кругу совещание с Гитлером и Герингом в замке Тиссена Ландсберг.
Сговор принимал все более определенные очертания и обязывающие формы. Число открытых и тайных встреч промышленников и банкиров с Гитлером множилось. В сентябре 1932 г. Тиссен пригласил ряд людей этого круга в свой дом, чтобы они, по его собственным словам, «могли задать вопросы Гитлеру. Гитлер ответил на все заданные ему вопросы к полнейшему удовлетворению присутствующих». В том же году Ялмар Шахт и кельнский банкир Курт фон Шрёдер пытались организовать обращение к президенту Гинденбургу с просьбой назначить Гитлера канцлером. А 4 января 1933 г., то есть практически непосредственно перед захватом нацистами власти, в доме того же Курта фон Шрёдера состоялась встреча Гитлера с Францем фон Папеном, всего лишь за месяц до этого возглавлявшим правительство. Сразу после этого свидания промышленный консорциум во главе с Фоглером и Шпрингорумом выделил банку Шрёдера 1 миллион рейхсмарок для содействия СС.
Как свидетельствовал после войны Курт фон Шрёдер, «общей целью промышленников было тогда увидеть в Германии у власти сильного фюрера, который мог бы образовать правительство для длительного пребывания у власти. Поскольку 6 ноября 1932 г. НСДАП потерпела на выборах первую неудачу и тем самым прошла свой апогей, ее поддержка со стороны германской тяжелой промышленности стала особенно срочным делом».
30 января 1933 г. президент Гинденбург назначил Гитлера рейхсканцлером. Захват власти нацистами совершился.
═
Они не противились
═
Мотивацией поддержки финансово-промышленными верхами Гитлера и установления нацистского режима были тяжелый кризис, массовая безработица, страх перед Компартией, неприятие социал-демократии, стремление покончить с узами Версаля, «возродить» мощный рейх и т.д. Националистические умонастроения этих кругов не так уж кардинально отличались от расистских установок нацизма. Обещания Гитлера править железной рукой, покончить с претензиями профсоюзов, обеспечить промышленность сырьем, а предприятия занять программами вооружения, – все это усиливало для капитанов экономики соблазн сделать ставку на Гитлера.
Важную роль в этом сыграла банковская группа. Ее движущей силой был Ялмар Шахт, а другими видными представителями – крупные банкиры Фридрих Рейнхардт, Эмиль Майер и Эмиль фон Штраус. Все они входили в так называемый «кружок друзей» НСДАП, который в Третьем рейхе превратился в «кружок друзей Генриха Гиммлера». Ядро промышленной группы состояло из руководителей «Ферейнигте штальверке» в Руре. Была еще группа калиевой промышленности, представленная генеральным директором концерна «Винтерсхалл», крупнейшим акционером которой был Арнольд Рехберг, выступавший после Версаля за «милитаризованную Европу», нацеленную острием против СССР.
Упомянутые группы в целом были основной финансово-промышленной опорой Гитлера. После его прихода к власти они сразу включились в осуществление нацистских программ. Однако и среди них ожидания, связанные с Гитлером, не были однозначными. «Я думал, – заверял (правда, уже после войны) Тиссен, – что появление Гитлера на посту канцлера будет только переходной стадией, которая приведет к восстановлению монархии». Причем Гитлер «в четких и определенных выражениях» создавал впечатление, что он только этого и хочет. Несомненно, хозяева многих промышленных концернов, видя в Гитлере союзника в борьбе против рабочего движения, были бы не прочь, чтобы он стал просто инструментом в руках контролируемого промышленниками и юнкерами-помещиками правительства.
Однако фюрер легко переиграл прожженных немецких «олигархов», хотя скорее всего они охотно дали себя переиграть. Но если у кого-то из них и были надежды, что Гитлер – это ненадолго, то он быстро убедил их в обратном. 20 февраля 1933 г., всего за двенадцать дней до «выборов», использованных нацистами для утверждения своего режима, Гитлер встретился с главными немецкими промышленниками и банкирами, среди которых были Шахт, Фоглер, Флик, Крупп, Бош и еще около десятка других. Нацистский рейхсканцлер без обиняков поведал им, что намерен установить тотальный контроль над рейхом, уничтожить парламентскую систему, насильственно разгромить всякую оппозицию, приступить к развертыванию вермахта и осуществлению программы вооружений.
Все те промышленники, которые до захвата нацистами власти так или иначе маневрировали или относились к ним сдержанно, в Третьем рейхе сразу превратились в ярых приверженцев Гитлера. Фридрих Флик еще в ноябре 1932 г. писал в одном из писем, что дает деньги на то, чтобы «консолидировать бюргерство против национал-социалистов», а в Третьем рейхе был назначен одним из «фюреров» военной экономики, широко использовал на своих заводах тысячи иностранных рабов. В свою очередь Густав Крупп фон Болен унд Гальбах тоже, с одной стороны, давал миллионы рейхсмарок на содержание и пропаганду НСДАП, а с другой – старался не афишировать свои симпатии к ней. Но зато после прихода Гитлера к власти, писал тогда биограф Круппа, глава одноименного концерна «в сотрудничестве с фюрером нашел воплощение идеалов, которые сохранили ему веру в будущее во времена национального упадка и экономического паралича», то есть во времена Веймарской республики.
Примечателен такой факт. В отличие от офицерства вермахта и представителей аристократии, никто из промышленников не участвовал в оппозиции, а тем более в заговорах против Гитлера, и соответственно никто из них не был подвергнут репрессиям в Третьем рейхе.
═
Крах и расплата
═
С исторической точки зрения сделка германской финансово-промышленной олигархии с Гитлером, заведомо подразумевавшая ангажированное участие в подготовке нацистской агрессии и других преступлениях нацизма, была ее самым близоруким, как сказали бы сегодня, «пилотным проектом». Как всякое единение предпринимательства с диктатурой, она не могла не кончиться катастрофой, в том числе для личных судеб этих людей.
Один из главных приверженцев Гитлера в промышленных кругах Альберт Фоглер покончил с собой, когда занявшие Дортмунд американские войска пришли его арестовывать. После войны многие главы концернов и банков были арестованы, осуждены, сидели в тюрьмах. Флик был признан виновным в нацистских преступлениях и осужден в Нюрнберге на 10 лет тюремного заключения, а сын старика Густава Круппа Альфрид – даже на 15 лет. Десятилетия спустя немецким концернам пришлось собирать 5 миллиардов марок в фонд компенсаций тем, кто еще оставался в живых из миллионов узников концлагерей и людей, угнанных на принудительный труд в Германию. Сотрудничество с Гитлером нанесло трудно исчислимый ущерб имиджу немецких промышленников, потребовало больших усилий для восстановления уважения к марке «Сделано в Германии».
Конечно, сегодня все это позади. Сохранившиеся названия немецких концернов уже не вызывают послевоенной аллергии. Немецкая экономика восстановила и даже укрепила свои позиции в мире. Она активно развивает партнерство со странами Европы, которые были жертвами нацистской агрессии. Это в полной мере относится и к отношениям Германии с Россией. Причем не только в интересах понятной выгоды, но и в соответствии с общественными настроениями, существующими в ФРГ. А они согласно последнему опросу, проведенному по программе Дитмара Виттиха накануне 60-летия окончания Второй мировой войны в Европе, таковы. 86% немцев считают, что в следующие десятилетия отношения между Россией и Германией будут характеризоваться дальнейшим сближением. Наряду с достаточно прочно укоренившейся в Германии демократией это вполне оптимистический задел, позволяющий рассчитывать на такое будущее, в котором прошлое не повторится.
