Премьер посткризисного правительства

	На своем месте. Фото Фреда Гринберга (НГ-фото)

КАСЬЯНОВ как премьер приемлем для всех групп и слоев российской верхушки, включая неизменно капризных парламентариев ("не вызывает аллергии" - так выразился про него Геннадий Селезнев). Он сумел надлежащим образом поставить себя и в многочисленных контактах с международной финансовой и бюрократической элитой. За последние полтора года общественность вполне могла оценить его импозантную внешность, непринужденную, но при том величавую манеру общения, складную речь и даже специфический тембр голоса - все при нем, как подобает лучшим образцам имиджмейкерского искусства, но только свое, от природы.

Однако вряд ли кто всерьез станет объяснять последние карьерные успехи Касьянова его внешностью и манерами. Он выделился из второго-третьего ряда правительственной команды в экстремальных условиях последефолтной осени 1998 года, продемонстрировав незаурядные способности в сфере финансовой дипломатии и финансового менеджмента.

Михаил Михайлович Касьянов родился 8 декабря 1957 года в г. Солнцево Московской области (ныне - известный район в черте Москвы).

Окончил Московский автомобильно-дорожный институт, Высшие экономические курсы при Госплане СССР. Свободно владеет английским языком.

После МАДИ Михаил Касьянов отслужил в армии, затем некоторое время подвизался во Всесоюзном научно-исследовательском институте промышленного транспорта Госстроя СССР. С 1981 по 1990 год он работал в аппарате Госплана РСФСР, где последовательно занимал должности: инженера, ведущего экономиста, главного специалиста, начальника подотдела Отдела внешнеэкономических связей Госплана.

В 1990 году после избрания Ельцина председателем Верховного Совета РСФСР была произведена реорганизация российских управленческих структур. Вызывавшее раздражение демократической общественности название "Госплан" изъяли из оборота, и должность Касьянова стала называться "начальник подотдела Управления внешнеэкономических связей Государственного комитета экономики РСФСР". В 1991 году, после очередной реорганизации (связанной уже с падением компартийного режима), он стал заместителем начальника управления - начальником отдела Управления внешнеэкономической деятельности Министерства экономики Российской Федерации. А с 1992 по 1993 год был начальником подотдела Сводного отдела внешнеэкономических связей Министерства экономики РФ.

В 1993 году Касьянов перешел в Министерство финансов, где возглавил Департамент иностранных кредитов и внешнего долга.

Суть отечественной финансовой политики в то время (как и в течение нескольких последующих лет) была такова: политики много, а финансов на всех хронически мало. Утверждали бюджет соответственно с давлением различных лоббистских группировок (или не утверждали вовсе, если законодательная власть "упиралась"), затем собирали в казну что бог пошлет, а позже тратили - кому что бог даст урвать. Само собой, у минфиновских чиновников имелись огромные возможности, их неформальный статус был на порядок выше, чем в других ведомствах. К заместителям министра финансов иные главы федеральных ведомств и губернаторы пробивались на прием не без труда. Но зато редко какой руководитель Минфина оставался на своем месте более одного года. Вслед за министрами вылетали из кабинетов целые когорты их сотрудников и сподвижников - порой с немалым шумом. Касьянова, однако, эти передряги не коснулись - он, как признанный профессионал, оставался у руля внешних финансовых отношений при нескольких министрах.

В момент прихода Михаила Касьянова в Минфин во главе министерства твердо стоял Борис Федоров, один из столпов отечественного либерализма. В 1994 году его сменил Сергей Дубинин из команды первоначинателей реформ гайдаровского призыва. Всем финансово-экономическим блоком кураторствовал вице-премьер Александр Шохин, также авторитетнейший деятель либерального направления. Внешними долгами в Минфине заведовал первый заместитель министра Андрей Вавилов - еще один известный либеральный авторитет финансового дела. Такое вот профессионально мощное руководство.

И неудивительно: в тот период, как и сейчас, правительство весьма заботила проблема долгов, особенно долгов советских, которых набрали немерено в 1980-е годы. Принять на себя эту тяготу российскому руководству пришлось в связи с необходимостью закрепления за страной всех атрибутов великодержавной правопреемственности по отношению к распавшемуся СССР. Касьянов был одним из активных участников длительного и сложного переговорного процесса, в ходе которого пришлось искать решения, приемлемые для множества кредиторов - государственных и частных финансовых организаций различных стран. Важнейшим результатом тех переговоров стала известная схема, по которой государства - держатели российских долговых обязательств были объединены в так называемый Парижский клуб, кредиторы - частные организации объединились в Лондонский клуб. Сроки выплат были значительно отодвинуты, при этом ответчиком по долгам перед Лондонским клубом выступал Внешэкономбанк, структура фактически государственная, но формально независимая. Это создало юридическую зацепку для дальнейшего облегчения долгового бремени.

В решении внутренних финансовых проблем деятельность Минфина и правительства в целом в 1994 году оказалась не слишком удачной, результатом чего стали известные события "черного вторника" 11 октября 1994 года, когда резко упал курс рубля, а затем усилилась инфляция. В череде последовавших кадровых решений лишились постов многие деятели правительственной команды, а во главе Министерства финансов Сергея Дубинина сменил Владимир Пансков. Новый министр со временем произвел определенные кадровые перемещения, и в 1995 году Михаил Касьянов был назначен заместителем министра. Как утверждают, Пансков стремился тогда несколько снизить значение своего первого заместителя Андрея Вавилова, возглавлявшего работу по внешним долгам, а потому повысил статус Касьянова, сделав его не подчиненным, а как бы коллегой Вавилова на данном направлении. По другим источникам, в 1996 году Касьянова называли в числе кандидатов на пост главы Внешэкономбанка. По этой версии, ВЭБ должен был стать банком двойного подчинения, а возглавить его должен был действующий минфиновец, но в дело вмешался Сергей Дубинин, тогдашний председатель Центробанка РФ. Он отбил претензии Минфина и посадил в ВЭБ своего выдвиженца - Андрея Костина.

В печати были глухие упоминания о конфликтах между Касьяновым и Вавиловым, но подробности не выходили наружу. Как уверяют, Касьянов проявлял очень большую осторожность в оформлении государственных гарантий для внешних займов целевого назначения, выделявшихся под закупку иностранного оборудования для ряда инвестиционных проектов, что вызывало обвинения в волоките. Вавилов же, наоборот, прославился как смелый и виртуозный мастер формирования оригинальных схем финансовых потоков (впоследствии некоторые детали заключавшихся под эгидой первого заместителя министра сделок стали предметами шумных разбирательств).

Когда весной 1997 года кресло министра финансов занял Анатолий Чубайс (по совместительству с постом первого вице-премьера), изощренный финансовый артистизм пришелся не ко двору, и Вавилов покинул министерство. Касьянов остался на прежней должности, при этом он фактически получил статус главного исполнительного менеджера в сфере внешней финансовой политики. Естественно, в рамках стратегических решений, принимавшихся на высшем политическом уровне. Одним из таких решений стал допуск нерезидентов на рынок государственных краткосрочных обязательств, благодаря чему резко увеличились масштабы пирамиды ГКО - на это пошли в надежде, что наметившееся в 1996-1997 годах оживление экономики увеличит налоговые поступления и собьет проценты, под которые государство занимало деньги на внутреннем рынке.

Но к концу 1997 года экономическая конъюнктура резко ухудшилась: на Россию обрушились удары мирового финансового кризиса, одновременно с этим упали цены на нефть и газ. Вследствие ухудшения внешнеторгового баланса и бегства капиталов из страны началось падение рубля, Центробанк же искусственно поддерживал его курс в рамках существовавшего тогда "валютного коридора". В то же время пирамида ГКО стремительно росла, грозя опрокинуть всю финансовую систему страны.

В марте 1998 года президент Ельцин назначил новое правительство во главе с Сергеем Кириенко, которое попыталось осуществить программу обмена краткосрочных долговых обязательств на долгосрочные, которые Россия могла бы обслуживать при некоторой помощи международных финансовых организаций. К реализации этого плана был подключен и Михаил Касьянов - с его участием прошла одна из самых удачных сделок по переоформлению пакета ГКО ценой в 4,4 млрд. долл. в евробонды под весьма умеренный процент. Однако этот и другие тактические успехи правительственной политики не могли компенсировать провал общей стратегии, который был зафиксирован известными событиями 17 августа 1998 года.

Если бы у Кириенко и Дубинина хватило мужества принять радикальные решения (прежде всего - отказаться от поддержания "валютного коридора") в мае-июне 1998 года, расчетное снижение курса рубля должно было бы составить процентов 50-60, даже с учетом возможной паники на валютном рынке. В результате того, что необходимые решения запоздали, российская национальная единица после августовского дефолта подешевела втрое. Соответственно, в несколько раз "утяжелился" внешний долг - его обслуживание в обычном режиме стало непосильно для бюджета (соответственно реальному уменьшению государственных доходов в пересчете на долларовый эквивалент). В первые суматошные недели после дефолта, когда никто толком не мог еще осознать, что произошло, не было недостатков в различных прожектах спасения: от полного запрета использования иностранной валюты внутри страны до полного отказа от валютного суверенитета, с введением жесткой привязки рубля к доллару (идея Бориса Федорова, заимствованная им из опыта аргентинских реформаторов).

Более или менее осмысленные меры по ликвидации последствий финансового кризиса были предприняты с приходом к власти новой правительственной команды во главе с Евгением Примаковым. Это правительство изначально мыслилось как коалиционное, где привлечение на ключевые вице-премьерские посты таких "левых" деятелей, как Юрий Маслюков и Геннадий Кулик, должно было компенсироваться введением в команду известных "либералов". В частности, Александру Шохину планировалось поручить контроль над сферой внешней финансовой политики. Считалось, что он, как обладатель соответствующего опыта и авторитета в международных финансовых кругах, необходим именно для восстановления отношений с кредиторами. Однако Шохин мыслил более широкими аппаратно-стратегическими категориями; получив пост вице-премьера, он потребовал для себя контроля над Министерством финансов, а в первую очередь - отставки Михаила Задорнова (формально - из-за его несомненной причастности к решениям от 17 августа 1998 года). Примаков с Шохиным не согласился - премьер собирался лично контролировать важнейшее в сложившейся ситуации министерство. Задорнов его вполне устраивал как профессионал (тогда считали - едва ли не единственный знаток бюджетных дел в министерстве). Шохин подал в отставку, Задорнов остался во главе Минфина.

Весь экономический блок правительства был передан под кураторство Маслюкова, который как опытный аппаратчик достаточно быстро нашел необходимый центр равновесия между амбициями отраслевиков и макроэкономистов. Но самые первые контакты с представителями международных финансовых организаций показали, что "розовый" вице-премьер вызывает у западных партнеров однозначную реакцию отчуждения, и сам он отвечает им совершенно симметричной антипатией. Тем не менее как-то проблему долгов надо было решать, и уже 26 сентября 1998 года создали специальную рабочую группу для проведения переговоров с владельцами ГКО и по вопросу урегулирования госдолга РФ. Михаил Касьянов вошел в эту группу и вскоре стал там основным действующим лицом.

Михаила Касьянова тогда постоянно показывали в теленовостях - чаще всего на фоне российских аэропортов и штаб-квартир мировых финансовых организаций. В ходе многомесячного переговорного марафона российским представителям пришлось продвигаться извилистыми путями временных договоренностей в суженных до предела рамках возможностей отечественной экономики. Целью переговоров на первых порах было не быстрейшее достижение соглашения любой ценой, но предотвращение новых ударов по ослабленной кризисом российской финансовой системе. Уже в первые месяцы тактика и стратегия российской финансовой дипломатии принесла результаты прежде всего в отношениях с главным кредитором - МВФ. Здесь позиции существенно сблизились, и стала вырисовываться перспектива приемлемого для России соглашения; такой промежуточный результат сам по себе был ценен тем, что оказал благотворное стабилизирующее воздействие на курс рубля. А это способствовало быстрому усмирению инфляции и началу оживления в реальном секторе экономики.

Несомненные успехи и резко возросший авторитет "главного финансового дипломата" РФ определили его новый статус: 15 февраля 1999 года Касьянов был назначен первым заместителем министра финансов.

В марте он стал заместителем управляющего от РФ в Европейском банке реконструкции и развития. Тогда же вошел в состав представителей государства в Наблюдательном совете Российского банка развития.

Весной 1999 года продвижение на переговорах с МВФ резко осложнилось из-за кризиса на Балканах; одновременно разразился острейший внутриполитический кризис в России, апогеем которого стала отставка правительства Примакова. Соответствующий указ был подписан 12 мая; в тот же день решился и вопрос о новом и.о. премьера - говорят, не без серьезных споров в окружении Ельцина.

Как уверяли знатоки кремлевских дел, весьма влиятельные лица толкали в премьерское кресло Николая Аксененко, однако вмешался Чубайс, которому удалось склонить главу государства к мнению, что Сергей Степашин (в то время - министр внутренних дел и первый вице-премьер) перспективнее с точки зрения быстрейшего утверждения в Думе.

К середине мая Ельцин уже порядком поистратил свои энергетические ресурсы, а потому близкие уговорили его отправиться на короткий отдых в Сочи, чтобы именно там (вместе с Волошиным и Степашиным) обдумать и утвердить основные правительственные назначения. Затем последовала известная интрига - с внезапным "прорывом" Аксененко к президенту, с долгими и весьма нервными переговорами. Степашин проявил незаурядные бойцовские и маневренные способности, отстояв общую схему с двумя первыми вице-премьерами. Но в вопросах персональных назначений ему пришлось уступить. Не добившись назначения первым вице-премьером (вторым после Аксененко) Александра Жукова, Степашин предложил на этот пост кандидатуру Михаила Задорнова - тут его оппонентам было нечего возразить (весьма авторитетная в глазах президента фигура, при том - совершенно независим ото всех "групп давления"). Однако Задорнов потребовал сохранить за ним пост министра финансов. В окружении президента сначала как будто на это согласились, но потом передумали; уязвленный Задорнов отказался от вице-премьерства и был назначен на почетную (но ни к чему не обязывающую) должность представителя президента по связям с международными финансовыми организациями.

Нового министра финансов долго не искали - на эту должность сразу же был назначен Михаил Касьянов. В самые нервные дни, когда все решалось, он находился за границей, вел очередные переговоры. Логика этого отсутствия вполне очевидна: Касьянов не мог отказаться от сделанного ему достаточно категорично предложения, но, сохраняя лояльность к Задорнову, не хотел, чтобы создалось впечатление, будто он "подсиживает" своего руководителя. Все вышло достаточно прилично, Касьянов и Задорнов сохранили уважение друг к другу и возможность дальнейшей совместной работы.

Следуя стереотипам постсоветской бюрократической ментальности, каждый очередной глава Минфина (кроме, разве что скромняги Панскова) на собственный лад создавал себе имидж незаменимого профессионала. "Всезнающего" Лившица соответствующие СМИ возносили до небес, а после отставки - оплакивали, как героя. Чубайса в 1997 году вообще определили чуть ли не в гении. Задорнов не стал в этом отношении исключением - "серьезные аналитики" в 1999 году считали его уход непоправимым бедствием, предрекая хаос в министерстве, бюджетную неразбериху и повальное воровство.

На момент назначения министром Касьянова привыкли считать хорошим переговорщиком - и только. Но он с первых же дней после нового назначения уверенно взял в руки управление министерским механизмом. Разумно распределив обязанности между заместителями, сам Касьянов мог по-прежнему уделять много внимания проблеме внешнего долга.

Как раз в это время благодаря российскому посредничеству было достигнуто соглашение о прекращении военных действий на Балканах, после чего отношения России со странами Западного альянса заметно улучшились. Касьянов немедленно воспользовался открывшимися возможностями для завершения переговоров с Международным валютным фондом, от которого в июле Россия получила долгожданный транш. Полученные от МВФ (и немедленно возвращенные ему же в счет погашения долга) деньги были не слишком велики, но важен был сам факт нормализации отношений с Фондом, открывавший выход к договоренности с другими кредиторами.

Касьянов спешил развить успех - и уже в начале августа было достигнуто соглашение об отсрочке всех платежей по советским долгам странам - членам Парижского клуба до конца 2000 года (за исключением небольших процентов). А частным кредиторам из Лондонского клуба был предложен план глобальной реструктуризации долгов, оставшихся от бывшего СССР, с частичным списанием задолженности и переоформлением остальной части в ценные бумаги с длительным сроком погашения. Банки, входящие в Лондонский клуб, не дали немедленного согласия на касьяновский вариант урегулирования, но и не отвергли его. Это уже было большим успехом, так как отводило угрозу дефолта по советским долгам - вместо того начались длительные переговоры, в ходе которых Касьянов рассчитывал добиться не слишком быстрого, но верного успеха.

В сентябре 1999 года в отношениях с "лондонцами" наметились явные сдвиги в нужном направлении, однако далее переговорный процесс был отягощен обстоятельствами внеэкономического характера. Сначала - раздутые в российских и западных СМИ скандалы вокруг проблем коррупции, апогеем которых стала история с "Бэнк оф Нью-Йорк". Затем развернулись широкомасштабные военные действия в Чечне, ставшие поводом для антироссийской кампании. Международный валютный фонд отказал в очередных порциях кредитов, переговоры с Лондонским клубом также затормозились.

Осенью 1999 года просуществовавшее считанные месяцы "окно благоприятных политических возможностей" захлопнулось, но к этому времени Касьянову удалось решить значительную часть принципиальных вопросов, связанных с российскими внешними долгами. Соответствующие договоренности, даже не завершенные до конца, оказали благотворное стабилизирующее воздействие на все макроэкономические показатели. Стабилизация финансов и позитивные тенденции в реальном секторе экономики обеспечили необходимую основу для последовательной защиты интересов страны. Когда Борис Ельцин в ноябре 1999 года на Стамбульском саммите ОБСЕ одергивал критиков российских действий на Кавказе, он уже знал, что ему (или его преемнику) не придется вскоре униженно выпрашивать взаймы у Клинтона, Шредера или Ширака.

После прихода на премьерский пост Владимира Путина в начале августа 1999 года служебное положение Михаила Касьянова не изменилось. Он президентским указом был вновь утвержден на посту министра финансов. Однако несколько изменилось основное направление деятельности - первейшей задачей Минфина минувшей осенью стало формирование и утверждение бюджета на 2000 год. И впервые за все постсоветские годы бюджет был заблаговременно утвержден всеми инстанциями законодательной и исполнительной власти. Это был совершенно реальный, выполнимый финансовый документ, который вполне соответствовал всем канонам, определенным для главного финансового закона страны. Завершающее голосование по бюджету стало одним из последних актов, совершенных Госдумой, избранной в 1995 году, где большинство составляли представители сил, оппозиционных президенту и правительству. Тем не менее даже такой депутатский состав вынужден был согласиться с логикой документа, представленного Министерством финансов.

Дальнейшее направление карьерной судьбы Михаила Касьянова было определено радикальными переменами, произошедшими на российской политической арене на рубеже 1999-2000 годов - позитивным для правительства итогом парламентских выборов, а затем досрочным уходом в отставку президента Ельцина. Приняв на себя обязанности главы государства, Владимир Путин должен был осуществить реорганизацию правительства, которым он продолжал руководить, хотя уже не мог вникать во все подробности работы многочисленных министерств и ведомств. В этих условиях стало вполне логичным шагом назначение всего лишь одного первого вице-премьера - как бы заместителя Путина по правительственной текучке. Не менее логичным стало назначение этим единственным первым заместителем премьера Михаила Касьянова.

За утвержденной в январе правительственной схемой проглядывал принципиально новый подход к алгоритму правительственного функционирования. Все обсуждаемые и принимаемые решения должны рассматриваться в едином комплексе правительственной политики, соответственно реальным финансовым возможностям. Те решения, которые невозможно обеспечить ресурсами, не должны приниматься вовсе, но те решения, которые принимаются, должны адекватно обеспечиваться и неукоснительно выполняться. Поэтому первый вице-премьер, министр финансов Михаил Касьянов стал ключевой фигурой всей правительственной команды.

Итоги финансовой и макроэкономической политики за первые месяцы 2000 года впечатляют. Наблюдается не просто оживление экономики, а настоящий рост производства. Правительство выполняет установленные бюджетные показатели и своевременно осуществляет текущие платежи по долгам, не прибегая к новым заимствованиям. Постепенно гасится задолженность по зарплатам бюджетников, по оплате госзаказа оборонной промышленности и пр. При этом нашлись средства для досрочного повышения пенсий, для своевременного формирования северного завоза, для посевной, для Чечни и т.д., и т.п.

Чаще всего нынешние правительственные успехи относят на счет благоприятной экономической конъюнктуры - повысились мировые цены на нефть, вот деньги и появились. Но не следует забывать, что в 1996-м и в течение большей части 1997 года цены на энергоносители также были достаточно высоки. А отношения с мировым финансовым сообществом у России тогда были гораздо лучше, чем сейчас, иностранные инвесторы, еще не обожженные дефолтом 1998 года, охотнее вкладывали деньги в российские предприятия, уровень капитализации отечественной экономики был значительно выше нынешнего, российские финансовые рынки и системообразующие банки (ныне лежащие в руинах) энергично функционировали. Денег в стране было не меньше, а больше, чем сейчас, но правительство не могло их разумно собирать и разумно расходовать.

Сегодняшний уровень квалификации правительственной работы достигался усилиями нескольких команд, начиная от тандема Черномырдин-Чубайс. Касьянов, фактически исполняя обязанности главы кабинета и как бы стажируясь на премьерском посту, управлял механизмом, уже значительно отлаженным трудами предшественников. Он справился с этой работой, при этом продемонстрировал адекватное видение ближних и среднесрочных перспектив, понимание возможных опасностей. Когда в начале апреля возникла вероятность падения мировых цен на нефть ниже уровня, заложенного в бюджетных прогнозах, Касьянов немедленно отреагировал, предложив главе государства возможные варианты действий по урезанию расходов - на случай дальнейшего неблагоприятного развития ситуации.

К личным заслугам Михаила Касьянова за последний период, несомненно, следует отнести достижение договоренности с Лондонским клубом о новой реструктуризации долгов СССР, в результате чего общее бремя российского внешнего долга существенно уменьшилось. Кое-кто из бывших коллег заявляет, что якобы можно было бы добиться и лучших условий: списать не треть долга, а 50 или даже 70%, поставив кредиторов перед перспективой не получить вообще ничего (пусть, если захотят, банкротят Внешэкономбанк). Подобные заявления, однако, выглядят совершенно несерьезно с точки зрения любого специалиста в области международных финансов. Между приличными странами и приличными финансовыми структурами не принято "кидать" на десятки миллиардов долларов - любая такая попытка приведет к самым негативным последствиям для "кинувшего".

Теперь "стажировка" Михаила Касьянова закончена, он получил статус полноправного главы правительства. Считается, что его кабинет будет прежде всего командой технократов-профессионалов, ответственных исполнителей политической и экономической стратегии, которую президент будет формировать сам, опираясь на свой личный аппарат, а также на собственные знания и опыт. У Касьянова, как представляется, нет внутреннего неприятия подобной модели власти - он человек командный, привыкший лояльно себя вести в отношении того начальства, которое ниспослано судьбой. У него нет излишних политических амбиций, хотя, вне всякого сомнения, ему предоставляется значительная политическая роль. И он вполне подготовлен к ней.

В ходе политических пертурбаций минувшей зимы практически все ведущие деятели российской политической сцены оказались объектами "черного пиара". Были нападки и на Касьянова, но даже самым заядлым мастерам технологии "разоблачений" не удалось выстроить против него убедительный фактографический ряд, несмотря на все попытки найти что-то в былых скандалах около Минфина и в иных местах. В это же время, по слухам из достоверных источников, другие не менее опытные политтехнологи пытались договориться с касьяновским окружением на предмет "белого пиара". Их выслушали, просили подождать, пока руководство будет думать, - так они и ждут до сих пор заказа на работу, в которой, как представляется, нет особой необходимости. Имидж Михаила Касьянова уже сложился - он очень неплохо встраивается в собирательный образ российской власти эпохи второго президента.