Александр Кынев Накануне инаугурации на второй президентский срок Владимир Путин высказал идею на следующих выборах избирать Государственную Думу РФ только по партийным спискам, причем по системе так называемых открытых списков, когда избиратель может, голосуя за определенную партию, отмечать наиболее нравящихся ему кандидатов этой партии. Идея была немедленно и горячо поддержана председателем Центризбиркома РФ Александром Вешняковым. А поскольку конституционное большинство в Государственной Думе принадлежит фракции «Единая Россия», то вероятность реализации данной инициативы очень велика.
Что может дать стране позитивного и негативного такая внезапная радикальная реформа? Каких дополнительных изменений потребует она в политической системе страны?
Плюсы
Плюс первый – партии станут реальными и влиятельными. Из сборищ маргиналов (что очень часто имеет место) они превратятся в действительно состоятельные, в том числе в профессиональном и кадровом отношении, структуры. У тех, кто имеет реальные интересы в политике, появится реальный мотив выражать свои интересы именно через партийные структуры.
Плюс второй – партии должны будут сделать акцент на стратегические интересы страны, на разработку серьезных программ.
Не секрет, что депутаты, избранные от конкретной территории, во многом являются заложниками ее специфических интересов, а чаще всего интересов конкретного губернатора или доминирующей в регионе ФПГ. По сути, они являются вынужденными лоббистами. Интерес же партийных лидеров на пропорциональных выборах будет, несомненно, более долгосрочным и направленным на всю страну, а не на ее малую часть.
Плюс третий – состав парламента станет более адекватен итогам базового, «стратегического» голосования избирателей. Проще говоря – власть не сможет бесконтрольно перекупать максимально зависимых от административного ресурса одномандатников. В условиях «управляемой демократии» одномандатные округа – это практически места, заведомо отданные партии власти. На последних выборах депутатов Государственной Думы РФ партия «Единая Россия» получила только 37% голосов пришедших на избирательные участки избирателей, то есть голоса не более одной пятой всех избирателей страны. Однако вскоре после выборов мы узнаем, что в нее стройными рядами пожелало вступить более 300 народных избранников, то есть конституционное большинство (более 67% депутатов). Так, может быть, лучше чисто пропорциональная система, которая дает хоть какую-то защиту от этой «диктатуры меньшинства»? Уж тогда-то никак нельзя будет получить за треть голосов две трети мандатов.
Минусы
Минус первый – лишение граждан пассивного избирательного права, т.е. права быть избранным. Статья 30 Конституции РФ гласит: «Никто не может быть принужден к вступлению в какое-либо объединение или пребыванию в нем», ст. 32 – «Граждане РФ имеют право избирать и быть избранными в органы государственной власти и органы местного самоуправления, а также участвовать в референдуме», ст. 55 – «В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина». Очевидно, что принцип выдвижения в депутаты исключительно через политическую партию – это умаление права гражданина быть избранным и фактическое принуждение его к пребыванию в объединении.
Минус второй – само по себе изменение избирательной системы при сохранении нынешней системы власти в стране лишь в незначительной степени стимулирует развитие партий. Россия остается суперпрезидентской республикой, где парламент не имеет практически никакого влияния на формирование правительства. Поэтому ценность партийного членства, а значит, и привлекательность его для представителей политической и экономической элиты существенно обесценивается. Президент в этих условиях может быть или надпартийным арбитром, и тогда система по факту становится почти беспартийной, или же представителем конкретной партии, и при таком распределении полномочий это превращается в полное доминирование одной партии. Партийный президент – это возможный вариант, но в таком случае вначале наделите парламент реальными властными функциями и передайте ему право на формирование правительства, тогда возникнут системные предпосылки для многопартийности. Реальная многопартийность без реального разделения властей невозможна.
Минус третий – сохранение нынешнего закона о политических партиях при полностью пропорциональной избирательной системе еще более усилит отчуждение между обществом и государством, будет выталкивать реальные, но не отражаемые легальными партиями интересы в сферу параллельной политической реальности.
Закон о политических партиях имел одну очевидную цель – создать максимально комфортную для власти систему абсолютно зависимых и контролируемых политических партий. По сути, он делает невозможным формирование партий «снизу вверх», на основе формирующихся на местах общественных инициатив, которые затем аккумулируются в виде федеральной партии. Создание партий по этому закону может обеспечиваться или властью, или той или иной финансово-промышленной группировкой, что не может не отдалять партии и партийную элиту от большинства населения страны.
Создается впечатление, что авторы федерального закона о политических партиях или не знали, или проигнорировали классические труды в данной области (М.Дюверже, Р.Арон, А.Лейпхарт и др.), где изложены базовые принципы и закономерности партийных систем, один из которых гласит, что дело не в размерах партии, а в различии структур. Партии, которые формировались в России к концу 1990-х, были преимущественно кадровыми, а такие партии обычно не имеют жестко фиксированного членства и членских взносов; господствовавшая же до 1991 г. КПСС была типичной массовой партией с фиксированным членством и членскими взносами. Новый федеральный закон о политических партиях предусматривает создание массовых партий с фиксированным членством, однако ни в одной из этих партий нет членских взносов (оно и понятно – в условиях современной России обеспечить массовость партии, за членство в которой еще надо платить, невозможно), и жизнеспособность подобного гибрида, сочетающего элементы принципиально разных систем, вызывает серьезные сомнения. То есть кадровые реально партии заставляют имитировать массовость, а так как имитационный характер массовости очевиден, то возникает рычаг давления власти на партии в лице проверяющих реальную численность партии органов.
Установка на принудительное формирование в России массовых партий является принципиально ошибочной. Массовые партии с фиксированным членством в большинстве демократических стран ушли в прошлое, ныне господствуют более демократичные и мобильные структуры. Любая массовая партия в России неизбежно превращается в КПСС и вырождается в бюрократическую надстройку.
Очевидно, что нам пытаются навязать двухпартийную систему: «власть» – коммунисты. Но при пропорциональных избирательных системах двухпартийных политических систем не бывает! Если большинство интересов граждан учитывается ведущими партиями, то и общее число партий невелико, а если плюрализм интересов велик и общество разбито на множество групп по отраслевым, этноконфессиональным, идеологическим и иным признакам, то число списков возрастает. Известный исследователь партий М.Дюверже отмечал, что двухпартийность во многом явление естественное, так как любой выбор почти всегда дуалистичен. Однако на практике происходит взаимное перекрещивание различных дуалистических делений (правые–левые, националисты–западники, город–село и т.д.), и это приводит к многопартийности. Реальная совместимость дуализмов и дает итоговое число партий, представляющих основные общественные интересы. При этом устойчивой становится только либо относительно однородная партия, либо партия, которая смогла умело совместить различные интересы. По мнению того же Дюверже, как и многих других исследователей, есть страны, в которых двухпартийность в принципе невозможна, и к их числу явно относится Россия. Не уверен, что даже «четырехпартийность» в России является оптимальной схемой – и развал «Родины», скроенной из «националистического» и «социалистического» сегментов, тому подтверждение.
Из всего этого естественно следует минус четвертый – делегитимизация власти. При отсутствии своего «персонального» депутата в округе и отсутствии реально выражающих интересы избирателя партий мотивация идти голосовать существенно снижается. Явка снижается, а значит, существенно снижается легитимность власти.
Минус пятый – фактическое лишение многих регионов представительства в парламенте. В партийных списках доминирует «элита» крупных и значимых регионов. Как показывает практика, формальное закрепление за регионом списочного депутата-«куратора», никак не связанного с ним реально «по жизни», – фикция. Это означает, что проблемы значительных, но малонаселенных территорий страны будут в существенной степени забыты или проигнорированы. В максимальной степени пострадают регионы Крайнего Севера и Дальнего Востока. Да и в ряде иных регионов РФ сегодня, кроме единственного одномандатника, представителей в Госдуме нет.
Ситуация не была бы столь удручающей, если бы имелась полноценно избираемая населением верхняя палата федерального парламента – Совет Федерации. Но в нынешнем виде это, по сути дела, декоративный орган. Таким образом, избрание Госдумы по пропорциональной системе делает остро необходимым переход к избранию Совета Федерации непосредственно населением регионов страны путем свободных конкурентных выборов.
Минус шестой – сохранение завышенного заградительного барьера существенно снизит представительность Государственной Думы РФ.
Согласно нынешнему закону, нам грозит увеличение избирательного барьера на выборах Государственной Думы 2007 г. до 7%, причем ходят слухи, что барьер повысят еще больше. При пропорциональных выборах чем ниже барьер, тем полнее учет мнения населения. Здесь, конечно, важно не перейти разумную грань представительности. Как показывает практика, вполне эффективным в большинстве демократических стран оказывается барьер в 3 или 5%, а в некоторых странах даже 2%. Более высокий барьер несет в себе слишком большой элемент политического риска для самой власти. Знаменитым стал пример Турции, где 10-процентный барьер на парламентских выборах 2002 г. привел к провалу умеренных партий (по сумме полученных ими голосов выступивших вполне достойно) и приходу к власти исламистов.
Несколько слов про «открытые» списки
Отдельных слов заслуживают предложения о введении системы «открытых списков», когда избиратель может, помимо голосования за партию, еще отметить свои предпочтения тем или иным кандидатам внутри списка. Но давайте не будем идеалистами – сколько избирателей возьмут в руки списки и будут знать номера кандидатов? Открытые списки – это очень сложная модель, предполагающая достаточно грамотного и опытного избирателя, которого в нашей стране сегодня нет. Более того, в условиях «управляемой демократии», когда даже при нынешнем относительно простом законе мы не можем обеспечить контроль, сделать это при более сложном законе будет практически невозможно. Грубо говоря, помимо разделения количества голосов по спискам, придется еще контролировать распределение голосов внутри каждого списка на каждого конкретного кандидата. Эта система идеальна для исполнительной власти. Она позволяет не только поддерживать «свои» партии, но и еще внутри партии сортировать, кого пускать в парламент, а кого нет.
Чем рискуют перестраховщики
Для крупной демократической страны избирать парламент полностью по партийным спискам – это, конечно, нонсенс. Так же, как история не знает федеративных государств с полностью пропорциональными выборами парламента. Обычно пропорциональная система существует в небольших и притом довольно однородных по составу населения (преимущественно моноэтничных) странах с небольшими парламентами. Из стран СНГ пропорциональная система действует только в Молдове (да и то лишь по той причине, что провести выборы в приднестровских округах было бы невозможно). С теми же унитаристскими целями в прошлом году приняла решение проводить следующие выборы только по спискам Грузия. Но Россия не нестабильная Грузия и не Молдова (у нас же нет Приднестровья, где живет треть населения страны). Недавно закон о выборах на пропорциональной основе в Верховную Раду принят на Украине – но при этом там снижен заградительный барьер с 4 до 3% (!).
Важно учесть, что прогнозы придворных аналитиков Кремля строятся на незыблемости рейтинга президента и «вечности» «Единой России». Но очевидно, что все это не может быть вечным. Что, к примеру, произойдет в случае нового экономического кризиса и падения рейтингов Путина и «Единой России», если пути для создания новых партий затруднены? В этом главная опасность всех построений технологов: страхуя власть от проигрыша, они цементируют политическую систему и не дают ей развиваться, что может сделать ее катастрофически неадекватной при смене обстановки. Если институты не выполняют свои функции, они рискуют просто сойти с политической сцены, уступив место другим институтам.
Дарья Гармоненко