Петр Спивак
Йоко Оно на выставке в Нью-Йорке, посвященной Джону Леннону. Ей, звезде двух культур, есть что наследовать.
Фото Reuters
Метафоры – страшная сила. В том числе потому, что, судя по всему, очень даже свойственна нашему сознанию. Оно всегда готово предложить удобные подсказки, уподобить друг другу несходные на самом деле явления из различных сфер бытия.
Ровно 100 лет назад, 18 февраля 1913 года, английский физик Фредерик Содди, изучавший тогда процессы радиоактивного распада, предложил известный сейчас каждому школьнику термин «изотоп» для обозначения разновидностей одного и того же элемента, у которых один и тот же атомный номер (заряд ядра) и одни и те же химические свойства, но неодинаковы атомная масса и свойства физические. Сейчас это привычная реальность. Но тогда, на заре атомного века, не ассоциировалось ли данное явление, скажем, с многорасовостью человечества, с множественностью культур и конфессий? А понимание того, что культуры и конфессии равноправны, нам вовсе не было дано от рождения. Скорее тут действовало метафорическое уподобление биологическим видам – «высшим» и «низшим»...
Все эти особенности восприятия накладывались на жестко структурированный, геополитически-вертикальный мир. Такой, которому соответствовала знаменитая формула Киплинга, этого «певца империализма»: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им никогда не сойтись». Ну да, Британская империя контролировала половину мира. А в главной из ее колоний, Индии, жил родившийся 18 февраля 1836 года Шри Рамакришна (ум. 1886), реформатор индуизма и проповедник. Время от времени – наверное, по теории вероятностей, – в любой религиозной общности появляется вероучитель особого склада, способный или якобы способный (это различие здесь не столь существенно) к непосредственному общению с Богом, высшей истиной и т.д. Так и получилось у юного Рамакришны. Он и жену свою убедил, что она Мать Человечества.
История известная: Учитель и его ученики. Нечто вроде архетипа, единой основы всех мировых конфессий. У Рамакришны 16 учеников во главе с Вивеканандой, который отправляется в Чикаго на Всемирный парламент религий и своим выступлением там кладет начало интересу к индуизму на Западе. А сам Рамакришна провозглашает, что у всех живых существ одна цель существования – осознание Бога. «Истинно религиозный человек должен думать, что другие религии – тоже пути, ведущие к Истине». Браво! Но... Вариация на ту же тему, только чуть другими словами: «Знание ведет к единству, а неведение – к различию». Вот уже и конец плюрализму приходит. Или: «Пока не станешь простым, как ребенок, не сможешь достичь Божественного просветления». Здесь есть, конечно, грань истины, но, сдается мне, такая, коей не след ограничиваться. Простота, опрощение – опасное искушение. И на Западе, и на Востоке.
Один позднесоветский философ, перед тем как сделаться неоевразийцем, дал емкое определение этому энтропийному умонастроению: «восточничество западной интеллигенции». В одну категорию все, конечно, не укладываются. Параллели, аналогии, отсветы и пересечения – предмет для обдумывания. Это наш внутренне проблемный мир.
О тупиковости и бесплодности этикеток думаешь в связи с жизнью и творчеством отмечающей сегодня свое 80-летие Йоко Оно, художницы и музыканта, жены Джона Леннона. Расхожая энциклопедистическая справка о культурно-национальной принадлежности: «японская и американская». Не в том только дело, что она давно гражданка США и жительница Нью-Йорка или что муж ее, британец из Ливерпуля, нашедший в крупнейшем американском городе свою гибель, но и в том, что ее имя всеми однозначно связывается с культурой англосаксонской. В личности, биографии и творчестве Йоко Оно – неразрывное единство двух встречных процессов: устремления Востока на Запад и в каком-то смысле колонизации Востока Западом. Отец Йоко Оно работал в 30-е годы в Сан-Франциско в представительстве японского банка. Потом была Вторая мировая война, капитуляция Японии и оккупация ее территории американскими войсками. В 50-х Йоко Оно училась в США в колледже литературе и музыке. Контекст: мирная японская Конституция с запретом стране на применение вооруженной силы кроме как для самообороны. И - внимание, резонанс нескольких культур и религий! – традиция ненасилия оказывается востребована. И христианская, и, скажем, буддийская.
Так что роман Йоко Оно и Джона Леннона – не то что экуменический или глобалистский феномен (метафоры, повторяю, опасны), но один из эпизодов общей картины. Американской японке, она же японская американка, есть что наследовать. И как знаменательно, что ее художественная парадигма – авангард, а не какой-нибудь арьергард, ретроспективная попытка вернуться к утраченному идеалу. Параллели с прошлым никого не должны обманывать: все уже не так.
Что же касается сюжетов и поводов для высказывания в актуальной мировой культуре, то обращение к чужому (как бы чужому) опыту и его «переваривание» – способ существования. Сегодня исполняется 75 лет известному венгерскому кинорежиссеру Иштвану Сабо, творческой вершиной для которого стала так называемая немецкая трилогия, с Клаусом Мария Брандауэром в главных ролях. Это «Мефисто» по одноименному роману Клауса Манна – об актере, ставшем колесиком в механизме тоталитарной культуры нацистского рейха. И «Полковник Редль» – история, основанная на реальной биографии австрийского контрразведчика, который работал и на свою империю, и на российскую. И «Хануссен», где ранение на фронте приносит австрийскому солдату дар чтения чужих мыслей и предсказания будущего, а в кризисной Германии, с ее иррациональным массовым сознанием, нужны именно такие чудеса. Что-то вроде «Братьев Лаутензак» Фейхтвангера, от которых опять-таки мостик к тому же «Мефисто».
Круг замкнулся. Когда нет прогресса, а есть неизменная геополитика, – будет беда.
