Сергей Марков ПОСЛЕ каждого кровавого инцидента в Чечне или после международного форума, обсуждающего чеченскую проблему, резко активизируется информационная кампания, имеющая целью принудить российское руководство пойти на переговоры с Асланом Масхадовым. Эту кампанию ведут несколько политических сил: группы правозащитников, полагающих, что главный враг прав человека в современной России - государство и его силовые структуры; группа иностранных политиков, не любящих Россию по причинам исторического толка, - прежде всего ряд прибалтийских и центральноевропейских политиков; группа журналистов, находящихся под влиянием Бориса Березовского, который предлагает свои услуги посредника для переговоров с лидерами противостоящих федеральным войскам боевиков, поскольку считает, что партизан победить невозможно, а можно только договориться о разделе сфер влияния; группа "Медиа-МОСТ", заинтересованная в интернационализации конфликта с целью получения защиты своих прав собственности на "Медиа-Холдинг" от мирового общественного мнения. В кампании, думаю, участвуют и информационные бойцы ичкерийской военщины (связка Удугов как непосредственный исполнитель и бен Ладен как главный финансист, при участии ряда ваххабитских фондов из Саудовской Аравии), пытающейся перехватить политическую инициативу у российского правительства. Вряд ли мы имеем дело со срежиссированной кампанией, скорее это временное совпадение интересов.
На основное требование - "немедленные переговоры с Масхадовым, законным президентом Чечни, лидером чеченского народа" - Кремль отвечает категорическим "нет". Упорное противостояние "да" и "нет" лишает чеченскую политику Центра необходимой гибкости.
Тезис автора состоит в том, что проблема переговоров с Масхадовым постоянна, но ее содержание меняется со временем. Ответ на вопрос - необходимы ли и возможны ли переговоры с Масхадовым, зависит от ответа на вопрос - каковы возможные пути урегулирования конфликта. Ведь хотя конфликт остается, его содержание меняется во времени - и меняется стремительно, вслед за изменением военно-политической обстановки.
Здесь можно выделить пять этапов. Первый этап - с момента избрания Масхадова президентом до момента начала открытой подготовки агрессии ичкерийской военщины против Дагестана (автор намеренно использует этот термин - он выглядит как слишком эмоциональный, но по сути вполне корректен для обозначения политических сил, делающих ставку только на одно средство - военную силу).
В этот период, когда Россия по многим причинам была не в состоянии сама обеспечить контроль над территорией Чечни, переговоры с Масхадовым были необходимы - для оказания эффективной помощи ему в установлении такого контроля. Этап закончился, когда стало ясно, что Масхадов не в состоянии обеспечить контроль над Чечней.
Второй этап - примерно с 1998 г. до августа 1999 г. Время формирования террористической армии Басаева-Хаттаба, формулирования и пропаганды ими программы нападения на Россию и отторжения от нее Северокавказских регионов с целью создания некой Кавказской конфедерации - де-факто исламского тоталитарного квазифашистского государства. Это время формирования чеченско-дагестанского военно-политического антироссийского фронта во главе с Басаевым и Удуговым и при финансовой и материально-технической поддержке ваххабитов, воплощением чего стал Хаттаб. Это и время открытой подготовки агрессии в Дагестане. Ясно, что Масхадов тогда уже ни на что не мог повлиять, и переговоры с ним были бесполезны.
Третий этап - от начала боевых действий в Дагестане по отражению ичкерийской агрессии до перехода российских войск через Терек. Обстановка в это время решительно изменилась. Большинству чеченского населения стало ясно, что тройка Басаев- Удугов-Хаттаб втянула их в авантюру, за которую придется расплачиваться народу. Масхадов получил возможность восстановить свои позиции в Чечне. Если бы тогда у него нашлось достаточно политической воли объявить эту тройку вне закона и начать войну с ней, он мог бы установить свою власть в Чечне. В этот период переговоры с ним были необходимы - чтобы поощрить его принять мужественное решение. Но тогда Масхадов не смог этого сделать - и стал заложником террористической тройки.
Четвертый этап - решающие бои по установлению контроля российской армии над территорией Чечни и разгрому террористической армии. В этот период переговоры с Масхадовым являлись бы тяжкой политической ошибкой. Ведь подобные переговоры создали бы у населения Чечни подозрения в возможности нового Хасавюрта, возвращения боевиков и расправ над всеми, кто осмелился сотрудничать с российской властью. В результате население затаилось бы в страхе и не оказывало бы даже минимальной поддержки федеральным войскам.
Пятый этап начался сейчас, после перехода войны в партизанскую фазу, - удары боевиков из-за угла без всяких попыток удержания контроля над теми или иными районами. Военный вопрос ушел на второй план, на первый вышел политический - изоляция партизанского движения. Для достижения этой цели опять стал важен Масхадов. Боевикам он нужен как знамя продолжения войны за независимость. Москве - как символ отказа чеченцев от идеи независимости. Поэтому переговоры с Масхадовым целесообразны опять.
Однако есть ограничения для таких переговоров. У населения не должно возникнуть мыслей о возможности двух политических последствий переговоров: нового Хасавюрта со всеми известными последствиями; возможного вытеснения из новых структур власти в Чечне чеченцев, которые последние годы оставались верны России.
Чтобы таких опасений не было, необходимо, во-первых, жестко поддерживать чеченцев, которые последние годы выступали на стороне России: прежде всего это означает поддерживать Гантамирова и его однополчан. Во-вторых, вести переговоры с Масхадовым не как с президентом даже и самопровозглашенной Ичкерии, а как с самым разумным и умеренным полевым командиром. Для этого необходима делегитимизация Масхадова. В-третьих, условием переговоров не могут быть очень сильные уступки Москвы Масхадову. За признание власти Москвы он должен быть допущен к будущей политической жизни в российской Чечне - это и будет для него шансом сохраниться на политической сцене.
Переговоры с Масхадовым, конечно, политически весьма опасны, но, с другой стороны, они могут быть и результативными - признание им бессмысленности сопротивления серьезно подорвет политическую базу партизанского движения. И переговоры с Масхадовым возможны, ведь он - наиболее цивилизованный политик среди антироссийских чеченских лидеров.
Но трагедия Масхадова заключается в том, что он одинок. Более того, Масхадов - единственный чеченский политик, который стремится, и притом искренне, к независимости Чечни.
В конфликте в Чечне участвовало несколько сил. Пророссийские чеченцы всегда были противниками независимости Чечни. Среди антироссийских боевых отрядов можно выделить три группы: сепаратисты, террористы и бандиты. Из них только сепаратисты, лидером которых были сначала Дудаев, а потом Масхадов, действительно стремились к созданию независимого государства Чечня-Ичкерия. Бандиты, которых было большинство, всегда стремились только к независимости от правоохранительных органов - любых, в том числе чеченских. Террористы, возглавляемые тройкой Басаев - Удугов - Хаттаб, были сторонниками независимости Чечни до поры. Они пытались использовать независимую Чечню как плацдарм для захвата соседних регионов и образования на Северном Кавказе некоей новой кавказской империи.
Таким образом, и для террористов, и для бандитов независимая государственность Чечни не была целью. Только небольшая группа сепаратистов хотела построить новую, цивилизованную, независимую Чечню. Но они (во главе с Масхадовым) оказались в меньшинстве.
Условие проведения переговоров с Масхадовым - делегитимизация его как президента Чечни. Любые переговоры с президентом самопровозглашенной Ичкерии смертельно опасны. Переговоры же с Масхадовым как с одним из политиков Чечни - сегодня крайне важны.
Автор настаивает, что Аслан Масхадов не является и никогда не был законно избранным президентом Чечни. Масхадов действительно победил на выборах в честной борьбе. Эти выборы были честными в смысле отсутствия нарушений в подсчете голосов, но они были абсолютно нелегитимными. Их нужно признать нелегитимными не только потому, что они проходили в нарушение российских законов. Президентские выборы в Чечне нельзя считать легитимными даже в том случае, если признать народную революцию в качестве основы их легитимности, потому что выборы не были всеобщими. В них не смогли принять участие пророссийские политики Чечни: Завгаев, Автурханов, Хаджиев, Хасбулатов, Аслаханов. Неучастие объясняется не нежеланием, а тем, что выборы проходили под дулами автоматов, в обстановке террора против пророссийских граждан Чечни.
А это значит, что выборы не были и свободными. В историческом плане избрание Масхадова президентом Чечни должно быть приравнено к победе нацистской партии на парламентских выборах в Германии в 1933 г., которые прошли в обстановке жесточайшего террора против социал-демократов и коммунистов.
Но и это не все. В голосовании не приняли участия граждане Чечни, которые были вынуждены покинуть дома из-за этнических чисток, направленных против русских. Согласно современному международному праву, такие выборы не могут считаться легитимными, поскольку политически закрепляют результат этнических чисток. Поэтому же выборы не могут считаться всеобщими.
Москва и ПАСЕ просто сделали вид, что эти выборы легитимны. Они решили постепенно де-факто признать независимость Чечни и хотели, чтобы в Чечне как можно быстрее были сформированы легитимные органы власти, с которыми можно было бы вести переговоры.
Теперь о самом Масхадове. Как известно, он был наименее антироссийским кандидатом в президенты, которого неформально, но очевидно для всех поддержала Москва. Поэтому он и победил. Он надеялся с помощью Москвы построить независимую Чечню, стать нормальным лидером нормального государства. Но ничего не вышло, потому что не было нормальной страны. Ичкерия была пиратской республикой, где власть принадлежала не всенародно избранному президенту, а десяткам банд, каждая из которых контролировала свою территорию. Масхадов был сильнее каждого из главарей, но значительно слабее их, вместе взятых.
Кроме того, Масхадов находился как бы между молотом и наковальней: между пассивным большинством, которое надеялось на него, и активным меньшинством, которое терпело его только потому, что не могло прийти к согласию относительно того, кто должен занять его место. Масхадов был настоящим центристом и как таковой опирался на неустойчивую поддержку политически пассивного большинства, которое готово было согласиться на независимость Чечни в качестве меньшего зла (если уж Россия не в состоянии навести порядок в Чечне), но не было готово воевать за это.
Поэтому Масхадов сначала получил поддержку абсолютного большинства граждан Чечни, которые желали прекращения войны. Потом оказался в одиночестве перед лицом объединения полевых командиров, которые хотели продолжения войны за завоевание Северного Кавказа. Еще позже он потерял доверие большинства граждан Чечни, которые, видя его неспособность разрешить конфликт, обратили взгляды к Москве. Одновременно Масхадов получил поддержку полевых командиров, для которых лозунг независимости опять приобрел актуальность: теперь это стало орудием идеологической мобилизации населения. Но поддержка полевых командиров временна и очень условна: пока продолжается войсковая операция в Чечне и пока Масхадов защищает полевых командиров - т.е. пока Масхадов является марионеткой в руках полевых командиров.
Сегодня вести переговоры с Масхадовым имеет смысл по нескольким причинам. Во-первых, Москва должна продемонстрировать мировому общественному мнению волю к политическому решению проблемы. Российская элита должна понять, что методы установления конституционного порядка в Чечне - не только внутреннее дело России, поскольку связаны с гибелью мирных граждан. Москва должна оправдываться перед мировым сообществом, и в этом нет ничего постыдного - таковы реалии современного мира. Во-вторых, переговоры с Масхадовым необходимы для того, чтобы продемонстрировать населению Чечни, что Москва стремится уменьшить потери среди мирных людей. Переговоры должны стать главным способом для Москвы победить в информационной войне с ваххабитской стороной, одержать моральную победу, получить поддержку населения Чечни и мирового общественного мнения.
Переговоры не начались раньше - и это было оправданно. Российские войска одержали военную победу. Но это далось очень дорогой ценой: тысячи убитых и раненых мирных граждан, тысячи убитых и раненых российских солдат, разрушение экономической инфраструктуры, серьезное ухудшение имиджа России в мировом общественном мнении и, как результат, - нарастающая дипломатическая изоляция России.
Переговоры с Масхадовым были необходимы перед началом боевых действий. Во время боевых действий переговоры с ним были бы преступной ошибкой. Сейчас, после окончания активной фазы боевых действий, на этапе перехода от войны к миру переговоры с Масхадовым опять ставятся в повестку дня. Эти переговоры должны символизировать окончание войны и переход к миру. Важным шагом к ним могла бы стать амнистия Масхадову - ему одному.
Ведь сегодня главное - политическое урегулирование конфликта в виде формирования гражданской власти в Чечне, а для этого необходима политическая изоляция террористов. Уход Масхадова от террористов стал бы огромной политической победой России на Северном Кавказе. А если, несмотря ни на что, Масхадов не согласился бы сотрудничать с российской властью - это был бы его выбор. Выбор, который отбросил бы его самого в небытие и который стоил бы тысяч жизней чеченскому народу.
Масхадову трудно признать российскую власть в Чечне - ведь он верит, что является законно избранным президентом. Поэтому условие переговоров с Масхадовым - его делегитимизация в глазах населения Чечни и мирового общественного мнения. Это трагедия Масхадова, ведь он действительно пытался создать независимую цивилизованную Чечню. Независимая Чечня сегодня почти полностью делегитимизирована, необходимо лишить легитимности и ее незаконно избранного президента.
Сегодня единственным выходом для Масхадова было бы признание своих политических ошибок, признание суверенитета России над Чечней, участие в построении мирной жизни. Это открыло бы для Масхадова возможность участия в политической жизни будущей свободной российской Чечни. Надо дать ему шанс выйти из тупика. Это и был бы переход от военной победы России в Чечне к победе политической, закрепляющей итоги военной победы.
