Задача - реформирование институтов власти

	Рисунок Вадима Мисюка

В РОССИИ происходит смена если и не всей политической системы, то уж режима власти точно. Станет президентом нынешний и.о. или кто-то другой, перед этим человеком будет стоять ключевая проблема - реформирование институтов государственной власти.

Продолжать "царствовать, лежа на боку", как это делал Борис Ельцин, просыпаясь в нужный момент и спросонья (скажем мягко) казнить и миловать, гневаться и произносить покаянные речи? Такая стратегия имеет плюсы, точнее, приятные стороны. Но ее функциональность строго ограничена во времени. Эта стратегия была возможной как способ прихода к власти в период распада ССCP, она же была успешной как способ удержания власти в период полураспада российской государственности и глобального передела собственности. Непредсказуемость действительно была сильной стороной Бориса Ельцина, чертой его характера, позволяющей крепко сидеть на троне и даже крепко спать на нем.

Сталкивая лбами целые ветви власти, различные элитные группировки, приближая одних и отправляя в политическое небытие других, Ельцин впадал в очередной президентский анабиоз. Кажется, это называлось "работа с документами". Борис Николаевич полагался на Божее провидение и на очередного временщика.

Если сон разума порождает чудовищ, то что рождается во сне, когда разум отсутствует изначально, представить сложно. Все превращается в хаос, в шутовство, в бесконечный маскарад. Но фиеста закончилась. Под добрыми масками хрюшек и заек оказались даже не монстры, а призраки. Призраками обернулись и отдельные политики, и целые партии, идеологии и социальные движения. Вряд ли с ними можно продолжать водить хороводы.

Ельцинская стратегия себя полностью исчерпала уже к середине 90-х. Уход Бориса Николаевича - не просто политическая рокировка, но и смена стратегии. Колыбельная, спетая хором, превратилась в политический реквием.

У будущего президента не остается времени на апробацию иных стратегий, кроме стратегии, которую воплощает Путин, - создание жесткой вертикали власти. Вряд ли верно и корректно, хотя бы по отношению к другим кандидатам, говорить, что на президентских выборах Путину не существует альтернативы. Ясно только, что политический декаданс как стиль власти себя исчерпал в силу исчерпанности внешних и внутренних ресурсов.

Но возможно ли выстраивание жесткой вертикали власти в контексте поролоновой идеологии и агрессивного противостояния различных групп, и если возможно, то каков механизм выстраивания? Возможно ли в этой среде идеологического кризиса и фантомных угроз построение режима личной власти, диктатуры, которой так стало модно пугать самих себя?

Для того чтобы ответить на эти вопросы, необходимо описать ключевые противоречия нового этапа социально-политического развития страны.

Начнем с идеологического кризиса, к которому привел либерализм, претендующий на всеобщее понимание, а значит, бесконечный диалог, в процессе которого маргинализируются, стираются идеологические экстремы и оппоненты легко меняются местами. Либерализм с его культурно-относительными понятиями свободы, равенства и братства скорее процесс, квазиидеология.

Вольтеровский принцип "я с вами не согласен, но готов отдать свою жизнь за то, чтобы вы смогли высказать свое мнение" на деле превращается в тонкий манипулятивный инструмент, когда процесс обмена множеством мнений (плюрализм) в конечном итоге размывает оппозиции и превращается в монолог. В этих условиях невозможно появление структурообразующих идей.

Любое выстраивание идеологической системы моментально купируется либерализмом. Отличные от либеральных идеологемы маркируются как антигуманные и делегитимизируются. (Прекрасный пример тому - недавние события в Австрии.) Либерализм не допускает даже декларации национальной, государственной, религиозной идеи как структурообразующей. Она будет маркирована как тоталитарная (фашистская, коммунистическая, фундаменталистская) и антигуманная, то есть несущая угрозу человеческой жизни, человеческой цивилизации. Следующим шагом будет уничтожение этой идеологии.

Либерализм делает возможным единственную легитимную политическую систему - демократию. Демократия как политическая система определяется через категорию выборов. По классическому определению Хантингтона, политическая система является демократической в той мере, в какой наделенные высшей полнотой власти лица, принимающие решения, касающиеся всех граждан, выбираются на должности в результате состязательных и периодических выборов.

Но в условиях либеральной идеологии проблематичной становится сама возможность выбора. Выбор предполагает конфликт, а он устраняется либерализмом с помощью механизмов гуманитарных, политических и информационных технологий. На месте возможного реального конфликта создается виртуальный. Отчужденность человека от власти через средства масс-медиа дала возможность этой власти манипулировать сознанием с помощью выстроенных информационных образов. Мы давно выбираем не носителей определенных идей, на основании которых и принимаются управленческие решения, а информационный образ, который выстраивается в рамках количественно значимых ожиданий. Таким образом, задачей масс-медиа становится формирование этих ожиданий, а затем и воплощение их в образе того или иного политика, политической партии, общественного движения. В этих условиях возникает онтологический кризис демократии как политической системы, поскольку устраняется какая-либо возможность реального выбора.

Следовательно, современная развитая демократия может существовать только в гомогенной идеологической и социальной среде, в которой устранены или локализованы открытые конфликты. В свою очередь, это предполагает наличие высокоразвитой экономики, а значит, высокого уровня жизни, стирающего социальные и культурные противоречия, это предполагает и наличие эффективных государственных институтов, в том числе и силовых, способных подавлять угрозы общественному согласию.

Демократическая система, развивающаяся в агрессивной среде, перерождается в криминальный беспредел, разъедая сами основы государственности. Процесс демократизации в агрессивной социальной среде неизбежно приводит к возникновению жестких политических структур, способных оптимизировать на каком-то этапе социально-экономические отношения.

Прежде всего встает вопрос о допустимой жесткости в сложившейся ситуации. Вряд ли эта жесткость сейчас по-настоящему возможна в идеологии, экономической и социальных сферах. Для этого не хватает материальных, организационных, да и психологических ресурсов. Наибольшего успеха при минимальной мобилизации возможно добиться в изначально структурированных сферах. Этими взаимосвязанными сферами являются институты государственной власти и право.

В этом направлении уже предпринят ряд успешных тактических шагов. Во-первых, оптимизирован сам институт президентства. В лице Путина создается образ волевого политика, способного самостоятельно принимать решения. Действуя с позиции силы, Путин готов идти на неизбежный компромисс.

Следующим шагом стало выстраивание оптимальных отношений по линии президент - Государственная Дума. Не будем останавливаться на известных механизмах построения этой линии, не отличающихся политкорректностью, но и не нарушающих открыто конституционные нормы.

Удачной представляется и фигура спикера Государственной Думы. Геннадий Селезнев, несомненно, обладает надпартийным, государственным мышлением и будет не только учитывать интересы института президентства, но сможет и адекватно аккумулировать и отстаивать перед президентом интересы Государственной Думы. Это, несомненно, благотворно скажется на законодательном процессе в целом.

Если следовать логике развития событий, то следующим шагом на пути оптимизации институтов государственной власти должно быть реформирование верхней палаты парламента - Совета Федерации. На мой взгляд, проблема возможной модернизации этого института является ключевой проблемой актуального государственного строительства. Об этом хотелось бы сказать подробнее.

В последнее время в средствах массовой информации активно муссируется вопрос о реформировании Совета Федерации в сторону ограничения его полномочий. Высказываются даже предложения о полной ликвидации этого института и превращении его в консультативный орган при президенте. Предлагается радикальная реформа по самоустранению верхней палаты. Но при этом совершенно непонятными остаются цель подобного самоустранения (а только путем самороспуска в рамках действующей Конституции возможна такая радикальная реформа) и механизмы его осуществления.

В рамках хрупкого общественного компромисса любой радикализм может привести к усугублению негативных тенденций. В данном случае к росту этнического и региональною сепаратизма и экономической дезинтеграции. Любые резкие шаги в направлении реформирования Совета Федерации затронут интересы элитных региональных групп и приведут к перерастанию активизирующихся экономических войн и продолжающегося передела собственности в гражданскую войну и распад Российской Федерации. Фантомная угроза расчленения России, которая используется некоторыми кругами Запада в своих интересах, станет реальной. Поэтому тактика "мочи губеров в сортире" будет неэффективной.

В этих условиях недопустимым, да и невозможным представляется выстраивание авторитарной вертикали власти, поскольку, с одной стороны, региональные лидеры обладают достаточной политической автономией и окажут мощное сопротивление. С другой стороны, президент обладает экономическими, политическими, юридическими и силовыми рычагами сдерживания регионального сепаратизма. Уместно напомнить: в Российской Федерации только шесть регионов-доноров, именно они обладают наибольшим сепаратистским потенциалом, что и показали выборы в Государственную Думу. Остальные же 83 субъекта Федерации являются либо экономически самостоятельными, либо экономическими реципиентами.

Но несомненно, что в результате возможной дезинтеграции во всех регионах, в том числе и регионах-донорах, резко ухудшится экономическое положение, что приведет к социальному взрыву, в котором не заинтересован никто.

На мой взгляд, понимание того, что президент, обладающий политической волей, способен на нетрадиционные для сложившейся политической системы шаги, само по себе уже приведет к консолидации большинства членов Совета Федерации вокруг института президентства. Это создаст необходимые предпосылки для дальнейшей модернизации и самого института Совета Федерации, и федеральных отношений.

На первом же этапе необходимы внутренние, и прежде всего кадровые перемены в аппарате Совета Федерации.

Видимо, Егор Строев - отыгранная фигура в силу политической несамостоятельности, вовлеченности в экономические проекты, активного лоббирования групповых интересов ряда региональных баронов и своей Орловской области. Кроме того, имидж человека, близкого к коммунистам, также не в его пользу. И самое главное - Строев из-за возраста и слабого владения манипулятивными технологиями (ситуация со снятием Скуратова подтверждает это) едва ли способен активно проводить насущные идеи укрепления федерального Центра. Так что нынешний председатель Совета Федерации не сможет стать своеобразным связующим звеном в цепочке президент - сенаторы. Хотя полномочия Строева истекают только через три года, он, скорее всего, сам подаст в отставку с этого поста.

Вполне вероятно, пост заместителя председателя Совета Федерации покинет Владимир Платонов, председательствующий во время частого отсутствия Егора Строева и, по сути, руководящий всем аппаратом Совета Федерации. Вряд ли президентскую администрацию в дальнейшем устроит фигура ставленника Лужкова. С удалением Платонова, председательствующего одновременно в Московской Думе, не будет, видимо, даже процедурных проблем. Председатель Московской Думы переизбирается ежегодно и должен ежегодно же подтверждать свои полномочия в сенате. Однажды его полномочия не подтвердятся.

Очевидно, что Кремль на полную мощность будет использовать кадровый ресурс для дальнейшего поэтапного продвижения изменений в стратегии государственных отношений на всех уровнях.

Кто бы ни был возможным претендентом на вероятные вакансии в Совете Федерации, он должен обладать поддержкой и уважением большинства губернаторов, обладать федеральным мышлением, то есть быть лояльным Кремлю и стратегии создания подлинно федеральных отношений в России. Видимо, пост председателя Совета Федерации займет человек с либеральным имиджем в противовес "левому" образу спикера Государственной Думы и "силовому" образу основного кандидата на пост президента.

Трудно сейчас сказать, кто именно будет претендовать на вероятные вакансии. Во всяком случае, не Лужков с его откровенно сепаратистскими стремлениями и дистанцированием от Кремля. Губернатора Петербурга в силу одиозности тоже трудно отнести к "проходимым фигурам". Отпадают и многочисленные президенты - этнический сепаратизм со счетов не сбросишь. (Возможное исключение - лояльный Кремлю Кирсан Илюмжинов.) Наверное, речь не пойдет и о лидерах крупных регионов, таких, как Аяцков, Кондратенко, Наздратенко, Россель и Тулеев. Тем более что у многих из них истекает срок полномочий весной-летом этого года. Скорее всего это будет кто-то из лидеров центральных регионов. Может быть, Шабанов или Лисицын. Но, к примеру, не Пруссак, не слишком популярный среди самих губернаторов.

Только после того, как фигура, отвечающая нужным параметрам, будет найдена, станет возможным начать упорядочивать конституционно-правовые нормы, касающиеся реформирования российской государственности в сторону подлинного федерализма. Тогда появится и возможность отвести постоянную угрозу превращения России в конфедерацию.

Однако похоже на то, что если президентом изберут Владимира Путина, он пойдет "другим путем". Путин может решиться на нетривиальный ход и, учитывая ближайшие перевыборы 17 губернаторов, может провести на пост председателя Совета Федерации кого-то из преданных себе людей, обладающих опытом работы на федеральном уровне. Для этого нужно лишь помочь кандидату Кремля победить на выборах в одном из 17 регионов.

Таким образом, список возможных кандидатов существенно расширяется и искать кандидатуры можно среди крупных политиков, находящихся сегодня не у дел или чей статус существенно снизился. Путин, скорее всего, воспользуется потенциалом многочисленных экс-премьеров, чей политический и карьерный полет был прерван на самом пике. Трудно предположить, что это будет Евгений Примаков - основной политический оппонент нынешнего и.о., который воспользуется этим постом для усиления влияния московской группировки. Хотя так Примаков сможет вернуться к выгодной для него игре в патриарха-государственника. Кремлевская же администрация окончательно развалит блок "Отечество" и еще больше ослабит Лужкова.

Другой политический тяжеловес - Виктор Черномырдин тоже был бы не прочь занять вакантное кресло в сенате. Он пользуется достаточным уважением среди губернаторов, и проблем с выбором именно его не будет. Вызывает опасение его стремление к политической самостоятельности, игре на повышение.

И фигура Сергея Степашина имеет плюсы и минусы. Он, безусловно, предан Путину и обладает федеральным мышлением, но недостаточно либеральным имиджем.

Сергей Кириенко - как раз человек абсолютно либеральных убеждений. Но вряд ли его любовь ко всему японскому от Хакамады до экономических харакири разделят сенаторы.

Следующая группа политиков - претендентов на пост председателя Совета Федерации и его заместителя - политики, в то или иное время занимавшие менее крупные посты, чем пост премьер-министра. Поиск может вестись среди бывших крупных федеральных чиновников.

Анатолий Чубайс обладает блестящими манипулятивными способностями и наверняка справился бы с задачей минимизации роли Совета Федерации. Но вряд ли он откажется от синекуры в РАО "ЕЭС", да и для губернаторов Чубайс - настоящий жупел.

Менее одиозная фигура - Александр Шохин. Учитывая его опыт работы и в правительстве, и на должности заместителя председателя Государственной Думы, Шохин представляет несомненный интерес в кадровом раскладе.

Интересна и кандидатура бывшего министра Анатолия Куликова. Он способен принимать волевые решения и отстаивать федеральные интересы. Необходимо будет только несколько "утеплить" образ бывшего главного милиционера.

Для поиска кандидатуры на пост председателя, таким образом, образуется достаточно широкое поле. Его можно расширить за счет как ныне действующих крупных федеральных политиков, так и за счет не раскрученных пока фигур.

Главным в этих кадровых поисках должно быть понимание того, что на пост председателя Совета Федерации необходимо назначить человека, способного ограничить сенаторские амбиции, превратить Совет Федерации из органа региональной фронды в эффективно работающий федеральный институт.

В перспективе, видимо, не обойтись без некоторого ограничения властных полномочий Совета Федерации. Прежде всего речь идет об оговоренном в Конституции РФ полномочии утверждать границы между субъектами Российской Федерации. Это ограничение позволит уйти от излишнего дробления в административном делении России, "развести" этноконфликтные регионы и "размыть" излишне этноцентричные анклавы. Конечно, с учетом мнений субъектов Федерации. Например, путем проведения референдума. Такое поэтапное, рассчитанное на длительную перспективу реформирование даст возможность отказаться от изжившей себя доктрины национального самоопределения.

Несомненно, что корректировка российского федерализма должна осуществляться с учетом решения этноконфессиональных противоречий и специфических интересов регионов. В этом смысле роль Совета Федерации как аккумулятора региональных интересов должна постоянно возрастать. Совет Федерации как орган поиска компромисса между неизбежными противоречиями Центра и регионов должен стать институтом, цементирующим российскую государственность.

Конечно же, выравнивание конституционно-правового пространства, приведение в соответствие с Конституцией РФ законов субъектов Российской Федерации является непременным условием реформирования федеративных отношений.

Миной замедленного действия является статусная и правовая асимметрия шести типов субъектов Федерации: республика, край, область, города федерального значения, автономные области, автономные округа. Хотя Конституцией и декларируется их равенство, существует и сложный узел противоречий между субъектами Российской Федерации и Центром.

К сожалению, мина заложена и в самой Конституции РФ. В ст. 5 п. 2 сказано: "Республика (государство) имеет свою конституцию и законодательство. Край, область, город федерального значения, автономная область, автономный округ имеют свой устав и законодательство". Отсюда и вытекает возможность декларации в конституциях всех республик (исключение составляют Ингушетия, Калмыкия и Северная Осетия) того, что они являются суверенными государствами. Собственно, об этом сказано и в Конституции РФ.

Более того, существует три типа сепаратистских моделей, основанных на конституциях республик, по которым они рассматривают свое пребывание в составе России.

Самой радикальной из этих моделей представляется декларация Татарстаном и Башкортостаном в своих конституциях установления ассоциированных, то есть конфедеративных, отношений с Россией.

Вторым типом отношений республик с Россией является признание федеративного договора, но с сохранением за республикой права на выход из состава Российской Федерации (Республика Тыва).

Третий тип - провозглашение верховенства законов республики на ее территории (Республики Саха и Коми) при признании федеративного государства.

Нормам Конституции РФ соответствуют только основные законы в Северной Осетии-Алании, Калмыкии и Ингушетии.

Естественно, такой очевидный перекос, когда часть субъектов Федерации самостоятельно устанавливает конфедеративные отношения с Центром, недопустим.

Правовые противоречия, заложенные и в самой Конституции 1993 года, и в законах субъектов Федерации, можно перечислять бесконечно. Ясно одно - необходимо эти противоречия устранять. Назрела необходимость созыва Конституционного собрания, а возможно, создания Конституционного совета как постоянно действующего органа, контролирующего соответствие принимаемых законов в субъектах Федерации Конституции РФ.

Итак, подведем некоторые итоги попытки описать сложную, многофакторную социально-политическую ситуацию в России и спрогнозировать ее дальнейшее развитие.

Налицо кризис незрелой российской демократии, родившейся и развивающейся в агрессивной, наполненной острыми противоречиями среде.

Одним из самых острых противоречий, на мой взгляд, является противоречие между либеральной идеологией и демократией, с одной стороны, и специфическими интересами российских регионов - с другой.

Это противоречие породило оппозицию Центр-регионы, усугубляющуюся этноконфессиональными и/или экономическими различиями регионов. Усугубление этих противоречий, перерастание латентных конфликтов в открытые, несет угрозу российской государственности в целом и ее демократическому устройству в частности.

В условиях ограниченных ресурсов приходится выбирать между угрозой физического распада России и ограничением демократии. Выбор очевиден.

Возникновение жестких политических структур в этих условиях становится болезненной, но необходимой реакцией государства.

В то же время в условиях многофакторных и разноуровневых противоречий неэффективной представляется построение жесткой вертикали власти. Попытка такого построения лишь обострит имеющиеся противоречия. Диктатура, режим личной власти - фантомные угрозы. Для возникновения диктатуры в России действительно существуют некоторые экономические и идеологические предпосылки. Но отсутствует субъективный фактор - человек, способный эту диктатуру осуществить. Демонизация образа и.о. президента неадекватна.

Идеологическая размытость современного постиндустриального общества не дает возможности консолидации общества и элит вокруг идеологии.

Попытки консолидации в современном обществе вокруг национальных идей ущербны. Поиск русской идеи в качестве государственной выглядит сомнительным в стране, где пусть и 82%, но все-таки не 100% русских. В полиэтничном обществе подобное идейное строительство не несет структурообразующего заряда, а скорее, наоборот, представляется разрушительным. Это же относится и к другим национальным доктринам, которые необходимо маргинализовать или, если они проявляются в экстремальных формах, уничтожить.

Не остается надежды и на ресурсную помощь Запада. В то же время Запад не заинтересован и в социальных потрясениях и развале страны, как это полагают некоторые. Хотя и готов воспользоваться случаем. Реальная задача России - сделать такую ситуацию невозможной.

Так что для развития гражданского общества в России не существует серьезной угрозы ни со стороны власти, ни со стороны идеологии, ни со стороны Запада.

Актуальным же представляется конфликт между Центром и регионами. Распутывание этого конфликта возможно через оптимизацию институтов государственной власти президент - Государственная Дума - Совет Федерации. Насущным в этой триаде представляется поэтапное реформирование Совета Федерации через кадровые перестановки, корректировку правовых полномочий этого института с возрастанием его роли как органа поиска компромисса между Центром и регионами. Выравнивание конституционного поля также благотворно скажется на всей социально-политической и экономической ситуации в России.

Таким образом, можно сказать, что существующая оппозиция между демократией и региональными, этническими и другими групповыми интересами разрешима на пути движения к подлинному федерализму. И хотя ожидается и уже происходит ограничение демократических институтов, позитивный потенциал демократии еще очень велик.