Посол США в РФ озабочен характером предвыборной кампании

- Господин Вершбоу, как вы оцениваете итоги российских выборов в России?

- Мы продолжаем изучать результаты выборов и надеемся, что новая Дума продолжит осуществление политических и экономических реформ. Мы в определенной степени разделяем озабоченность, высказанную представителями ОБСЕ по поводу того, как была проведена предвыборная кампания. Ясно, что "административный ресурс" широко использовался для поддержки прокремлевских партий. Государственные средства массовой информации систематически представляли прокремлевские партии в положительном свете, а оппонентов Кремля - в отрицательном.

- Какое воздействие "дело ЮКОСа" оказывает на политический диалог и сотрудничество между нашими странами?

- Думаю, мы достигли многого в последние два-три года в нашем сотрудничестве с Россией в установлении высокого уровня доверия между нашими лидерами. Это сотрудничество служит на благо обеих стран. И мы пытаемся сейчас вывести наши отношения на более высокий уровень через развертывание значимого сотрудничества в некоторых чувствительных областях, таких, как противоракетная оборона, а также расширение экономического сотрудничества.

"Дело ЮКОСа" пока не повлияло на наше сотрудничество, однако оно породило некоторые серьезные вопросы в умах американцев - как внутри, так и вне правительства - относительно того, в каком направлении идет Россия. Эти вопросы касаются таких аспектов, как верховенство закона, подходы российских властей к бизнесу и инвестициям. Эта тема обсуждалась, и достаточно откровенно, в ходе наших контактов, в том числе между двумя президентами в их последнем телефонном разговоре. Мы достигли положения, когда мы можем поднимать чувствительные темы настолько откровенно, как это и должны делать близкие друзья, не скрывая острых углов. И я надеюсь, что данное дело разрешится достаточно быстро и в соответствии с законом, применяемым последовательно, так, чтобы это не оказало серьезного воздействия на наши отношения. Мы уже видим, что у инвесторов появились некоторые сомнения, и было бы большим разочарованием для всех, если бы потенциал расширения нашего сотрудничества подвергся негативному воздействию вследствие этой достойной сожаления ситуации.

- Насколько обеспокоена американская сторона в связи с начавшимися в рамках "дела ЮКОСа" следственными действиями в отношении граждан США - топ-менеджеров данной нефтяной компании?

- Мы не делаем таких заключений. Исходим из того, что "визиту" правоохранительных органов к господину Тиди в СМИ было придано непропорциональное звучание - ведь речь шла о получении доступа к деловой информации, а не о допросе его лично. Тем не менее мы наблюдаем за ситуацией с некоторой озабоченностью. Действительно, посылаются разного рода противоречивые сигналы о том, что касается масштабов расследования в отношении ЮКОСа: фокусируется ли оно на отдельных индивидуальных действиях отдельных акционеров или действия правоохранительного аппарата направлены против компании в целом. Однако на данном этапе мы не видим какого-то антиамериканского "измерения", и мы надеемся, что таковое не появится.

- А где проходит та "красная черта", при пересечении которой российской прокуратурой американская сторона будет готова прореагировать более жестко, чем это делалось до сих пор?

- Мы не говорим о какой-то "красной черте" применительно к данному делу. Но есть один аспект, которым мы озабочены в данной ситуации. Это возможность усиления роли тех в России, кто меньше заинтересован в привлечении иностранных инвестиций, меньше заинтересован в интеграции России в мировую экономику, в западные институты, меньше заинтересован в долгосрочном стратегическом партнерстве с Соединенными Штатами. Заявления со стороны российского политического руководства по этой части были до сих пор очень успокаивающими, но за ними пока не следовало каких-то изменений. Мы бы воспринимали эти заверения очень серьезно, если бы на их фоне не поступали крайне противоречивые сигналы, которые создают чувство неопределенности в отношении того, в каком направлении развиваются события.

- Некоторые наблюдатели в Москве говорят сейчас, что США организуют "бунты" на постсоветском пространстве - в Грузии, Молдавии, Литве┘

- Мы, конечно, хотели бы вместе работать с Россией в интересах достижения общих целей на постсоветском пространстве - дабы способствовать там укреплению стабильности, демократизации, экономическому прогрессу. И мы считаем, что ОБСЕ является очень важным инструментом в содействии странам бывшего СССР в плане достижения этих целей. Мы были несколько разочарованы тем, что Россия, будучи всегда самым большим сторонником этой организации, сейчас, как представляется, отходит от прежней позиции, начиная рассматривать ОБСЕ больше не как инструмент решения проблем, а как проблему саму по себе.

Что касается Грузии, то у нас там нет какой-то скрытой повестки: мы помогаем грузинскому народу преодолеть трудности, которые возникли недавно вследствие явно неудачно проведенных выборов. Мы надеемся, что в итоге тамошняя ситуации все-таки разрешится демократическим образом. Россия и США должны работать вместе, используя инструменты ОБСЕ, дабы помочь грузинам провести успешные президентские выборы, которые помогут стабилизировать страну и укрепить ее целостность. Мы считаем, что ни в коем случае не следует поощрять сепаратистские силы в период внутренней нестабильности в стране, и под этим углом недавний визит в Москву лидеров Аджарии, Абхазии и Южной Осетии вызывает у нас некоторые вопросы, и эта озабоченность была выражена госсекретарем Пауэллом. Думаю, что и в Молдавии мы также стремимся преследовать - опять-таки с использованием механизмов ОБСЕ - общие с Россией цели в том, что касается длительного спора вокруг Приднестровья. Недавние усилия господина Козака были, к сожалению, предприняты без достаточной транспарентности и привели к результату, который, с нашей точки зрения, будет трудно осуществить на практике. Но мы думаем, что господином Козаком была проделана хорошая работа, и это усилие должно стать фундаментом того, чтобы следующая стадия дипломатии - многосторонней работы в рамках ОБСЕ - привела к окончанию этого очень болезненного для народа Молдавии спора.

В более широком плане - мы подчеркиваем в диалоге с российской стороной, что рассматриваем наши усилия по оказанию помощи соседям России не как источник трений. Мы не должны конкурировать на постсоветском пространстве, у нас есть общие цели там, и мы должны сотрудничать в их достижении.

- То есть, исходя из вашей логики, не должно быть в СНГ пророссийских или, напротив, проамериканских режимов?

- Мы считаем, что американским интересам соответствует все то, что хорошо для Грузии. Включая и хорошие российско-грузинские отношения, которые мы должны поддерживать, и сохранение территориальной целостности Грузии, здорового демократического процесса в этой стране, ведущего к созданию стабильного правительства, которое поможет реализации экономической реформы, обузданию коррупции и искоренению проблем, способствующих продолжению чеченского терроризма. Именно этим вопросам мы уделяем первостепенное внимание, рассматривая ситуацию в Грузии, и считаем, что все, что в интересах Грузии, должно быть принято и Россией.

Демократический выход из ситуации в Грузии видится нам в приходе к власти правительства, способного объединить страну и улучшить отношения с Россией, которые были напряженными в последние годы. Это было бы наилучшим вариантом как для нас, так и для России. Не должно создаваться такого ощущения, что в Грузии происходит некое соперничество между Вашингтоном и Москвой.

- Одним словом, лучше не иметь там ни пророссийское, ни проамериканское правительство, а лучше┘

- Лучше всего, чтобы было "прогрузинское".

- Ваша оценка сложившейся ситуации в Ираке? Какой вам видится роль и позиция российской стороны в данном сюжете?

- В общем, ситуация в Ираке улучшается. Но, конечно, мы сталкиваемся с очень серьезными проблемами безопасности в некоторых районах этой страны. Тем не менее иракская экономика начинает возвращаться в нормальное русло, восстанавливаются различные объекты, мы добились успехов в строительстве полицейских сил, и мы довольны тем, что процесс движения к созданию переходного правительства также идет вперед, как это и предусмотрено новыми подходами, объявленными в середине ноября.

В то же время продолжающиеся террористические атаки остатков саддамовского режима очень болезненны и приводят к трагическим потерям среди наших и союзнических войск. Но мы уверены, что эти силы не представляют собой некое "национальное восстание" со стороны иракского народа и что большинство этого народа вовсе не желает возвращаться во времена Саддама, чего добиваются террористы. Медленно, но уверенно мы добираемся до корней этой подрывной деятельности.

Что касается участия других стран, то мы надеемся, что они все-таки присоединятся к военной операции. У нас нет нереалистичных ожиданий относительно российского вклада, но мы видим, что Россия внесла свой вклад другим путем. Мы ценим российскую поддержку принятия в СБ ООН резолюции # 1511, оказанное Россией влияние, которое воздействовало на Францию и Германию таким образом, что они не стали воздерживаться при голосовании за эту резолюцию. В то же время мы надеемся, что Россия займет более твердую позицию в отношении некоторых соседей Ирака, там, где у России сохраняется историческое влияние (особенно в Сирии и Иране), - речь идет о закрытии их границы для террористов, которые продолжают курсировать в обоих направлениях. И мы считаем, что Россия могла бы вести себя более позитивно в плане поддержки переходного политического процесса в Ираке. Россия выражала обеспокоенность в связи с недостаточной ролью ООН в Ираке, но мы считаем, что у ООН там есть своя роль в соответствии с упомянутой резолюцией и что мы должны сосредоточиться на достижении результатов, а не на спорах относительно точного масштаба вовлечения ООН в этот процесс. Я считаю, что Россия могла бы также вносить и экономический вклад в Ираке. Мы продолжаем поощрять российские компании участвовать в тендерах на контракты и инвестировать там в интересах экономического возрождения иракского народа как в краткосрочном, так и в долгосрочном планах.

- Но есть жалобы на то, что тендеры на контракты проводятся в Ираке так быстро, что зарубежные, в том числе российские, фирмы даже не успевают к ним подготовиться┘

- Не знаком с деталями, но, думаю, в прессе на этот счет было много преувеличений, в том числе касательно знаменитой "Халлибертон". Практически все контракты рассматриваются через конкурентный процесс. У России есть люди на месте, в посольстве, они находятся в контакте с временными властями, и я думаю, они в курсе существующих там правил игры. Там также работают представители российских фирм, они активно ищут новые возможности для своего бизнеса.

- Накануне сентябрьского саммита Буш-Путин в Кэмп-Дэвиде группа влиятельных российских экспертов предложили придать отношениям между нашими странами рамки стратегического союза в борьбе с международным терроризмом и распространением ОМУ. Сразу после саммита президент Путин даже обмолвился, что такой союз уже фактически существует. Что, на ваш взгляд, мешает официальной институализации такого союза? И возможно ли это вообще в обозримой перспективе?

- Если вы имеете в виду доктрину, предложенную экспертами ФЭП, то, насколько я понял, ею предусматривается стратегический союз в более широком смысле, а не просто в борьбе с терроризмом и распространением ОМУ. В данном проекте задавался вопрос, что мы должны сделать для того, чтобы двигаться к более широкому союзу, предусматривающему наделение России статусом "важного ненатовского союзника" США, что, в свою очередь, предусматривает преодоление "ценностного разрыва" между нашими странами. Думаю, потребуется много лет для строительства взаимного доверия и уверенности друг в друге между Россией и США, подобного тому, что есть между нами и нашими традиционными союзниками в Европе и других регионах.

Конечно, борьба с терроризмом - эта та общая цель, которая нас объединяет, как и борьба с распространением ОМУ и другими глобальными угрозами. Но для того, чтобы двигаться к более высокому уровню партнерства, нам нужно обрести некое чувство принадлежности к "одной семье", для чего требуется интенсифицировать контакты между людьми и более длительный опыт формирования высокого уровня доверия между лидерами, политическими элитами и даже между представителями общественности в целом. Того уровня, который десятилетиями существует между США и нашими традиционными союзниками. Конечно, говоря о "ценностном разрыве", мы исходим из того, что разрыв в том, что касается соблюдения прав человека, будет сокращаться, а не увеличиваться. И это также будет предпосылкой для формирования долгосрочного стратегического союза между нашими странами. Думать о таком союзе, ставя перед собой такую цель и исходя из необходимости устранения "недостающей связки" на пути установления такого союза, это, конечно, хорошо, но мы понимаем, что в одночасье этого не добиться. Последние события в России порождают у нас некоторые сомнения в том, действительно ли мы разделяем общие ценности, сближаемся ли мы друг с другом в этой части или, наоборот, опять начинаем расходиться. Но, несмотря на все сложности, я надеюсь, что в ближайшие годы мы станем свидетелями возобновленного движения к укреплению демократических институтов, обеспечению свободы прессы, поиску политического урегулирования в Чечне и другим целям, достижение которых позволит преодолеть этот "ценностный разрыв".

- Но наблюдается также и "разрыв интересов"?

- Я лично не считаю, что наши интересы расходятся во многих областях. Конечно, они не идентичны, а в каких-то случаях нам просто трудно избавиться от багажа холодной войны и увидеть те общие интересы, которые на самом деле существуют. Это касается и того, как вести дела в отношении государств на постсоветском пространстве, где у нас гораздо больше общих интересов, чем многие россияне себе представляют.

- А в случае с Ираном - здесь конфликт интересов не наблюдается?

- Нет, я так не считаю. В данном случае у нас есть фундаментальное совпадение интересов в том, что касается предотвращения попадания ядерного оружия в руки иранского режима. По-моему, мы разделяем фундаментальный интерес и в том, что касается пресечения поддержки Ираном терроризма на Ближнем Востоке. У нас также общий интерес в продвижении процессов придания Ирану более умеренного и демократического облика. Мы можем расходиться в тактике достижения этих целей, мы можем даже иногда воспринимать предпринимаемые друг другом шаги как идущие вразрез с задачей недопущения распространения ОМУ, однако означенная цель все же составляет наш фундаментальный интерес в Иране. Это же можно сказать о Северной Корее и целом ряде других горячих точек на карте мира.

- Тем не менее в устах президента РФ неоднократно, в том числе на днях, звучала такая мысль, что, мол, давление, которое оказывается на Россию в части исполнения ею иранских контрактов, имеет "коммерческую" подоплеку и направлено на выдавливание российских компаний из Ирана┘

- Мы не знаем американских компаний, которые были бы заинтересованы в ведении бизнеса в ядерном секторе с Ираном. Так что у нас до сих пор подобные обвинения просто вызывали недоумение...

- Может быть, речь тогда идет о каких-то американских "дочках" в других странах, которые хотели бы внедриться в этот бизнес и поэтому лоббируют в пользу вытеснения России из Ирана?

- В бизнесе, конечно, очень высока конкуренция, но в том, что касается ядерной промышленности, мы осуществляем очень жесткий контроль над американскими компаниями, включая их подразделения или "дочки" в других странах, дабы они не имели никаких дел с Ираном, которые означали бы поддержку его ядерной программы.