Евгений Верлин. В дни работы 16-го съезда КПК на англоязычном интернет-форуме главной китайской газеты "Жэньминь жибао" под бдительным оком партийных модераторов можно было следить за дискуссией, в которой наряду с обычными панегириками встречались вполне разумные и интересные суждения. Мое внимание привлекло послание не назвавшего своего имени "простого китайского гражданина" со следующими пожеланиями к съезду:
- избрать более молодое, энергичное, опытное и дальновидное руководство;
- распрощаться с чиновниками коррумпированными, жадными до власти, занимающими посты, но ничего не делающими, которым власть нужна для достижения личных благ;
- изживать непотизм и клановость в руководстве;
- ставить высокие, но достижимые цели, ради которых китайские граждане, включая тех, что находятся в невыгодных условиях, хотели бы отдавать свои усилия и при этом добиваться для себя приличной жизни;
- уделять внимание преодолению поляризации общества, чтобы не возникала стена между быстро разбогатевшими и обнищавшими слоями;
- тепло относиться к людям китайского происхождения во всем мире и поощрять их возвращение домой;
- продолжать развиваться собственным путем, распрощаться с мыслью стать сверхдержавой наподобие США, дружить со всеми странами, большими или малыми.
Без детализации
Пожелания эти - вполне типичные для "продвинутых" китайских интеллектуалов и предпринимателей - были услышаны руководством КПК и отражены в решениях и материалах съезда.
Генеральный секретарь ЦК КПК Цзян Цзэминь поставил перед своей 66-миллионной партией задачу "к середине нынешнего века закончить в основном модернизацию и превратить нашу страну в богатую, могущественную, демократическую и цивилизованную социалистическую державу".
На этом пути намечено добиться к 2020 году увеличения в четыре раза национального ВВП. Выглядит вполне осуществимым, если учесть, что однажды (за последние двадцать лет прошлого века) "учетверение" уже состоялось. Правда, некоторые зарубежные экономисты усомнились в том, что Китаю на пути к поставленной цели удастся удержать запланированные среднегодовые темпы (7,9%), заявив, что Поднебесную может постигнуть та же судьба, что и попавшую в полосу рецессии Японию. На что представители китайского правительства сказали, что на обозримое будущее проблем не видят: ведь ВВП на душу населения в КНР составляет пока чуть более 2% от японского, а уровень урбанизации далеко отстает от развитых стран.
Более сложным остается вопрос не количественных, а качественных параметров роста. Китай до сих пор не может перейти от экстенсивной к интенсивной модели роста, когда экономика перестанет развиваться за счет растущих вложений в производство дешевого труда, материальных и природных ресурсов, порчи окружающей среды и проч. В докладе Цзян Цзэминя прямо задача эта не сформулирована, хотя многие его высказывания, по сути, нацеливают на такой перелом.
Но скорее всего достижение этой задачи переносится на какое-то неопределенное будущее. Как подчеркнул уходящий генсек, "осуществление индустриализации остается труднейшей исторической задачей в процессе нашей модернизации". Китай, сказал Цзян Цзэминь, по-прежнему подвергается "прессингу экономического, научно-технического и другого превосходства развитых стран". С каждым днем "становится все более ощутимым противоречие между экосредой и природными ресурсами, с одной стороны, и социально-экономическим развитием - с другой". А "средняя зажиточность, которой мы сейчас достигли, все еще на низком уровне, все еще не всесторонняя и развивается крайне неравномерно".
В резолюции съезда констатируется, что главным противоречием китайского общества является диспаритет "между постоянно растущими материально-культурными потребностями народа и отсталым общественным производством".
Надо сказать, что за этими формулировками кроются весьма тревожные явления (взять хотя бы растущую безработицу, множащиеся акции протеста потерявших работу). Но масштабы их на столь торжественных форумах не принято детализировать. Тем более на съезде, "закрывающем эпоху Цзян Цзэминя", когда уходящий лидер должен был во что бы то ни стало показать и доказать, что оставляет страну в относительном порядке, без очевидных "бомб замедленного действия".
От Маркса к "трем представительствам"
Многие критики считают, что самым большим препятствием на пути "качественного" развития Китая является сама КПК. Консервативная, закостенелая в своих предрассудках, отчасти напоминающая КПСС позднего периода хотя бы в том, что все более отходит в своей практической деятельности от провозглашенных идеалов.
Реагируя на новые реалии, пекинское руководство решило кардинально обновить партию - как за счет дальнейшей ревизии руководящей идеологии, так и путем расширения ее социальной базы.
Суть обновленного подхода сформулирована в выдвинутой Цзян Цзэминем теории "трех представительств". Вот как он сам их расшифровал: "Наша партия должна постоянно представлять требования развития передовых производительных сил Китая, постоянно представлять прогрессивное направление передовой китайской культуры, постоянно представлять коренные интересы самых широких слоев китайского народа".
Почти все наблюдатели и "трактователи" китайской действительности сходятся в том, что "три представительства" на практике ведут к окончательному превращению КПК из партии "пролетарского интернационализма" в партию китайского национализма. Наглядное доказательство тому - первая поправка к Уставу КПК, принятая съездом: "Коммунистическая партия Китая является авангардом и рабочего класса Китая, и китайского народа, и китайской нации".
На практике это означает, что теперь все идеологические и организационные преграды на пути вхождения китайских предпринимателей и прочего "непролетарского" люда в ряды Компартии сняты. Как сказал в своем докладе Цзян Цзэминь, партия будет в равной степени уважительно относиться к любому труду - как к физическому, так и к умственному. При этом государство призвано защищать доходы не только от "законной трудовой деятельности", но и доходы от "законной нетрудовой деятельности". И далее: "Нельзя судить о том, насколько человек передовой, по тому, каким состоянием он обладает, по тому, сколько у него имущества".
Заграничные "партийцы"
То есть быть миллионером и даже миллиардером теперь не зазорно. Более того, можно при этом проживать вовсе не в Китае, а вообще за границей и при этом иметь второй паспорт или вид на жительство. Такие "партийцы" уже есть: западные СМИ писали о предпринимателях, осевших, к примеру, в Гонконге и исправно уплачивающих со своих доходов 3% в партийную казну.
Платят "откупные" они, как и их коллеги, оставшиеся на родине, не просто так: близость к руководящей партии позволяет быть ближе и к госкредитам, и к выгодным подрядам. И вообще членство в партии рассматривается как надежная "индульгенция" на случай каких-то политических осложнений.
Так что, когда в резолюции съезда по отчетному докладу Цзян Цзэминя говорится, что в нем даны ответы, "под каким знаменем и какой дорогой наша партия должна идти и какие цели преследовать в новом столетии", это вовсе не следует понимать буквально. Что, мол, следует идти "под знаменем марксизма-ленинизма, идей Мао Цзэдуна, теории Дэн Сяопина и теории "трех представительств". Из всех этих составных китайского партийного "знамени" на деле остаются, пожалуй, лишь "три представительства". А они как раз и допускают самую широкую трактовку путей дальнейшей эволюции КПК и самого Китая.
Вопрос сейчас заключается не в том, что в Китае строится - социализм или капитализм. Вопрос в том, какой капитализм строится и насколько его китайская разновидность будет приближена к его "мягким" азиатским вариантам (японскому, корейскому или тайваньскому).
Законность или гуаньси
Ясно, что свободы слова, разделения властей и прочих атрибутов "буржуазной демократии" в Китае в обозримом будущем не будет. Пока речь идет о том, чтобы страна начала жить не по партийным "понятиям", а по законам. Но остается главный вопрос: как верховенство закона, о чем так много говорилось в докладе Цзяна, совместить с монополией КПК и ее конкретных руководителей на власть? Возможно ли вообще в условиях господства в Китае гуаньси (системы, построенной на лояльности клановых связей) правовое государство? Ведь если в условиях такой системы ты отрываешься от клана, если ты кого-то из клана приносишь в жертву нормам законности, тогда доверия к тебе не будет и тебя самого принесут в жертву. Отсюда и важность кооптирования в высшие звенья власти "своих" людей.
Обеспечение плавной передачи власти (в формулировке Цзяна) в кадровой практике оборачивается прежде всего закреплением за своими протеже позиций в высшем руководстве. Действительно, каждый из уходящих лидеров во что бы то ни стало стремился этого добиться. Цзяну удалось провести в постоянный комитет политбюро ЦК КПК сразу шесть своих ставленников (самого Ху Цзиньтао и пять выдвиженцев из числа "шанхайцев"). Премьер Чжу Жунцзи провел туда же одного "своего" - вице-премьера Вэнь Цзябао. Председатель ПК ВСНП Ли Пэн - тоже одного, но крайне важного для себя человека - куратора силовых ведомств Ло Ганя.
Все это позарез нужно уходящим главам кланов для того, чтобы обеспечить "преемственность" по широкому кругу позиций - от вписывания имени или идей высшего лидера (в данном случае Цзяна) в "скрижали истории" и обеспечения последовательности политической линии до цементирования материально-властных позиций того или иного клана и "гарантий неприкосновенности" для конкретных лиц. В случае с Ли Пэном, например, это особенно актуально в свете возможных к нему претензий по тяньаньмэньскому сюжету, а также по ряду коррупционных скандалов, в которых оказались замешаны его ставленники в крупных госкомпаниях, в том числе его сын (являющийся заместителем главы Китайской энергетической корпорации).
Итак, все четыре первых лица партии и государства (у Ху Цзиньтао в новом ПК ПБ тоже есть один протеже) получили свои "мини-фракции" в высшем ареопаге Поднебесной. Только вот получается, что у Цзяна (который, видимо, сохранит за собой на ближайшие пять лет ключевой пост председателя Центрального военного совета) условных голосов в ПК ПБ вдвое больше, чем у троих прочих уходящих или остающихся лидеров КНР.
Таким образом, Цзян на ближайшие годы оставляет за собой последнее слово при решении ключевых вопросов жизни страны. Ведь если бы каждый из других тяжеловесов провел в ПК политбюро по два своих сторонника, тогда Цзяну для обеспечения себе твердого большинства пришлось бы настаивать на расширении состава ПК политбюро не до девяти, а как минимум до 13 человек.
Столь сложные "арифметические" взвешивания на весах власти "своих" и "чужих", видимо, неизбежны в авторитарном государстве, в котором вопросы власти решаются не в ходе свободного волеизъявления граждан и даже не на съезде правящей партии. Великая заслуга уходящих руководителей состоит в том, что впервые в истории постимператорского Китая новый высший лидер пришел не в результате смерти или физического увядания предшественника, гражданской войны или дворцовой схватки, а в соответствии с нормами Устава КПК (определяющими, что два срока нахождения на посту генсека - это предел). В итоге закулисный торг по вопросу передачи власти прошел в рамках некоей пусть и скрытой от глаз, но институализированной процедуры. Однако до демократии Китаю пока еще очень далеко.
Видный российский китаевед профессор МГУ Виля Гельбрас в этой связи отмечает: "Дэн Сяопин тоже много говорил о законности, развитии демократии, единстве партии и народа и т.д. Но все это осталось по большей мере на бумаге. Китай по-прежнему стоит перед двумя дилеммами: равенство или развитие, стабильность или демократия. И эти "качели" надо все время балансировать. Вроде бы выбрали развитие (экономики), но при этом получили неравенство, огромное имущественное расслоение, потрясающий разрыв экономических уровней различных районов страны. Если же выберешь демократию, тогда будет подорвана стабильность. Почему? Да потому, что демократия - это возможность воздействия воли большинства на социально-экономическую систему. В условиях Китая речь идет о "большинстве" в виде гигантских масс малограмотных людей, не знающих, что им надо. А взрывы недовольства со стороны этих масс? Через какие клапаны их спускать? Ведь в Китае пока не созданы условия формирования групп граждан по их социальным интересам, чтобы энергия мятущихся масс была бы введена в какое-то упорядоченное русло. Иными словами, не созданы основы гражданского общества".
Пока выбор китайского руководства - в пользу поддержания стабильности. В докладе Цзян Цзэминя это сформулировано так: "По-прежнему держась курса на приоритет стабильности, правильно разрешать отношения между нею, реформой и развитием. Стабильность - предпосылка реформы и развития. Важно соединять динамику реформы и темпы развития с их посильностью для общества, брать постоянное улучшение жизни народа за важный пункт стыковки в разрешении отношений между реформой и развитием, с одной стороны, и стабильностью - с другой┘"
Но стабильность - это всегда тот идеал, который требует авторитарности, а в какие-то кризисные моменты даже элементов диктатуры.
Дарья Гармоненко 